[513]. Но в то время как разворачивались эти любовные драмы, и, вероятно, даже до заключения венгерского брака, в полевую армию возвратился император Василий. Примерно в 998 г. дела Самуила казались настолько процветающими, что некоторые представители европейской знати Империи даже желали предать императора. Василий был информирован об этом, и арестовал двоих из них в Фессалониках, магистра Павла Боба и протоспафария Малакина, и выслал обоих из армии — первого в Константинополь, а второго в Азию. После этого некоторые из предполагаемых предателей из Адрианополе — Ватацес и Василий Глаба — сразу же бежали к Самуилу. Василий в течение трех лет держал в тюрьме сына Глаба, но более ничего не мог предпринять[514]. Вероятно, Никифор Уран продолжал ежегодно совершать походы против болгар, но мы ничего не знаем о них. Весной 1001 г., однако, Василий установил мир на восточной границе своего государства и смог обратить все свое внимание на Запад. В течение четырех лет он проводил регулярные военные походы на территорию Самуила[515].
Первый из этих походов, осуществленный в 1001 г., был направлен против Софии. Сделав Филиппополь своей отправной точкой, император оставил там сильный гарнизон под командованием патрикия Феодорокана и прошел через Ворота Траяна, захватив много крепостей в окрестностях Софии, хотя на сам город он не нападал, перед тем как отойти в Мосинополь, современный Гумулджина, в Юго-Западной Фракии, на зиму. Задача этого похода состояла в том, чтобы отрезать Самуила от восточных провинций его государства. Поэтому в следующем году Василий отправил большую армию под командованием Феодорокана и протоспафария Никифора Ксифия на завоевание земель между Нижним Дунаем и Черным морем, старым центром Болгарии. Сам он, вероятно, ожидал врага вблизи от Софии, чтобы воспрепятствовать любой помощи, которую мог послать городу Самуил. Маневр оказался успешным, а прежние столицы Болгарии, Малый Преслав, Плиска и Великий Преслав, вновь оказались в руках императора[516].
В 1003 г. Василий нанес удар по Македонии. Когда многочисленная армия императора приблизилась к Веррии, Добромир, болгарский наместник, испугался и сдался без боя. Василий всегда пытался привязать бывших болгарских военачальников к империи, раздавая им титулы, а иногда и посты в провинциях, достаточно удаленных, чтобы они могли причинить ему какой-нибудь вред. Добромир был почтен достоинством антипата и послан в Константинополь. После Веррии император напал на Сервию. Город защищал Никулина, предатель, которого Самуил пощадил в Лариссе. Никулина отважно сопротивлялся, но город был все же захвачен. Василий обошелся с его защитниками мягко, несмотря на прошлое Никулины, который стал патрикием и сопровождал императора на обратном пути в Константинополь летом 1003 г., когда после своих недавних успехов Василий счел целесообразным нанести краткий визит в столицу.
Однако жестокий предатель не смог приобрести себе титул и через несколько дней бежал к Самуилу. Самуил в это время, согласно общепринятой болгарской тактике, укрывался в горах во время вторжения императора, решительно избегая генерального сражения. После отъезда Василия он вместе со своей армией сошел с гор и при помощи Никулины попытался возвратить Сервию. Но Василий был проинформирован о маневре болгар и стремительно продвигался к ним навстречу. Форсированным маршем он достиг границы Фессалии; Самуил и Никулица бежали. Вскоре последний был схвачен в засаде и направлен в заключение в Константинополь. Несколькими годами позже он бежал еще раз. Император провел следующий месяц или два в Фессалии, восстанавливая крепости, которые болгары разрушили, и возвращая те, которые они все еще удерживали. Солдаты из числа пленных болгарских гарнизонов были посланы колонизировать район Волера, где река Марица впадает в Эгейское море. Из Фессалии Василий обратился на север, к большой крепости Воден, находившейся на краю высокого Македонского плато, там, где река Остров через великие каскады стекает в нижнюю долину. Болгарин по имени Драксан отважно оборонял ее, но в конце концов был вынужден сдаться, вероятно, в конце осени. Его воины были отправлены, чтобы пополнить колонию в Волере, но сам Драксан получил разрешение проживать в Фессалониках. Там он женился на дочери одного из главных священников, который заботился о гробнице святого Димитрия. Последующая судьба болгарского военачальника представляется несколько странной. После того как его супруга родила двоих детей, он внезапно бежал к болгарскому двору, но вскоре возвратился и был прощен благодаря ходатайству своего тестя. Но несколько позже он вновь бежал, однако с тем же результатом. После этого Драксан оставался в Фессалониках, пока у него не родились еще двое детей, после чего он бежал еще раз. На сей раз терпение императора истощилось, и когда болгарин был схвачен, его вскоре посадили на кол.
