Интересно, что искусство, которое в эпоху Ренессанса отошло от церкви, пожалуй, дальше, чем в любую другую из предыдущих эпох, теперь снова самым тесным образом сблизилось с ней. Этот симбиоз по крайней мере так же существенно способствовал расширению сферы влияния католичества, как в свое время Религиозные войны. Присущую искусству барокко экстатическую, обращенную к душевной жизни религиозность литература соединила с отражением эмоциональной стороны веры, с пафосом мечты. Так, строившиеся на обработке историй раннего Средневековья поэзия, драматургия и эпос барокко (одним из самых выдающихся произведений такого рода является эпическая поэма Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим») превращаются в будоражащую фантазию волшебную сказку. Вместе с творчеством Тассо можно упомянуть произведения Ариосто, Сервантеса, Лопе де Веги, Кальдерона, Мильтона.
Еще в большей мере, чем литературу, церковь подчинила своим нуждам изобразительное искусство барокко. Ярким символом барочной живописи является удивительный портрет папы Иннокентия X, принадлежащий кисти Веласкеса. Выдающимися художниками этого периода были также Мурильо, Караваджо, Рубенс, Ван Дейк, Рембрандт.
В музыке церковная полифоническая музыка, главным барочным инструментом в которой был величественно звучащий орган, достигла пика своего развития в произведениях Джованни Пьерлуиджи Палестрины, которого, кстати сказать, папа вначале прогнал из ватиканского оркестра.
Римское барокко породило немало шедевров и в архитектуре. Первое и самое выразительное сооружение в стиле барокко – церковь иезуитов в Риме (Иль-Джезу), спроектированная и построенная Виньолой. Строительство было одним из главных пристрастий папы Сикста V. При нем было завершено возведение купола собора Святого Петра; руководил строительством Джакомо делла Порта, под его началом денно и нощно трудились 600 рабочих, которые справились с этой грандиозной задачей за 22 месяца. В 1586 г. по указанию Сикста V в геометрическом центре площади Святого Петра поставили обелиск, который когда-то был привезен из Египта и долгое время стоял в цирке Нерона. Решение этой технически весьма сложной операции папа возложил на самого авторитетного архитектора той эпохи Доменико Фонтану. Прежде всего Фонтана вычислил вес обелиска и определил, что он равен 327 тоннам. Самая сложная проблема заключалась в том, что за минувшие столетия гигантский обелиск, нагреваясь днем и остывая ночью, в какой-то мере утратил прочность и при переносе мог расколоться. (Высечен он был из цельного камня-монолита.) Фонтана отлил из свинца модель обелиска с соответствующими оригиналу пропорциями и, экспериментируя с ней, разработал бережный способ перемещения колосса.
Уникальная операция эта была не просто чудом технической мысли того времени: в политическом плане она призвана была символизировать могущество папы. Барочный папа ценил в античном шедевре не произведение искусства, а пример того, как языческий памятник можно использовать для возвеличения папства. На обелиске, рядом с надписями во славу языческих царей, Сикст приказал высечь следующее: «Christus vivit, Christus regnat, Christus imperat. Vincit Leo de tribu Juda» («Христос живет, Христос правит, Христос повелевает. Победил Лев племя Иудино»).
Великие барочные папы не только ценили науку, но и сами были причастны к ней, так что лишь предвзятые наблюдатели утверждали (порой и сейчас утверждают), будто католическая церковь была заклятым врагом науки. (В качестве неопровержимого доказательства приводится имевший место как раз в начале XVII в. суд над Галилеем, будто бы заведомо направленный против научного взгляда на мир. Хотя вот уже сто лет – после того как были изучены материалы судебного процесса – известно: папа Барберини, Урбан VIII, который вообще-то покровительствовал Галилею, отдал его под суд за то, что тот посмел воспротивиться высшей церковной власти. В те времена подобное считалось тягчайшим преступлением. Несомненно, приговор по своему духу был направлен против науки, ведь Галилею пришлось отказаться от всех аргументов в пользу Коперника, так как новая, гелиоцентрическая картина мира ограничивала власть церкви и папы, а точнее, подрывала их единство. Однако в век антиклерикальной просвещенной буржуазии суд над Галилеем стал символизировать конфликт между церковью и наукой, церковью и прогрессом.)
Внутреннюю противоречивость католической реставрации и барокко символически отражает весь понтификат Сикста V, но в еще большей степени – смерть этого выдающегося папы. В начале его правления восторженные римляне воздвигли ему статую. Но когда Сикст V умер (летом 1590), народ, измученный огромными налогами, эту статую сбросил. Римляне собрались в Капитолии и приняли решение, что никогда больше не будут ставить статую ни одному папе.
Каждый из трех пап, пришедших после Сикста, правил недолго, от нескольких недель до нескольких месяцев. В конце концов кардиналы происпанской партии избрали относительно молодого папу в лице кардинала Альдобрандини, принявшего имя Климента VIII (1592–1605). Воссев на престол, он остался обстоятельным, неторопливым чиновником, много и охотно работавшим за письменным столом. С ним роль личности на папском престоле перестала быть довлеющей; с этого времени папство окончательно стало институтом.
