ри этом он щадил взрослых, но со зловещей предусмотрительностью убивал детей, бросая их на камни. Булгары глубоко стыдились своего поражения. Холм, на котором Лев сидел в засаде, долгое время назывался холмом Льва, и булгары, проходя мимо, указывали на это место и печально покачивали головами[117].
Но успех Льва в этом сражении не стал очень важным событием. В течение следующей зимы, которая выдалась необычно умеренной и сухой, булгарская армия в 30 000 солдат пересекла неглубокие реки и разграбила Аркадиуполь (Люле-Бургаз). На обратном пути они обнаружили, что дождь за неделю переполнил реку Эргенц, поэтому они вынуждены были ждать, пока спадет река и затем построить мост. Но во время этой задержки Лев ничего не предпринял, как сообщали его критики, чтобы напасть на булгар. Они благополучно возвратились в Болгарию с 50 000 пленниками и грузом золота, одеяний и армянских ковров[118].
Вскоре после этого еще более печальные новости пришли в Константинополь. Крум запланировал осуществить угрозу мести в отношении города, который обошелся с ним так предательски. Он был настроен решительно уничтожить его, начав свое нападение на квартал Влахерны, откуда был обстрелян стрелками, ранившими его. Рассказы о приготовлениях хана встревожили людей — об ордах, собранных им, включавших славян со «всего славянского мира», и авар с Паннонской равнины; об огромных машинах, которые строил хан, в том числе катапультах всех размеров, которые заправлялись камнями и огнем, помимо «черепах», и таранов, и лестниц, которые участвуют в каждой большой осаде; о тысяче волов, которых откармливали в больших конюшнях хана, и о пяти тысячах окованных железом повозок. Лев поспешил укрепить свою столицу и приступил к строительству новой стены за пределами Влахерн — квартала, где ожидалось нападение булгар, а укрепления были слабыми[119]. Он даже искал дипломатическую поддержку. Возможно, именно новости, что Крум собирал отряды даже в Паннонии, напомнили императорским государственным деятелям, что Болгария могла быть атакована в тылу из Германии. В 814 г. послы из Константинополя отправились ко двору западного императора Людовика, чтобы просить о помощи против варваров-булгар. Они прибыли к нему в августе; но, видимо, не получили ответа. Людовику досаждали другие варвары, с которыми он был вынужден бороться[120].
Но к тому времени опасность уже миновала. Воля Божья вмешалась в конфликт. В Страстной четверг, 13 апреля 814 г., у Крума оказался поврежден кровеносный сосуд в голове, и он умер[121].
Крум изменил Болгарию. Кардам показал, что булгары только потерпели поражение, но не были побеждены войнами с Копронимом; но Крум, прежде всего, изменил статус своей страны. Его первое достижение, объединение паннонских и балканских булгар, дало обоим племенам новую жизнь. И затем он наслаждался триумфом, убив двух императоров в сражении и вызвав падение третьего. Из всех больших императорских крепостей на границе он захватил и разрушил четыре и заставил жителей из двух других в ужасе бежать[122]. Крум даже серьезно угрожал императорской столице и неоднократно побеждал лучшие императорские армии. Болгария, умирающее государство, каким она была еще полстолетия прежде, являла теперь собой самую большую военную мощь в Восточной Европе.
