Другим важнейшим признаком государственного устройства было разделение населения не по родо-племенному, а по территориальному принципу. Возникли округа, волости и т. д., не совпадавшие с прежними родо-племенными единицами, хотя еще иногда и сохранявшие их названия. Это было конечным результатом и оформлением давнего процесса перехода от кровнородственных связей к соседским. Вместе с тем введение территориального деления ослабляло остатки родоплеменной солидарности и влияния родо-племенной знати. Правда, на первых порах подразделение населения по территориальному признаку было еще неполным и непоследовательным: так, согласно раннесредневековым «варварским» узаконениям каждый человек судился по своему племенному праву. Известны общества, главным образом в Тропической Африке, где и после появления государства в основном сохранялось родо-племенное подразделение подданных. Но в целом политическое и территориальное устройства настолько взаимосвязаны, что большинство исследователей рассматривают территориальное деление как критерий возникновения государственности.
Эти критерии чаще всего позволяют отличить уже возникшие ранние государства от предгосударственных образований (в этнографии их нередко называют «вождествами»), хотя выявление четкой грани между ними по большей части непросто и требует особых углубленных исследований.
Возникновение государства было результатом непримиримости классовых противоречий и заключительным актом становления классового общества. «История показывает, — писал Ленин, — что государство как особый аппарат принуждения людей возникало только там и тогда, где и когда появлялось разделение общества на классы — значит, разделение на такие группы людей, из которых одни постоянно могут присваивать труд других, где один эксплуатирует другого»[101].
Возникновение государства было и тем рубежом, который отделял первобытную соседскую, или протокрестьянскую, от собственно соседской, или крестьянской, общины. Первая хотя и входила в племя или в союз племен, но еще в той или иной мере оставалась социальным организмом, т. е. относительно самостоятельной единицей социального развития. С возникновением государства таким социальным организмом стало само государство, а община превратилась в суборганизм, пользовавшийся самоуправлением под эгидой верховной политической власти. Первобытная соседская и соседская общины различались и экономически: для одной характерна групповая, для другой — частная собственность домохозяйства. Но перерастание одной формы собственности в другую внешне было менее заметно, чем превращение потестарной организации в политическую, и это повышает значение возникновения государства как критерия общественного развития.
В процессе становления государства происходило также расщепление первобытной мононорматики на право, т. е. совокупность норм, выражающих волю господствующего класса и обеспеченных принудительной силой государства, и нравственность, т. е. совокупность норм, обеспеченных только силой общественного мнения. Право, в том числе и становящееся право, в каждом обществе едино; мораль различна в разных общественных слоях или классах. В процессе разделения общества на классы господствующая верхушка отобрала наиболее выгодные для нее социальные нормы и, видоизменив их применительно к своим нуждам, обеспечила их силой государственного принуждения. Это были в первую очередь нормы, защищавшие собственность и привилегии знати. Так, если раньше в случае кражи большое значение придавалось тому, сородичем или чужаком совершен проступок, и сородича обычно лишь принуждали вернуть похищенное, то теперь всякое посягательство на собственность влекло за собой наказание, а посягательство на собственность знати каралось особенно жестоко. За него брали многократное возмещение, калечили, убивали, обращали в рабство. Тягчайшее в прошлом преступление-нарушение экзогамных запретов — перестало быть преступлением, зато нарушение сословно-кастовых брачных запретов теперь подчас влекло за собой суровое наказание. При нанесении побоев, увечье, убийстве первостепенное значение теперь приобрел вопрос не о родо-племенной, а о социальной принадлежности сторон.
Первоначальное право составилось главным образом из санкционированных государством мононорм, или обычаев, эпохи распада первобытного общества. Поэтому оно получило название обычного права. Иногда обычным правом называют и сами обычаи эпохи распада первобытного общества или еще шире — социальные нормы первобытного общества вообще, но это неточно, так как права в строгом смысле этого слова не могло быть там, где еще не было государства. В других случаях обычным правом называют уже санкционированное государством, но еще не записанное, не кодифицированное, так называемое неписанное право. Это также не совсем точно, потому что определяющим признаком является не форма существования, а классово обусловленный и государственно-принудительный характер права.
