В основе учения Моргана также лежит принцип единства и прогрессивного развития человечества и его культуры, но в отличие от других эволюционистов Морган, хотя и не всегда последовательно, видел причины этого прогресса в материальных условиях развития общества, что и отразилось в созданной им периодизации первобытной истории. Морган не сумел полностью оторваться от идеализма (он считал, например, что происходит развитие не собственности, а «идеи собственности»), но его конечные выводы были стихийно-материалистичны. Морган показал, что основной ячейкой первобытнообщинного строя был род, развивавшийся от архаической материнской к позднейшей отцовской форме. Он установил, что экономика первобытного общества базировалась на общинной собственности и что этот принцип коллективизма определял и остальные стороны общественной жизни первобытных народов, в том числе начальные формы их семейно-брачной организации. Вслед за Бахофеном и Мак-Леннаном Морган пытался восстановить историю брака и семьи и наметил ряд этапов их развития от существовавших на заре истории ничем не ограниченных брачных отношений до моногамии современного ему общества.
Несмотря на то что отдельные предположения Моргана, в частности некоторые реконструированные им архаические формы семьи, предложенная им периодизация и т. п., с дальнейшим развитием науки устарели, его учение в целом не утратило силы и поныне.
Развитие науки подготовило появление историко-материалистической концепции первобытной истории в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса. Основоположники марксизма не раз обращались к истории первобытного общества. В 1880 г. было начато Марксом, а после его смерти продолжено и закончено Энгельсом специальное исследование по истории первобытнообщинной формации. Это был вышедший в 1884 г. труд Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». В основу исследования было положено «Древнее общество» Л.Г. Моргана, однако Энгельс переработал обобщенный Морганом материал, дополнил его новыми фактами и выводами и истолковал процесс первобытной истории последовательно, материалистически.
Еще ранее, в 1873–1876 гг., Энгельсом была написана другая специальная работа по первобытно-исторической тематике — «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», одна из глав его незаконченного труда «Диалектика природы».
В этих работах Энгельсом были развиты основные методологические положения марксистской концепции первобытной истории как особого этапа человеческой истории с присущими ему начальным и конечным рубежами, спецификой социально-экономических отношений и определенными закономерностями развития.
Согласно этой концепции, гранью, отделяющей человека от животных, первым основным условием всей человеческой жизни является труд, который начинается с изготовления орудий. Возникнув с выделением человечества из животного мира, первобытное общество характеризуется примитивным, обусловленным неразвитостью производительных сил коллективизмом в производстве и потреблении. Производство, писал Энгельс, «было по существу коллективным, равным образом и потребление сводилось к прямому распределению продуктов внутри больших или меньших коммунистических обществ. Этот коллективный характер производства осуществлялся в самых узких рамках, но он влек за собой господство производителей над своим производственным процессом и продуктом производства»[25].
Первобытный коллективизм и покоящиеся на его основе первобытнообщинные отношения гибнут только тогда, когда благодаря прогрессу производительных сил развивается общественное разделение труда со всеми его последствиями — обменом, имущественным неравенством, эксплуатацией человека человеком и в конечном счете антагонистическими классами, занимающими различное положение в производстве и распределении. Первобытнообщинный строй «был взорван разделением труда и его последствием — расколом общества на классы»[26]. В разных природных и конкретно-исторических условиях этот процесс мог быть представлен различными локальными и временными формами, но его основные тенденции — от доклассового общества к классовому — универсальны для всего человечества. Таким образом, Энгельс не только указал на отличительную особенность первобытной истории — примитивный коллективизм, но и раскрыл на ее примере идеи исторического единства, прогрессивного развития и закономерной сменяемости общественных форм.
Тем самым были даны методологические установки и для понимания исторических взаимоотношений между передовыми и отставшими в своем развитии народами. Ведь признание того, что развитие человечества всегда определялось общими, едиными историческими закономерностями, несовместимо с противопоставлением «культурных», или «исторических», и «природных», или «неисторических», народов, из которых якобы только первые являются активным субъектом истории и, следовательно, призваны руководить вторыми.
Такова суть марксистского учения о первобытном обществе. Важно отметить, что сами основоположники марксизма метко отграничивали ее от разного рода частных решений, в особенности от некоторых тезисов, воспроизведенных Энгельсом на основе труда Моргана «Древнее общество», которые отражали определенный уровень накопления и обобщения фактических данных и не могли не измениться в ходе развития науки. Уже говорилось, что Энгельс предвидел неизбежность последующего пересмотра принятой им периодизации Моргана; отметим также, что он указывал на гипотетичность стадии промискуитета и механизмов возникновения родовой организации, речь о которых будет ниже. Более того, сам Энгельс показал пример творческого марксизма, внеся уже в четвертое издание «Происхождения семьи, частной собственности и государства» ряд существенных уточнений и дополнений. На необходимость разграничения коренных и частных вопросов истории первобытного общества указывал и В.И. Ленин.
