Таким образом 10 миль, выигранные германским наступлением к 12 апреля (к счастью, наступление на этом замерло и дальше не продвинулось), были не менее (если не более) грозны, чем 40 миль, выигранных германским наступлением на Сомме.
Напряжение оборонявшихся было тем большим, что удар пришелся по уже уставшим и требовавшим смены войскам. За исключением португальцев, только одна из шести дивизий, удерживавших фронт на участке между Ла-Бассе и каналом Ипр-Комин, — именно 55-я дивизия — сохранила еще некоторую боеспособность, прибыв сюда на смену с фронта боев, развивавшихся южнее. Остальные части не только были совершенно измотаны, но и занимали слишком большие участки фронта. Нехватка резервов у Хейга и большое значение важных высот в районе Аррас — Живанши привели к распределению сил, при котором этой горсточке дивизий пришлось удерживать фронт протяжением в 24 мили.
Хуже всего было то, что большие участки пришлись именно на те части, которые меньше всего были в состоянии с этим справиться. Португальский корпус удерживал 6 миль фронта по обе стороны Нев-Шапеля. Он стоял на позициях уже довольно долго, причем возраставшее число неповиновений и прочих нарушений дисциплины предупреждало о моральном разложении войск и о падении их боеспособности. Лекарство, которое применили для оздоровления корпуса, — показательный пример того, как именно не следует «лечить» войска. Генерал Хорн, командовавший 1-й армией, перетасовав имевшиеся в его распоряжении войска, снял 5 апреля с фронта всю 1-ю португальскую дивизию, за исключением одной бригады. 2-я дивизия также должна была быть сменена в ночь на 9 апреля британской дивизией, но пока ей поручали удерживать весь корпусной участок — несмотря на то, что одна бригада португальской дивизии в этот момент оставалась в резерве в районе Лестрема, в пяти милях от фронта. 51-й дивизии пришлось еще несколько дней находиться на сцене и прилагать все возможные усилия. Конечно, ее командир был готов приложить все усилия для обороны, но предложил это делать не на заранее подготовленных позициях. Однако его просьба была отвергнута.
Решение Хорна тем более любопытно, что его же штаб «Q» обращал его внимание на конфигурацию сети германских железных дорог, делавшую сектор Лис наиболее вероятным направлением удара противника. Больше того, это единственное направление, где вообще противником могла быть организована атака. Далее, штаб спрашивал разрешение устроить специальные запасы боеприпасов и предметов снабжения в 15 милях за линией фронта, чтобы в случае возможного прорыва не быть захваченными врасплох, но и в этом командующий наотрез отказал. К счастью, штаб тайком от Хорна все же начал подготовку. Наличие запасов облегчило решение задачи, когда грянул гром.
Если за локальную подготовку нес ответственность Хорн, то руководящие указания все же отдавал Хейг, и его ошибки хорошо выявляются по отметкам на настенной карте. Редко когда ошибки полководца бывают столь очевидными, а достигнутая противником неожиданность такой наглядной. И это при том, что немцы даже пожертвовали маскировкой, чтобы ускорить начало своего нового наступления. 31 марта британская авиация сообщила о крупном перемещении германских резервов и артиллерии к северу по шоссейным и железным дорогам. 1 апреля, как отмечает официальная история британской авиации, один наблюдатель за пару часов «насчитал пятьдесят пять составов, двигающихся по линиям, питающим фронт Ла-Бассе — Армантьер… в течение нескольких следующих дней донесения воздушной разведки, дополненные аэрофотосъемкой, окончательно выявили масштабы сосредоточения немецких сил». Причиной того, что Главное командование не вняло этим предупреждениям, стала его уверенность, что враг будет твердо придерживаться своей первоначальной схемы, и что следующим шагом в поддержке наступления на Сомме будет возобновление его попыток сломить бастион Арраса. Создается впечатление, что Хейг приписывал Людендорфу ту упрямую настойчивость, которую он сам проявил при Пашендале. Считая, что целью Людендорфа будет захват позиций у Вими-Ридж (при том, что это было самая сильная часть его собственного фронта) Хейг ждал новых атак именно в этом месте, даже несмотря на наглядный урок 28 марта.