Влияние папы на ход событий теперь, на рубеже XVI и XVII вв., было практически таким же, как в XI–XII вв. В общественно-политической жизни вновь подняли было голову идеалы эпохи Гильдебранда, чтобы уже бесповоротно кануть в небытие в кровавой бойне Тридцатилетней войны. Свое возросшее, хотя и непрямое политическое влияние папство обеспечило себе благодаря тому, что церковное обновление совпало с расцветом абсолютной монархии, самой подходящей идейной базой для которой и был католицизм. Позже, в середине XVII в., этот процесс породил свою противоположность, и абсолютные монархии навсегда покончили с вмешательством папства в государственную жизнь.
Современную (для тех лет) теорию папской суверенности разработали – в полном соответствии с духовной сущностью абсолютной светской монархии – иезуиты, и прежде всего кардинал Роберт Беллармин (1542–1621). Согласно его представлениям, светская власть – это тело, а церковная – дух; папа назначен Богом надзирать за государствами, для чего он наделен полной, не допускающей ошибок церковной властью. В вопросах, касающихся религии, он имеет право вмешиваться даже в государственное управление. Королевская власть тоже происходит от Бога, но свое предназначение государь реализует через руководство народом, поэтому народ может лишить его этой власти. Так в рамках одного учения папский абсолютизм совместился с представлением о народе как о суверенном субъекте. Тезис иезуитов о возможности убийства тирана здесь еще присутствует, но теперь основным критерием в оценке королевской власти является сила и незыблемость веры.
В то время как находящаяся в упадке испанская монархия в 1609 г. вынуждена была смириться с победой освободительной борьбы и буржуазной революции в Нидерландах, Контрреформация при Клименте VIII и его преемниках успешно продвигалась вперед и во Франции, и в Габсбургской империи (в том числе в Венгрии), и в Польше. Климент VIII не стал поддерживать Филиппа II в его противостоянии Франции и Генриху IV (1589–1610). Его расчет был оправдан уже в том плане, что Генрих не мог утвердиться на французском троне, не примирившись с католической церковью. А способ для этого тогда был один-единственный: возвращение к католичеству. В 1593 г. Генрих IV в кафедральном соборе в Сен-Дени торжественно перешел в католическую веру, а папа снял с него обвинение в еретичестве. Клименту VIII пришлось пойти на признание Генриха, если он не хотел, чтобы французская католическая церковь стала полностью самостоятельной и откололась от Рима. При посредничестве папы в 1598 г. завершилась и французско-испанская война, благодаря чему было восстановлено европейское политическое равновесие, а папство избавилось от испанской зависимости. Новая французская ориентация скоро принесла первые плоды: при поддержке Франции папа добился, чтобы Феррара – после того, как там вымерла династия Эсте – стала частью Папского государства. (Правда, в 1597 г. Папское государство потеряло Модену и Реджо. Начиная с этого времени и вплоть до 1791 г. – до аннексии революционной Францией Авиньона и графства Венессен – границы Папского государства оставались неизменными.)
В Священной Римской империи главной опорой Контрреформации было герцогство Бавария. Реставрация стремилась привлечь на свою сторону имперские сословия и князей. В 1590 г. удалось вернуть в католическую веру лишь одного князя – Баденского. Император Рудольф II (1576–1608) открыл для Контрреформации широкую дорогу в австрийских провинциях и в Венгерском королевстве, а при Фердинанде II (1619–1637) огромными возможностями стали пользоваться в империи иезуиты, которые к тому же готовили, воспитывая в духе Контрреформации, высшее духовенство. (Достаточно, пожалуй, назвать здесь одного из самых значительных представителей этого духовенства, венгра Петера Пазманя.)
Климент VIII возобновил активное сотрудничество с австрийскими Габсбургами в борьбе против турок. Во время начавшейся в 1593 г. пятнадцатилетней войны папа передавал Габсбургам на военные нужды значительные денежные суммы. В период между 1593 и 1597 гг. папское войско участвовало в сражениях на территории Венгрии; в Трансильвании функционировал папский нунций. Во главе папского войска (которое, по подсчетам Фракнои, состояла приблизительно из 260 конников и 8000 наемников-пехотинцев) стоял непот Климента – кардинал Хуан Альдобрандини. Папские наемники помогали отбить у турок Эстергом и Вишеград.
Папы эпохи Религиозных войн (1-я половина XVII в.)
До середины XVII в. Европу сотрясали Религиозные войны, которые в историю вошли под собирательным названием Тридцатилетняя война (1618–1648). Правда, противоборствующие стороны определялись не столько принадлежностью к тем или иным конфессиям, сколько политическими интересами, хотя поводы для военных столкновений давала религия. Основным стимулом Религиозных войн на континенте было соперничество великих держав: Испании и Франции. Соперничество это затем трансформировалось в противостояние французско-голландско-английского блока, с одной стороны, и испанских и австрийских Габсбургов, с их контрреформаторской идеологией, – с другой. В территориальном плане война переместилась из Италии на север: походы и битвы опустошали теперь земли Германии.