§ 4. Духовная культура эпохи разложения первобытного общества
Бурные экономические и социальные процессы эпохи распада первобытнообщинного строя способствовали дальнейшему росту начатков положительных знаний. Развитие земледелия, в особенности ирригационного, требовавшего точного определения сроков полива, начала полевых работ и т. д., привело к упорядочению календаря, а, следовательно, и астрономических наблюдений. Если меланезийцы не пошли дальше различения звезд и планет, то полинезийцам уже были известны многие отдельные звезды и созвездия. Возможно, что на рубеже классового общества стали применяться простейшие астрономические приборы: по крайней мере, древние майя уже пользовались для фиксации точки наблюдения двумя перекрещенными палками. Первые календари обычно были лунными, т. е. были основаны на наблюдениях за изменением фаз Луны, воспоминание о чем сохранилось во многих современных языках (ср., например, русск. месяц — Луна и календарная единица, английск. Moon — Луна и month — месяц). Но лунный месяц состоял приблизительно из 29,5 суток, лунный год был на 11 суток короче солнечного, а необходимость согласования лунного и солнечного года стимулировала развитие математических знаний. В этом же направлении действовали и другие процессы эпохи: скотоводство требовало подсчета поголовья скота, развитие обмена — исчисления мерил стоимости. Необходимость обращения с большими числами и развитие абстрактных представлений привели к появлению числовых разрядов и систем счисления, в основание которых были положены разные, но по большей части связанные со счетом на пальцах принципы. Так, в распространившейся в Тропической Африке пятеричной системе счисления за единицу второго разряда принято число пальцев руки, в современной десятичной и сохранившейся в виде языковых пережитков двадцатичной (ср. французское quatrevigne — четырежды по двадцать — восемьдесят) системе — соответственно число пальцев обеих рук и всех пальцев на руках и ногах. С важнейшими процессами эпохи была, по-видимому, связана и начавшаяся дифференциация математических знаний: зарождение частного землевладения вызвало к жизни, как показывает само название этой науки, начатки геометрии, т. е. «землемерия».
Подобным же образом обстояло дело с развитием других отраслей положительных знаний. Создание укреплений и постройка таких усовершенствованных сухопутных и водных транспортных средств, как повозка и парусный корабль, способствовали развитию не только математики, но и механики. С возникновением выплавки рудных металлов зародились металловедение и в какой-то степени химия. Сухопутные и морские походы, связанные с грабительскими войнами, послужили накоплению тех же астрономических наблюдений, а также географии и картографии. Полинезийцы во время своих длительных морских походов пользовались картами из палочек и камешков, изображавших острова, морские пути, направления течений и ветров. Война сыграла свою роль в развитии хирургии, теперь уже не только справлявшейся с ампутацией поврежденных конечностей или трепанацией черепа, но и подходившей к таким сложным операциям, как известные древним индийцам и майя пластические операции носа (ринопластика). Рост народонаселения и развитие скотоводства увеличили опасность заразных заболеваний, эпидемий и эпизоотий; борясь с ними, первобытная медицина местами, как, например, в Восточной Африке, эмпирически пришла к примитивным предохранительным прививкам ослабленной формы болезни.
Значительно медленнее развивались зачатки обществоведческих знаний. Здесь по-прежнему господствовали тесно связанные с религией мифологические представления о чудесной природе всех основных явлений хозяйственной, общественной и идеологической жизни. Вот как, например, звучит в передаче Геродота так называемая первая этногоническая легенда скифов, объясняющая их происхождение, занятия, этносоциальный состав и политическое устройство. «Скифы говорят, что их народ моложе всех других и произошел следующим образом: в их земле, бывшей безлюдной пустыней, родился первый человек, по имени Таргитай; родителями этого Таргитая они называют, по моему мнению неверно, Зевса и дочь реки Борисфена. Такого происхождения был, по их словам, Таргитай, а у него родились три сына: Липоксай, Арпоксай и младший Колаксай. При них упали-де с неба на скифскую землю золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша. Старший из братьев, первым увидев эти предметы, подошел ближе, желая их взять, но при его приближении золото воспламенилось. По его удалении подошел второй, но с золотом повторилось то же самое. Таким образом, золото, воспламеняясь, не допускало их к себе, но с приближением третьего брата, самого младшего, горение прекратилось, и он отнес к себе золото. Старшие братья, поняв значение этого чуда, передали младшему все царство.
И вот от Липоксая-де произошли те скифы, которые носят название рода авхатов: от среднего брата Арпоксая — те, которые называются катиарами и трапиями, а от младшего царя — те, что называются паралатами; общее же название всех их сколоты, по имени одного царя; скифами назвали их эллины»