Но Крум не только утвердил независимость Болгарии силой оружия; он был также, по-видимому, прекрасным организатором. Нам не известно все о его деятельности, но некоторая информация о ней дошла до нас в сочинении энциклопедиста X века Суды. Крум, как он сообщает, после победы над аварами спросил своих аварских пленников о причинах падения их империи. Они ответили, что потеряли лучших из своих людей по различным причинам: из-за ревности и обвинений друг друга, сговора между ворами и судьями, пьянства, взяточничества, непорядочности в коммерческих деловых отношениях и страсти к судебным искам. Крум был глубоко впечатлен данным ответом и быстро издал соответствующие законы, чтобы предотвратить подобные преступления в Болгарии: прежде всего, когда один человек обвинял другого в каком-то преступлении, обвинитель должен был быть подвергнут допросу прежде, чем состоится суд, и, если он был уличен в том, что придумал обвинение, он должен был быть наказан; во-вторых, гостеприимство ворам было наказуемо конфискацией всех товаров хозяина, в то время как ворам должно было сломать кости; в-третьих, уничтожались все виноградные лозы; и наконец, люди должны были делиться с нуждающимся под штрафом конфискации их товаров[123]. Весьма сомнительно, что законодательная деятельность Крума была столь же простой, как ее описывает Суда, но очевидно, что он ввел некоторые новшества в этих направлениях. Все изданные им законы явились упрощенным вариантом патерналистского законодательства, которое утверждал император для своего народа, и были совершенно иными в своей концепции, в отличие от законов, которые принимались в аристократическом государстве, каким являлась также и Болгария. Крум, взяв за образец, как все прогрессивные булгары, империю, ставил целью создать почти теократическое превосходство правителя, такое, каким обладал император над своими подданными. Крум, очевидно, продолжил свою политику поощрения славянских подданных, в противоположность булгарам, составлявшим аристократию. Диктаторы всегда стремились оттеснить аристократию с политической сферы деятельности на военную; византийские императоры, когда в империи появилась аристократия, следовали этой политике; в Западной Европе в более близкое к нам время ее проводили такие государственные деятели, как Ришелье. Так что булгары вынуждены были ограничиться службой в армии или получением должностей военных наместников на границах царства[124]; они были лучшими бойцами, чем славяне, и поэтому более полезны в данной сфере деятельности. Но для проведения своей политики и назначения на высокие должности при дворе Крум приглашал славян. Например, Даргамир, ханский посол, без сомнения, был славянином, как и бояре, с которыми хан пил, провозглашая славянский тост «Здравицу»[125].
Действительно, именно проводя внутреннюю реорганизацию своего государства, Крум сослужил ему весьма большую службу. Современники хана и современные историки были так ослеплены его потрясающими военными триумфами, что не сумели понять истинное значение его мирной деятельности. Войны Крума были прежде всего оборонительными. Он не являлся честолюбивым завоевателем; несмотря на свои победы, он никогда не требовал большего, чем установить границу у Милеона, которая была признана при Тервеле. У нас есть свидетельства, сообщающие об амбициях хана в отношении Македонии, но они никогда реально не были осуществлены. Когда Крум захватил большие императорские крепости, он не пытался оставить их за собой, а просто разрушал их и удалялся. Он знал, что империя всегда будет недовольна существованием независимого государства на Балканах, поэтому хан надеялся сохранить свою независимость, нанося превентивные удары по императорской территории. Но вплоть до последнего года жизни, когда он жаждал мести, Крум все-таки мог приветствовать заключение такого мира, который признавал его свободу, предусматривал выплату небольшой дани (чтобы помочь как своему финансовому положению, так и престижу) и предоставлял ему время для организации своей страны. Но в соглашении Крум должен был настоять на возвращении дезертировавших подданных, так как желал уничтожить любое неповиновение. Хотя он был варваром, описывая которого, можно упомянуть о показной роскоши, хитрости, жестокости, наложницах, человеческих жертвах и кубке, сделанном из черепа императора, верховный хан Крум являлся, тем не менее, действительно крупным государственным деятелем; и его величие заключается не в победах над императорами, а в том, что он заложил основы булгарской автократии. Однако войны отвлекали его от государственного управления; у него не было достаточно времени для выполнения всех своих замыслов. Не случайно каганат встревожился, когда великий хан умер.
Глава 2.Поездка на Запад
Внезапная смерть ужасного правителя застала булгар врасплох. Крум оставил сына по имени Омуртаг; но Омуртаг был молод и неопытен[126]. Видимо, булгарская аристократия воспользовалась смертью Крума, чтобы восстать против его династии. У нас есть свидетельства о трех боярах, которым теперь досталась корона: Дукуме, умершем почти сразу, как он стал правителем, Диценге и Цоке, жестоких ханах, преследовавших христианских заключенных из Адрианополя. Но более ничего о них нам неизвестно. Вероятно, они являлись лишь лидерами групп мятежников и партий, которые в течение краткого времени управляли правительством в Плиске[127].
В любом случае их правление было недолгим. Задолго до конца 515 г., Омуртаг взошел на трон своего отца. Его первым шагом должно было стать заключение мира с империей. Новый хан не имел военного опыта; в его ситуации более мудрым явилось решение отдохнуть на лаврах своего отца и использовать его репутацию для обеспечения себе выгодных условий при заключении мира. Он, видимо, провел предварительные переговоры, которые оказались безрезультатными[128]; император Лев обдумывал кампанию против ослабевших булгар — монах Савватий, побужденный, без сомнения, дьяволом, обещал ему победу над ними, если тот вновь начнет иконоборчество