Однако предчувствие близящейся бури порой и в Риме прорывалось зловещими сполохами. Когда папа в 1517 г. закрыл не принесший никаких результатов Латеранский собор, кардиналы принялись плести заговор с целью его убийства. Во главе недовольных стоял Альфонсо Петруччи. Однако попытка отравить папу закончилась неудачей, утонченный гуманист Лев X послал Петруччи на виселицу, а его сообщников – среди них кардинала Ровере – лишил сана, конфисковал их доходы и обязал уплатить огромные денежные штрафы. Чтобы не допустить нового заговора, Лев X назначил 39 новых кардиналов, в основном – своих приверженцев; но в данном случае в этом было еще и признание их реальных заслуг, а не просто предоставление хлебного места.
Период правления Льва X совпал с новым всплеском безграничного непотизма. Цель заключалась в том, чтобы отдать Италию в руки клана Медичи. Папа вознамерился подарить своему брату, Джулиано Медичи, неаполитанский трон, но тут его планы столкнулись с интересами французов, которые по-прежнему претендовали на Неаполь. (Кстати сказать, сын Джулиано Медичи станет папой под именем Климента VII.) Племянника же своего, Лоренцо Медичи, Лев X хотел посадить на трон Северо-Итальянского королевства, которое объединило бы Милан, Тоскану, Урбино и Феррару. В эту будущую империю вошло бы затем и Папское государство. Для достижения всех этих целей Лев X намерен был ковать себе оружие из противоречий, разделявших великие державы.
Вначале папа Лев X проводил антифранцузскую политику своего предшественника. Создатель французской абсолютной монархии, ренессансный король Франциск I, снова вступив в союз с Венецией, завоевал в 1515 г. Миланское герцогство и захотел, чтобы его избрали императором. Лев X сам стал во главе папской армии, но под Равенной потерпел поражение. По соглашению, подписанному в Болонье, ему пришлось отказаться – в пользу французов – от Пармы и Пьяченцы. Правда, заключенный здесь же конкордат аннулировал упоминавшуюся выше Pragmatica Sanctio в части галликанских свобод, но предоставлял королю право назначения епископов; за церковью оставалось только их освящение.
Одновременно с усилением в Италии французского присутствия в Европе набирала силы держава Габсбургов, которая вскоре стала представлять для папства более реальную опасность, чем французы. При Карле V (внуке Максимилиана) испанские и нидерландские владения также перешли в руки Габсбургов. В 1519 г. умер император Максимилиан I. Папа всеми средствами пытался не допустить, чтобы императором был избран владелец испанской короны Карл.
Но положение папы оказалось тут слишком сложным. Если ему, опираясь на Габсбургов, удалось бы изгнать французов, то Италия с севера и юга была бы окружена Габсбургами. Если же Франциск I победит и захватит Неаполь, то Италия окажется под французским господством. Ни то ни другое Льва X не устраивало. И он задумал использовать против них саксонского курфюрста Фридриха Мудрого: ему он предложил императорскую корону, а бунтарю Лютеру – сан кардинала. Но Фридрих не отважился браться за такое бесперспективное дело. Тогда папа перешел на сторону французов, казавшихся ему менее опасными; но в атмосфере пробужденных Лютером антипапских настроений этим шагом он лишь сыграл на руку Карлу, который на деньги банкирского дома Фуггеров подкупил курфюрстов и таким образом получил, под именем Карла V (1519–1556), императорский трон. Так империя Габсбургов оказалась самой могучей на континенте. В число их владений входили: Испания, Бургундия, Нидерланды, Священная Римская империя, Чехия, Королевство обеих Сицилий. Австрийскую ветвь Габсбургов ожидал еще и трон Венгрии. В бурно разворачивающемся конфликте схватились друг с другом последний император Средневековья Карл V и последний папа Средневековья Лев X; конфликт этот завершится поражением обеих сторон, победителями же выйдут Реформация и национальная идея.
Но в Риме и Италии ничего этого пока не чувствуется. Культура и искусство позднего Ренессанса развиваются под знаком папского покровительства. Рим вновь вырастает в крупный культурный город; город пап становится духовной и культурной столицей мира. В городе, в XIV в. обезлюдевшем, в начале XVI в. насчитывается уже 53 000 жителей. Паразитический характер этого культурного расцвета, этого богатства теперь уже совершенно очевиден. Не без причины деятели Реформации проклинали город пап, называя его новым Вавилоном, новыми Содомом и Гоморрой. Согласно Буркхардту, в 1490 г. (то есть еще до распространения завезенного из Франции сифилиса) в Риме насчитывалось 6800 куртизанок. В это число не входят «законные» наложницы. Другие источники называют более скромные цифры: по их данным, число женщин, торговавших своим телом, в 1525 г. составляло 4800. И все же, каковы бы ни были эти цифры, нужно сказать: если люди были недовольны папством и папской церковью, то недовольство и возмущение их порождалось не оскорбленным целомудрием, а той безмерной, бесстыдной эксплуатацией, благодаря которой только и могла поддерживаться помпезная роскошь папского Рима.
