Провозглашение догмата о папской непогрешимости стало вызовом разуму, науке и современному буржуазному обществу. Не приходится удивляться, что некоторые страны восприняли его как шаг, прямо враждебный государству: ведь таким образом папа поставил себя над миром – во всяком случае, в вопросах веры и морали, – захотел в духовном отношении подчинить себе государство. Австрия, Пруссия, Швейцария отказались даже публиковать Догматическую конституцию. А правительство Австро-Венгрии аннулировало конкордат 1855 г. и снова ввело placetum. Однако Рим знал, как сломить сопротивление епископов: тех, кто выступал против догмата, уламывали по одному, с помощью обещаний и угроз. (Непримиримая немецкая оппозиция во главе с Дёллингером создала Altkatholische Kirche [Старокатолическую церковь], но та не нашла существенной поддержки даже в Германии.) На догмат о папской непогрешимости буржуазный мир ответил полной ликвидацией светской власти папства. 19 июля 1870 г., на следующий день после того, как собор проголосовал за «Pastor aeternus», вспыхнула Франко-прусская война, которая завершилась не только падением Наполеона III, обеспечивавшего светскую власть папы, но и появлением единой Германии. В результате разгрома под Седаном французы ушли из Рима. Виктор Эммануил II вновь призвал папу – на условиях предоставления достойной компенсации и гарантий безопасности – добровольно отказаться от светской власти. Однако Пий IX был настроен на мученичество: он заявил, что уступит только силе. Папское войско, насчитывавшее около 16 000 солдат, оказало лишь символическое сопротивление. 20 сентября 1870 г. итальянские королевские части вошли в Рим и заняли также оставшуюся часть Папского государства. Народное голосование, состоявшееся в начале октября, подавляющим большинством высказалось за присоединение Рима к единой Италии. 20 октября папа отложил собор на неопределенное время, уединился в Ватикане и объявил себя узником. В энциклике от 1 ноября 1870 г. он отлучил людей, отнявших у него Рим, от церкви.
Не особо обращая внимание на враждебное поведение папы, итальянский парламент 13 мая 1871 г. принял так называемый Закон о гарантиях, который лишал папу светской власти. Закон признавал, что папа является главой вселенской церкви, гарантировал неприкосновенность его личности и обеспечивал ему полный суверенитет как главы церкви. Папа свободно и без всяких ограничений мог устанавливать дипломатические отношения с другими государствами, вступать в контакт с епископами вселенской церкви. За ним обеспечивалось право назначать итальянских епископов, причем от епископов не требовалось присягать государству на верность. В качестве резиденции для папы и Курии были отведены папские дворцы: Ватикан, Латеран, а также летняя резиденция Кастель-Гандольфо. В качестве компенсации Пию IX было предложено 3 225 000 лир в год – на содержание Курии; эта сумма соответствовала расходам Курии на персонал.
Однако папа в энциклике от 15 мая 1871 г. «Ubi nos» отверг Закон о гарантиях и вообще не признал итальянское государство. Не принял он и компенсацию, ведь так он де-факто признал бы свой статус законным. Папа вновь объявил себя узником Ватикана. Своим примером он хотел побудить итальянских католиков противопоставить себя единому итальянскому национальному государству. Последствием «Non expedit!» стало то, что внутри молодого Итальянского государства произошел раскол: ведь подавляющее большинство граждан Италии составляли верующие католики. Все это, однако, не могло воспрепятствовать тому, что 2 июня 1871 г. король переехал в Рим и своей резиденцией сделал бывший папский дворец Квиринал. Этот акт означал: символом итальянского единства является отныне не папа, а итальянский король.
Затворничество Пия IX (в идейном плане – в рамках догмата о непогрешимости, в фактическом – в стенах Ватикана) привело к его полной изоляции от гражданского общества. Папа отказался принимать к сведению реальные факты буржуазного развития, в том числе такие, как возникновение национальных государств. Он вошел в конфликт не только с Италией, но и с появившейся в 1871 г. единой Германией. Бисмарк внешним врагом единой Германии считал католиков Габсбургов (Австрию), а внутренним врагом – католический партикуляризм. Распределение немецкого народа на конфессии сложилось таким образом, что католическое конфессиональное сопротивление смогло принять политический характер: эффективным органом этого сопротивления стала Партия центра, а также общественные и религиозно-нравственные организации, густая сеть которых охватывала все католическое сообщество.