В 1004 г. Василий решил закончить завоевание Дунайской Болгарии, и в самом начале года[517] намеревался осадить Видин на Дунае, самую восточную крепость, остававшуюся у Самуила. Самуил ничего не мог предпринять против этой хорошо организованной и тщательно руководимой экспедиции, но теперь попытался совершить отвлекающий маневр, в котором преуспел, принудив императора снять осаду. Пятнадцатого августа, когда горожане Адрианополя отмечали Праздник Успения Девы Марии, болгары внезапно напали на город. Адрианополь был захвачен врасплох, поскольку никто не ожидал, что Самуил уйдет столь далеко от своего центра. Болгарский царь вырезал население и разрушил город, а затем отступил так же внезапно, как и напал, с огромным обозом пленных и добычи. Но столь блестящий набег произошел слишком поздно: Видин после восьмимесячной осады уже был готов сложить оружие. Василий ждал удачного момента для штурма города, вероятно, планируя его на начало сентября; затем, разместив у города сильный гарнизон, он поспешил на юг задержать возвращавшихся болгар. Поход императора по верховьям рек Тимок и Морава, через враждебную и непобежденную страну был столь же смелым подвигом, как и нападение Самуила на Адрианополь.
Император застиг царя и его армию около Скопье (Ускуб), на берегу реки Вардар. На реке началось половодье, а Самуил не воспринял урок, который был ему преподан на берегу Сперхея. Две армии расположились на противоположных берегах, императорские войска — с должной предосторожностью, а болгары — с дерзкой небрежностью, уверенные в том, что реку невозможно пересечь. Однако какой-то греческий солдат определил место, где река была проходимой, и император во главе своих войск тайно подкрался к болгарскому лагерю. Болгары были захвачены врасплох, чтобы попытаться оказать сопротивление; все они бежали в замешательстве, и среди них Самуил. В результате нападения императора был захвачен собственный шатер царя, а сам болгарский лагерь со всей добычей, захваченной в Адрианополе, оказался в руках императора.
После сражения болгарский наместник Скопье прибыл вручить ключ от своего города императору. Это был Роман, сын-евнух Петра, последний отпрыск рода Крума[518]. Василий принял его приветливо и даровал ему достоинство патрикия. Свою необычную карьеру Роман закончил наместником Авидоса.
Из Скопье Василий двинулся в восточном направлении, чтобы напасть на крепость Перник, которая главенствовала над верхней долиной Струмы. Однако Перник был размещен в неприступном месте и великолепно оборонялся благодаря военным талантам одного из военачальников Самуила, Кракра. Василий, потеряв много воинов и обнаружив, что не может подкупить Кракра, отказался от продолжения осады и двинулся назад в конце зимы 1004 г., к своему штабу в Филиппополе. Оттуда он вскоре возвратился в Константинополь[519].
Таким образом, Самуил за четыре года потерял половину своего царства. Вся восточная часть Балканского полуострова от Железных Ворот на Дунае до Фессалоник находилась в руках императора, кроме Софии и Струмицы и нескольких крепостей вокруг Перника и Мельника на западных склонах Родопских гор. Императорские гарнизоны были размещены на границах Фессалии и по реке Вардар. Кампания против болгар стала одной из наиболее блестящих в военной истории Византии; она показала, что императорские войска, когда находились под умелым управлением, представляли собой все еще самую прекрасную военную машину, известную на тот день всему мир; она также продемонстрировала, что болгары при всех своих храбрости и пыле, хитростях и западнях были не в состоянии состязаться с ней. Самуил, как любой другой большой болгарский военачальник, избегал генеральных сражений, доверяя быстроте перемещений, засадам и внезапным нападениям с гор. Однако теперь он должен был встретиться с противником, который мог пройти форсированным маршем через самую дикую и враждебно настроенную страну и которого нельзя было застать врасплох в долине или на горном перевале, противником, который избавился от смущения и решил не останавливать свою борьбу до тех пор, пока Болгария не прекратит существование.
Даже сторонники Самуила начинали понимать истинное состояние дел. В 998 г. императорские магистраты нарушали свою верность, чтобы принести присягу ему как восходящему правителю, но теперь, с предательской предусмотрительностью, собственные чиновники царя начинали предлагать свои услуги императору. Каждая измена становилась тяжелым ударом для царя, ведь именно в наместниках, военачальниках и солдатах, которыми они командовали, сосредотачивалась вся его сила. Обычные люди, видимо, были слишком бедны, безразличны или, как богомилы, добросовестно пассивны, чтобы помогать или мешать царю[520]