Во времена Юлия II и Льва X Рим стал настоящей столицей Ренессанса. В ходе широко развернувшегося строительства под руинами были обнаружены удивительные шедевры античного искусства: при Александре VI – торс Аполлона Бельведерского в Порто-д’Анцио; при Юлии II – скульптурная группа «Лаокоон и его сыновья» и Венера Ватиканская. Ренессансные папы полностью перестроили Рим. Характерно, что именно папа Юлий II предложил снести храм Святого Петра, символ папства, и построить на его месте новую, еще более грандиозную базилику в античном стиле. Этот до сих пор импозантный, производящий неизгладимое впечатление архитектурный шедевр действительно символизировал на языке искусства реорганизованную папскую власть, ее мировую славу. Проект нового храма изготовил Браманте; храм этот явился, пожалуй, одним из самых великолепных творений, выразивших идею единой власти. Собор Святого Петра воплотил в себе одновременно ренессанс и барокко. Начиная с 1547 г. по эскизам Микеланджело возводится купол собора. В оформлении интерьера участвовали великие художники, прежде всего Рафаэль. Рафаэль также подготовил по поручению папы Льва X план ренессансной реконструкции всей Леонины.
При ренессансных папах Ватикан, в сущности, и приобрел свой нынешний вид. Иннокентий VIII построил бельведер и связал его с главными зданиями. Пинтуриккьо при Александре VI украсил фресками стены апартаментов Борджиа. При Юлии II Рафаэль создавал свои замечательные творения, украсившие залы в Станцах, а при Льве X – ватиканские лоджии. По указанию Юлия II Микеланджело расписал потолочный свод Сикстинской капеллы, уподобив его звездному небосводу. Вообще же Сикстинская капелла хранит на себе плоды творчества художников разных эпох. Спустя двадцать три года Микеланджело по указанию Павла III создал за главным алтарем капеллы фреску «Страшный суд», на которой изображены триста фигур. В годы Контрреформации даже эту фреску не пожалели: Павел IV, затем Пий IV приказали «одеть» обнаженные фигуры, шокировавшие их целомудрие. (Художников, проделавших эту операцию, история искусств назвала «пачкунами».)
Такой крупногабаритной личности, какой был Юлий II, ближе всего было мощное искусство Микеланджело. Это родство душ получило выражение в великолепном творении Микеланджело – надгробном памятнике Юлию II с центральной фигурой композиции, Моисеем. Наряду с Браманте (по заданию Юлия II Браманте создал и балконы Бельведера), Микеланджело, Рафаэлем широкие возможности для раскрытия своего таланта получили в Риме Леонардо да Винчи, Тициан, скульптор Бенвенуто Челлини.
В 1518 г. Рафаэль изобразил папу Льва X сидящим на книжном свитке. Это должно было напоминать о том, что папа Медичи патронировал не только изобразительное искусство, но и литературу и науки. Ватиканская библиотека значительно пополнилась благодаря его приобретениям. Лев X реорганизовал и Римский университет Сапиенца. Папа-гуманист любил и легкую литературу, развлекательную музыку, понимал юмор и сам сочинял двусмысленные остроты. К его ближайшему окружению относились наряду с «королем живописи» Рафаэлем Макиавелли и Ариосто. Двор Льва X уже демонстрирует черты позднего Ренессанса, переходящего в барокко.
Смерть Льва X (1521) и разграбление Рима (Sacco di Roma, 1527) означали в Риме конец Ренессанса, но созданные в ту эпоху творения пережили бури истории. В XVI–XVII вв. Рим стал достойной столицей обновившегося и омолодившегося католицизма. Эпоха ренессансных пап может быть охарактеризована и как отрешение папства от средневекового миросозерцания, от органического тождества феодальному обществу; эпоха эта создала условия для приобщения папства, через катаклизм Реформации, затем через Тридентский собор, к Новому времени, к абсолютным монархиям Нового времени. (Еще один пример взаимодействия принципов «вязать» и «разрешать».)
Обмирщение папства тоже можно считать симптомом переходности от одной эпохи к другой. За внешними, поверхностными проявлениями обмирщения (моральной распущенностью, отсутствием религиозного рвения и др.) стояли те исторические изменения, которые вынуждали папство в эпоху формирования национальных государств приспосабливаться к условиям времени: поскольку национальным оно не могло стать, оно становилось политизированным и меценатским. Место религиозных нравственных законов в жизненной практике заняли – игнорируя даже кодифицированное каноническое право – чисто экономические интересы. Центр католической церкви не мог изолироваться от влияния буржуазного развития. В экономическом отношении папство уже давно ступило на путь денежного товарообмена, но основывался этот товарообмен не на результатах производственной деятельности, – это было денежное хозяйство, построенное на налогообложении.
Рационализмом гуманистической науки и блеском ренессансного искусства ренессансные папы второй половины XV в. пытались преодолеть все более глубокий кризис церкви. В данной ситуации кардинальная реформа, вне всяких сомнений, могла быть осуществлена только в ущерб папскому абсолютизму и папскому примату. Попытка провести реформу, предпринятая собором, потерпела фиаско, сами же папы, конечно, заведомо не могли за нее взяться. Таким образом, Ренессанс предоставил средневековому папству еще полвека отсрочки, чтобы оно с помощью науки и искусства, средствами государственной политики попыталось преодолеть кризис. Но, как выяснилось в первой половине XVI в., это было уже невозможно: скопившиеся страсти вырвались на поверхность с такой силой, что взрыв этот до оснований потряс Римско-католическую церковь, породив исторический раскол, который по своим пос