льцев и т. д. видно, что члены раннеродовой общины обладали солидным запасом сведений об особенностях и богатствах своей родины, т. е. фактически сведений в области прикладной географии, ботаники, зоологии, минералогии, метеорологии и других природоведческих знаний. Чтобы поддерживать свое существование, они должны были в совершенстве знать топографию своей кормовой территории, полезные и вредные свойства растений, пути передвижения и повадки животных, особенности различных минералов, видов древесины и других материалов для поделок, уметь предугадывать погоду и читать следы. «Туземец, — писали Спенсер и Гиллен об австралийцах-аранда, — не только различает следы, оставляемые всеми животными и птицами, но и, осматривая нору, он может, посмотрев на направление последних следов или понюхав землю у входа, сразу сказать, есть там животное или нет». Необходимо было также умение в любое время свободно ориентироваться на местности, что требовало хорошего знания звездного неба. Один из современных исследователей рассказывает, что первое сообщение о запуске искусственного спутника Земли он получил от бушмена, обратившего внимание на появление новой «звезды».
Значительное развитие получили и такие практические отрасли знания, как медицина, фармакология, токсикология. Человек овладел простейшими рациональными приемами залечивания переломов, вывихов и ран, удаления больных зубов и других несложных хирургических операций, лечения змеиных укусов, нарывов, простуды и других заболеваний. Начиная с мезолита стали известны трепанация черепа и ампутация поврежденных конечностей, отчетливо прослеживаемые на некоторых остеологических материалах.
Кости правой руки кисти женщины эпохи мезолита с ампутированной фалангой мизинца.
В первобытной медицине широко применялись как физические (массаж, холодные и горячие компрессы, паровая баня, кровопускание, промывание кишечника), так и лекарственные средства растительного, животного и минерального происхождения. Об этом свидетельствует, в частности, сравнительно хорошо изученная народная медицина аборигенов Австралии. Они умели пользоваться шинами при переломах костей, останавливать кровотечение с помощью паутины, золы, жира игуаны, высасывать кровь и прижигать ранку при змеином укусе, лечить простуду паровой баней, болезни желудка — касторовым маслом, эвкалиптовой смолой, луковицей орхидеи, кожные заболевания — прикладыванием глины, промыванием мочой и т. д. По некоторым сведениям, аборигенам Австралии были известны противозачаточные средства. Примечательно, что уже на заре медицины было осознано значение психотерапии: у тех же аборигенов Австралии лечение часто завершалось приказанием встать и приняться за работу.
Несравненно более ограниченными оставались обобщенные, абстрактные представления. У аборигенов Австралии имелось только три, у бушменов — четыре, а у огнеземельцев-о́на — пять обозначений численных понятий. Чтобы сказать «пять», австралийцы говорили «три и два»; всякое число свыше десяти выражалось понятием «много». Да и сама абстрактность численных представлений была относительной: многие исследователи отмечали, что отставшие в своем развитии племена представляют себе не числа вообще, а лишь числа определенных предметов. Иными словами, существовали не «два», «три», «пять» и т. д., а две руки или ноги, три луковицы или куска мяса, пять пальцев или копий и т. д. Счет был порожден реальными жизненными потребностями и долго существовал только в жизненной практике первобытных людей. В связи с этим интересно отметить, что распространенное представление, будто простейшие арифметические действия — сложение и вычитание — предшествовали более сложным — делению и умножению, — по-видимому, неверно. Как показал уже в конце прошлого века немецкий этнограф Карл фон Штейнен, начатки деления, связанные с разделом сородичами добычи, возникли очень рано и, возможно, даже были древнейшими из арифметических операций.
В еще более зачаточном состоянии, нежели счет, находились измерение расстояния и исчисление времени. Большие расстояния приблизительно измерялись днями пути, меньшие — полетом стрелы или копья, еще меньшие — длиной конкретных предметов, чаще всего различных частей человеческого тела: ступни, локтя, пальца, ногтя. Отсюда пережиточно сохранившиеся во многих языках названия древних мер длины — русские локоть и пядь, английские фут и дюйм, немецкое элле и т. п. Время долго исчислялось лишь сравнительно большими отрезками, связанными либо с положением небесных тел (день, месяц), либо с природно-хозяйственными сезонами (так называемое экологическое, т. е. связанное с окружающей средой, время). Число и длительность таких сезонов определялись особенностями экологии и хозяйственной жизни каждого племени. Например, огнеземельцы-яганы делили год на восемь сезонов («обвисания кожи», т. е. голодовки, «появления птичьих яиц» и т. д.), а соседние о́на — на пять летних и шесть зимних сезонов («кладки птичьих яиц», «выведения птенцов», «случки гуанако» и т. д.).