Новое учение о первобытном обществе оказало заметное влияние на развитие взглядов многих историков и этнографов того времени, в том числе и таких крупных, как признанный глава английской этнографии Тайлор. Однако в целом марксистское учение о первобытности вызвало враждебное отношение со стороны буржуазной науки. Вступив в борьбу с марксизмом, она отвергла не только историко-материалистическое понимание первобытной истории, но и идеи единства и прогрессивного развития человечества, выдвинутые Морганом и крупнейшими представителями эволюционизма. Борьба с эволюционизмом облегчалась упрощенной прямолинейностью, схематизмом присущих ему построений. Поэтому противники марксизма всегда предпочитали видеть в нем лишь разновидность эволюционизма и «опровергать» его критикой эволюционистских конструкций, ошибок Моргана и т. п.
В 1888 г. вышла в свет книга датчанина Конрада Старке «Первобытная семья, ее возникновение и развитие». Автор поставил своей задачей опровергнуть взгляды эволюционистов на историю брака, семьи и родовой организации. Он утверждал, что основой социального устройства первобытного общества был не род, а моногамная семья, основанная на общности хозяйства и имущества. В первобытной семье счет родства и наследования велся по отцу, матриархат же — более позднее явление. Единомышленником Старке был финн Эдуард Вестермарк (1862–1939), издавший в 1891 г. на английском языке свою книгу «История человеческого брака». Он утверждал, что древнейшей формой брака была патриархальная семья. «Не было такой стадии в развитии человека, — утверждал Вестермарк, — когда бы не существовало брака, и отец всегда был, как правило, защитником и покровителем семьи. Таким образом, человеческий брак есть, видимо, наследие от нашего обезьяноподобного предка».
Немецкий социолог Эрнст Гроссе (1862–1924) механически сопоставил типы семьи с формами хозяйства и пришел к выводу, что материнский род связан лишь с хозяйством «низших земледельцев», одной из пяти форм хозяйства, установленных классификацией Гроссе. Но при всех пяти формах хозяйства господствовала одна и та же форма семьи: обособленная патриархальная семья.
Попытки выйти за пределы эволюционистских схем сказались на особом интересе, проявленном некоторыми учеными к истории хозяйства и экономических отношений. В этой связи обращают на себя внимание труды немецкого географа и зоолога Эдуарда Хана (1856–1928), подвергшего критике традиционную «трехступенную» схему хозяйственного развития человечества: «охота-скотоводство-земледелие». Хан утверждал, что древнейшей стадией человеческого хозяйства были не охота и рыболовство, а собирательство. Из собирательства развилось примитивное «мотыжное» земледелие, которое было изобретением женщин и в котором применялся преимущественно женский труд. Одновременно мужчины занялись охотой и рыболовством. Позднее произошло одомашнение скота, причем Хан ошибочно связывал его не с хозяйственными потребностями, а с религиозными мотивами. Гораздо менее научной, хотя и ставшей очень известной, была книга немецкого экономиста Карла Бюхера «Возникновение народного хозяйства» (1893). Он считал, что развитие хозяйственной жизни человечества проходило три стадии: замкнутого домашнего хозяйства, городского хозяйства и народного хозяйства, К стадии домашнего хозяйства Бюхер относил народы, живущие родовым строем, народы античного мира и раннего средневековья. Большую же часть первобытной истории он называл «дохозяйственной стадией», или эпохой «индивидуального разыскивания пищи». Совершенно необоснованная концепция «дикаря-одиночки» противоречила всем данным науки о первобытности, накопленным этнографией к концу XIX в.
В конце XIX и особенно в первой половине XX в. за рубежом возникли целые этнографические направления, или школы, создавшие ряд антиисторических построений в изучении первобытного общества. Правда, многие из них не занимались собственно историей первобытного общества, но, изучая так называемые примитивные народы и признавая, что у этих народов сохранились пережиточные черты их древнего быта, они тем самым фактически распространяли свои этнографические концепции на область первобытной истории. Надо учесть и то, что при общей антиисторической направленности этих школ многие их крупные представители внесли заметный позитивный вклад в разработку этнографических и первобытно-исторических проблем.