В результате ликвидации отдела по делам католиков при Министерстве культов в правительстве Германии вспыхнул конфликт между государством и немецким католицизмом, в более широком плане – между папством и Германией – так называемый Kulturkampf. В ведение государства были переданы католические школы; в 1872 г. из страны были изгнаны иезуиты, конгрегации редемптористов и лазаристов. Так называемые «майские законы» 1873 г. распространили юрисдикцию государства на церковную сферу и в перспективе направлены были на создание немецкой национальной церкви. На территории империи вновь пробудилась к жизни идея государственной церкви, тесно связанная с ограничением папской верховной власти. Папа Пий IX в энциклике «Quod nunquam» (6 февраля 1875 г.) все законы, ущемлявшие папскую верховную власть над немецкой церковью, объявил недействительными. Это уже было открытым вмешательством во внутренние дела Германского государства. Культурная борьба (Kulturkampf) все более явно превращалась в политическую борьбу между Партией центра и правительством. Этот конфликт угрожал внутренней прочности Германского государства. Бисмарк перед лицом нового и еще более опасного противника, германского рабочего движения, понял и признал необходимость ликвидации противоречий, возникших во взаимоотношениях с католичеством.
Во времена Пия IX папство и буржуазные государства еще не могли объединить усилия для совместной борьбы против социалистического рабочего движения. Пий IX воспринимал социальный вопрос как вопрос каритативный, а не общественный. Социалистические, социал-демократические и коммунистические идеи, а также движения он решительно осуждал, так что для него эта проблема была исчерпана. Отсюда понятно, почему он сдержанно, даже, можно сказать, подозрительно относился к неоконсервативным по своей идеологии политическим и социальным движениям в католичестве, которые именно в Германии в этом отношении далеко обогнали папство.
Выразившееся в позиции Пия IX противостояние папства буржуазной эпохе приобрело характер необратимого, даже, можно сказать, рокового конфликта. Эта травма напрочь лишала церковь и папство способности сколько-нибудь позитивно и конструктивно участвовать в жизни, отвечать на вопросы современности не только проклятиями. Несостоятельность, непродуктивность такой позиции начал понимать к концу своей жизни и сам престарелый папа, однако он так и остался в плену собственной политики.
Перед смертью (ум. 7 февраля 1878) Пий IX попросил, чтобы его похоронили вне стен Ватикана, в любимой им церкви Святого Лаврентия. В связи с обстоятельствами его временно погребли в базилике Святого Петра. Летом 1881 г., когда страсти немного улеглись, его останки были перенесены в церковь Святого Лаврентия. Если в 1847–1848 гг. жители Рима встречали Пия IX с ликованием, то теперь те же римляне забросали его гроб камнями и пытались сбросить с моста в воды Тибра.
Папство как союзник буржуазного общества (1878–1958)
Расставание папства с прошлым и вхождение его в историческое настоящее – все это произошло во время понтификата Льва XIII. В последней трети XIX в. папа осознал необходимость и возможность нового разрешения и связывания. Идейную и идеологическую базу для (пускай запоздавшего) сближения (ralliement) церкви, папства в целом с деформированным внутренними противоречиями буржуазным обществом предоставил неотомизм. К концу века папа успешно сумел вывести церковь из изоляции. Это стало возможно благодаря происходившим в последней трети XIX в. историческим процессам, в результате которых консервативные силы значительно выросли – в ущерб радикальным, демократическим и либеральным направлениям. Папство вновь стало духовной мировой державой и как таковое вновь превратилось в важный фактор международной политики, хотя в течение полувека этому препятствовала его враждебная позиция по отношению к итальянскому национальному государству.
Пóзднее подключение папства к процессу буржуазных преобразований (ralliement) характеризовалось критическим настроем. Программу преодоления опасностей, вытекающих из «нового связывания», выдвинул (святой) Пий X, первый папа XX в. и последний святой из пап[117]. Однако при всех важных пастырских последствиях внутреннего реформирования церкви в идейно-политической сфере здесь имел место явный регресс. Папство снова стало нетерпимым по отношению к современным теологическим и христианским политическим тенденциям, стремившимся ускорить реальное обновление.
В бурные годы Первой мировой войны (1914–1918) папство, несмотря на все свои старания, не смогло оказать никакого воздействия ни на воюющие стороны, ни на Парижскую мирную конференцию, которая подвела итоги войны. В период революционного кризиса новый папа, Бенедикт XV, понял, что для устранения новой опасности, грозившей и консервативной церкви, следует открыть широкую дорогу христианско-демократическим и христианско-социалистическим направлениям, мобилизующим широкие народные массы.
Политические условия начала 1920-х гг. были весьма противоречивы. Среди возможных альтернатив папство снова выбрало путь, привязывающий его к власти. Свои отношения с отдельными государствами в послевоенной Европе – и за ее пределами – папство регулировало конкордатами и, чтобы не создавать помехи в этой деятельности, сдерживало христианские политические движения.
Понтификат Пия XI, охватывающий период между двумя мировыми войнами, привел к возникновению нового ralliement, нового сближения папства с обществом. Фашизм сделал возможным решение – в 1929 г. – проблемы Рима, но в то же время ликвидировал немецкие кат