ся духу времени и светским властям. Эта группировка настаивала на сохранении всех прежних привилегий папства и любую, даже робкую мысль о реформе объявляла еретичеством. Ей противостояла другая партия – поощряемое папой умеренное направление (регалисты), склонное к компромиссам, к уступкам монархам и князьям и к частичным реформам.
Однако строгое направление в Курии было сильнее. И с избранием папой кардинала Реццонико реакционное, поддерживающее иезуитов крыло одержало убедительную победу. Папа Климент XIII (1758–1769) был полной противоположностью своему предшественнику. Годы его понтификата отмечены множеством попыток защитить иезуитов, хотя в большинстве своем эти попытки оказались безрезультатными. Сначала иезуиты были изгнаны из Португалии. В 1759 г. всевластный министр маркиз де Помбал конфисковал имущество иезуитского ордена, 1700 португальских иезуитов были посажены на ветхие суда и доставлены – как своего рода подарок – в Папскую область. В 1762 г. они были изгнаны и из Франции. А после того как папа выразил свой протест, французы захватили папские владения Авиньон, Беневенто и Понтекорво. В 1767 г. Испания выслала за границу 2700 ставших ей ненужными иезуитов. Ее примеру последовала Парма. Папа попробовал искать защиту у Австрии, у толерантной пока еще Марии Терезии, но австрийцы не пожелали вмешиваться в конфликт.
Возмущенный таким отношением, папа стал еще настойчивее в поддержке иезуитов. Генерал ордена иезуитов Риччи отвергал любые формы компромисса, любые реформы внутри ордена. Его девиз был: «Sint ut sunt aut non sunt» («Пусть будет так, как есть, или пусть вовсе не будет»). Финал, однако, вышел: «Ut non sunt», то есть: не быть совсем. В булле «In caena Domini», изданной в 1768 г., папа решительно осудил репрессии против иезуитов. Но это лишь подлило масла в огонь: в 1769 г. послы католических государств в ультимативной форме потребовали от папы, чтобы он распустил орден.
В то же самое время папство заняло жесткую позицию в отношении каких бы то ни было реформаторских подвижек внутри церкви. Среди них наиболее значительным было связанное с янсенизмом фебронианство. Одновременно с Просвещением в католических странах Западной Европы возникло реформаторское направление, питаемое средневековым концилиаризмом и галликанизмом Нового времени. Это направление, отвергая слишком централизованное папское управление церковью, предлагало усилить епископскую (местную) власть, ввести коллегиальность управления. Отсюда его второе название: епископализм. Наиболее значительным систематизатором епископализма был викарный епископ Трирский Иоганн Николай фон Гортгейм. Этот выдающийся историк церкви в своем пятитомном труде «De statu ecclesiae…», написанном между 1763 и 1773 гг. под псевдонимом Феброниус (отсюда – фебронианство), исходил из необходимости восстановления единства христианской церкви. Это, по его мнению, возможно лишь в том случае, если католическая церковь в плане управления приблизится к реформированным церквам. А для этого следует ликвидировать папский примат. Условием единства в области веры было бы возвращение к епископальной раннехристианской церкви первых столетий. Над папой стоит Вселенский собор; на смену папского монархического управления церковью приходят автономные национальные церкви, которыми управляют национальные соборы. Для папы в этой концепции оставалось только почетное первенство. Понятно, что Климент XIII еще в 1764 г. внес эту книгу в Индекс; однако книга вызвала широкий отклик. Фебронианство в полной мере отвечало целям просвещенного абсолютизма, давая ему в руки идеологические аргументы для реализации идеи о национальной государственной церкви.
Конклав 1769 г. завершился быстро: все католические державы были едины в том, что ни в коем случае не должен быть избран папа, который сочувствовал бы иезуитам. По предложению испанского посла кардиналы единогласно избрали папой бывшего францисканца, кардинала Лоренцо Ганганелли, принявшего имя Климента XIV (1769–1774). Новый папа якобы еще до своего избрания пообещал Бурбонам, что он распустит орден иезуитов. Статс-секретарем он также выбрал известного своими испанскими связями кардинала Паллавичини. Вопреки позиции традиционалистов, составлявших большинство в коллегии кардиналов, Климент XIV снова встал на путь уступок. Он восстановил дипломатические отношения с Португалией; когда же в 1769 г. испанский и французский послы вновь потребовали, чтобы он распустил иезуитский орден, Климент XIV не ответил отказом.
Но практически дело дошло до этого лишь в 1773 г., когда Мария Терезия тоже благословила папу на этот шаг. В бреве «Dominus ac redemptor noster» (21 июля 1773 г.) Климент XIV сообщает, что он решил распустить орден иезуитов. Этот его шаг, в правовом отношении, кстати сказать, безупречный, традиционалисты-католики и иезуиты никогда ему не простили. Католическая история церкви и поныне считает роспуск ордена низшей точкой падения духовного и морального авторитета папства, шагом несостоятельным с точки зрения права и ошибочным с точки зрения политики. Очень редко дело доходит до того, чтобы трезво рассмотреть ситуацию и убедиться, что орден действительно созрел для основательного реформирования, что из-за своей абсолютно негибкой позиции он стал главной помехой на пути к достижению взаимопонимания современного общества и церкви.