Даже у наиболее отсталых племен имелась сравнительно развитая система передачи на расстояние звуковых или зрительных сигналов. Так, яганы передавали сообщения клубами дыма, разжигая и быстро гася огонь. Один клуб дыма означал болезнь или несчастный случай, два — важную неожиданность, три — смерть, четыре — находку выброшенного на берег кита и приглашение всех соседей на празднество. Письменности, разумеется, не было совсем, хотя уже у аборигенов Австралии появились зачатки пиктографии[68], т. е. рисуночного письма, нанесения примитивных изображений для запоминания или передачи мысли. В пиктографии область рациональных знаний смыкается с другой областью духовной культуры — искусством, различные виды которого широко прослеживаются на самых ранних этапах развития родовой общины.
Вопрос о том, почему и как возникло искусство, очень сложен и не нашел еще общепринятого объяснения. В буржуазной науке до сих пор распространены теории, возводящие искусство к побочным результатам религиозной практики, художественному инстинкту, привлечению половых партнеров, к потребности в развлечениях и т. д. В противоположность этому в марксистской науке преобладает мнение, что искусство, так же как и положительные знания, с самого начала было генетически связано с трудовой деятельностью человека. Оно отражало коллективный опыт общины и в сложной, эстетически опосредствованной форме способствовало его эмоциональному закреплению, совершенствованию, передаче потомству. Отсюда замечательная конкретность и реалистичность большинства уже относительно ранних образцов первобытной графики, скульптуры, устного народного творчества, музыки, танца.
Однако по вопросу о том, когда и как именно появилось искусство, ведутся острые споры. Так, уже приводилось мнение, что позднепалеолитические изображения возникли в результате длительного поэтапного процесса, начало которого прослеживается уже в чашевидных углублениях и охряных пятнах и полосах на каменных плитках из мустьерского грота Ля Ферраси во Франции. Согласно другому мнению, эти находки говорят лишь о появлении зачатков отвлеченного мышления, а изобразительная деятельность возникает только в «готовом» человеческом обществе, т. е. на рубеже позднего палеолита. Одни специалисты связывают рождение изобразительного искусства с использованием случайно предоставленных природой возможностей, например, с подправкой резцом или краской напоминающих животных камней, наплывов, пятен на стенах пещер; другие — с постепенным замещением макетом-скульптурой, барельефом, рисунком натуральных останков зверя, которые использовались для имитации охотничьей схватки.
Образцы изобразительного искусства эпохи раннеродовой общины известны по многочисленным археологическим памятникам. Это круглая скульптура и рельеф, представленные преимущественно уже упоминавшимися женскими фигурками ориньяко-солютрейских стоянок и мадленскими головами животных. Одновременно возникают графические и живописные изображения животных, реже растений и людей, развивающиеся от примитивных одиночных контуров ориньяка к замечательным своей выразительностью пещерным фрескам мадлена и многофигурным охотничьим и бытовым композициям средиземноморского мезолита (так называемая капсийская культура). С мадленскими и капсийскими сходны наскальные рисунки бушменов, с большой реалистичностью и экспрессией изображающие животных и людей, охотничьи и военные сцены, пляски и религиозные церемонии. Но в целом изобразительное искусство наименее развитых племен отражает начавшийся в мезолите поворот от реализма к условности.
Изображение оленя на мадленской копьеметалке. Мас д’Азиль, Франция.
Два оленя. Мадленская полихромная живопись из пещеры Фон де Гом, Франция.
Возникновение других видов искусства прослеживается этнографически. В устном творчестве раньше всего развились предания о происхождении людей и их обычаев, подвигах Предков, о возникновении мира и различных явлений природы. Вскоре сюда добавились рассказы и сказки. В музыке вокальная, или песенная, форма, по-видимому, предшествовала инструментальной. По крайней мере, огнеземельцам и ведда, имевшим несложные трудовые, охотничьи и другие песни, не было известно ни одного музыкального инструмента. Но вообще музыкальные инструменты также появились очень рано. Это ударные приспособления из двух кусков дерева или натянутого куска кожи, простейшие щипковые инструменты, прототипом которых, вероятно, была тетива лука, различные трещотки, гуделки, свистелки, трубы, флейты. Последние, видимо, представлены и археологически — трубчатыми костями с боковыми отверстиями, найденными в памятниках позднего палеолита. Наконец, к числу древнейших видов первобытного искусства относятся танцы, прямо засвидетельствованные одним из мадленских рисунков. Как правило, первобытные танцы коллективны и изобразительны: это имитация, часто с помощью масок, сцен охоты, рыболовства, собирательства, брачных отношений, военных действий и т. п. Соединяясь с устным, музыкальным и изобразительным творчеством и подчас превращаясь в примитивные драматические представления, такие танцы наиболее наглядно выражали эмоционально-познавательную и воспитательную сущность первобытного искусства.