Операцию по роспуску ордена иезуитов папа скрупулезно и в то же время радикально провел и в Церковном государстве. Генерала иезуитов Лоренцо Риччи и его заместителя заточили в замок Святого Ангела (генерал ордена там и умер), имущество иезуитов распределили между куриальными прелатами. Роспуск ордена с удовлетворением восприняли при дворах Бурбонов; в порядке компенсации папе были возвращены все захваченные ранее территории Папской области. Орден был распущен и в Габсбургской монархии. Возможность все-таки, несмотря ни на что, существовать в конце концов обеспечил иезуитам их заклятый враг – протестантизм: в Пруссии Фридриха II не только сквозь пальцы смотрели на деятельность ордена, но и дали приют части гонимых иезуитов. Примерно так же поступила православная царица Екатерина II. Причину этого не следует искать в религиозной терпимости государей, она кроется скорее в практических соображениях: наличие в стране прекрасно организованных иезуитских школ было в интересах просвещенного монарха. С другой стороны, некатолические монархи спокойно могли позволить себе не обращать внимания на указы папы римского, – так они в данном случае и поступили.
Важный шаг, предпринятый папой, составлял часть общего процесса секуляризации XVIII в. Острая необходимость в воинствующем католицизме, воплощением которого была деятельность иезуитов, уже отпала: борьба против протестантов закончилась. Остановившиеся, законсервировавшие себя в идеологии Контрреформации, иезуиты вступили в противоречие со всеми передовыми тенденциями эпохи как внутри церкви, так и вне ее, и прежде всего с тенденцией всеобщей секуляризации. Иезуиты и ультрамонтанский католицизм рассматривали выход буржуазии на арену как агрессию против экономической и политической власти папы, против его духовной монополии, против религии. И когда папский примат потерпел поражение в соперничестве с просвещенным абсолютизмом, папа вынужден был отречься от защитников прежнего, неизменного понимания высшей папской власти – от иезуитов.
Борьба Пиев с Французской революцией и Наполеоном (1775–1815)
Итак, в борьбе с идеями Просвещения папство потерпело крупное поражение. Этому не противоречит тот факт, что Церковное государство – как региональное итальянское государственное образование – ко второй половине XVIII в. достигло своих максимальных в истории Нового времени размеров, причем на этой территории жило около двух миллионов человек. В 1788 г. оно окончательно включило в свой состав находившуюся и до этого под папским протекторатом патрицианскую республику Болонью. Таким образом, теперь в него входили: Романья, Болонья и Феррара, Лацио (окрестности Рима), Умбрия, Марке (папские поместья на побережье Адриатики, например Анкона, Римини, Пезаро, Сенигаллия), а также находящиеся в окружении земель Неаполитанского королевства города Беневенто и Понтекорво.
По своим качественным характеристикам Папское государство было довольно пестрым, неоднородным, что относится и к его географической и экономической структуре. Апеннинский хребет делил государство на две различные части. Территории, прилегающие к Риму, по климату и природным условиям тяготели к западу и югу, адриатические же части походили скорее на Северную Италию. В хозяйственном плане самыми благодатными были легации, они щедро снабжали папство хлебом и другой сельскохозяйственной продукцией.
Оживленный торговый узел представляла собой Болонья (место стыка Северной и Средней Италии). Анкона осуществляла значительную морскую торговлю. Окрестности Рима стали к тому времени экономически отсталым районом. Малонаселенная, плохо обрабатываемая территория Лацио была поделена между римскими герцогскими семьями и церковными учреждениями.
Рим вырос в метрополию со сравнительно большим населением: в 1790 г. он насчитывал 163 000 жителей. Большое значение ему придавало то, что он был столицей католического мира, городом, куда стекались паломники и туристы. В Церковном государстве общественный вес буржуазии был весьма незначительным, в иных местах она просто отсутствовала. Поэтому здесь и потребность к обуржуазиванию была минимальной.
Господствующий класс Церковного государства составляли аристократические семьи, находящиеся в родстве с высшими куриальными священнослужителями, кардиналами и папами, а также земельные магнаты и патриции. Частично это были старинные римские семьи, частично – прибывшие из других краев папские династии: семейства Боргезе, Барберини, Альдобрандини, Бонкомпаньи, Одескальки, Роспильози. Эти аристократы постепенно увязали в долгах, беднели и попадали в лапы банкиров. Так сформировался узкий, но обладающий огромным состоянием слой банкиров и торговцев. Мелкобуржуазное население города жило за счет церкви.