Даже 7 апреля в своем анализе обстановки, Главное командование согласилось с тем, что следует ожидать «концентрической атаки на Вими-Ридж». Снова процитируем историю британской авиации:
«Вплоть до 9 апреля в донесениях воздушной разведки и данных аэрофотосъемки не имелось ничего, способного подкрепить мнение Ставки Главного командования, что противник готовит сходящуюся атаку на Вими-Ридж. Напротив, полученная авиацией информация показывала, что из германских войск напротив Арраса передаются подкрепления на север, поэтому остается мало сомнений в том, что основные силы противника концентрируются к северу от канала Ла-Бассе».
Информация от воздушной разведки сопровождалась также известиями о запоздании с выгрузкой португальских войск.
«То, что подкрепления прибывают слишком поздно, тоже было отмечено с воздуха. Утром 7 апреля воздушные наблюдатели сообщили, что основные магистрали прямо напротив португальского сектора забиты движущимся транспортом, при этом наземное наблюдение на этом участке сообщает о множестве людей, доставляющих боеприпасы к немецким передовым линиям. Совместно данные воздушной и наземной разведки позволяли сделать вывод, что тактическая концентрация сил противника приближалась к завершению».
Это, однако, не вызвало озабоченности лиц наверху — либо же их реакция оказалась чрезвычайно замедленной.
В 4:05 утра 9 апреля противник начал интенсивный обстрел фронта в 11 миль между каналом Ла-Бассе и Армантьером. Фланги этого участка были отравлены ипритом — указание, что германцы хотели парализовать эти фланги, но не собирались немедленно их атаковать. В 7 часов 30 минут утра, когда бомбардировка несколько ослабела, вперед двинулись мелкие группки германской пехоты.
В 9 часов утра, после того как бомбардировка вновь усилилась и поддерживалась так в течение часа, в атаку ринулись 9 дивизий 6-й германской армии. Удар их пришелся против 3 дивизий противника.
И на этот раз, как и 21 марта, природа помогла атакующим, защитив их покровом густого тумана. На южной оконечности сектора 55-я дивизия (Ланкаширская территориальная) крепко цеплялась на Живанши, оказывая такое упорное сопротивление, что атака германцев не только была отбита, но у германского командования пропала охота продолжать здесь дальнейшие усилия, чтобы развить прорыв к югу.
В центре же германцы быстро преодолели позиции португальцев. Справедлива критика, указывающая, что неправильно было оставлять эту дивизию хотя бы на несколько дней на фронте, в два раза превышавшем протяжение фронта 55-й дивизии, примыкавшей к первой. Отчаянное сопротивление 11-го самокатного батальона сломало атаку германцев и помогло вместе с резервными батальонами бригад 55-й дивизии помешать германцам полностью размыть южный фланг фронта. Вместе с тем оказанное здесь сопротивление привело к оттеснению германского наступления в определенное русло, направляя его на северо-запад, куда оно затем все больше и больше отклонялось.
На северном же фланге прорыва 40-я дивизия (фланг этой дивизии был обнажен) была натиском противника частично разгромлена. 51-я и 50-я дивизии, спешившие на помощь, чтобы заткнуть брешь, были задержаны в пути, так как дороги были забиты потоком бежавших португальцев и брошенными повозками. Прежде чем 51-й и 50-й дивизиям удалось достигнуть позиций, они были захлестнуты наступлением противника и втянуты в бой. Поэтому они не смогли помешать германцам, усиленным теперь еще 7 новыми дивизиями, достигнуть линии рек Лис и Лаве и даже форсировать их. Однако на следующий день сопротивление 51-й и 50-й дивизий настолько окрепло, и они так успешно противостояли натиску противника, что, исключая северную оконечность дуги, созданной первоначальным ударом, здесь почти ни пяди земли не было уступлено противнику.
Все же в это утро германское наступление несколько распространилось к северу, к каналу Ипр-Комин, против южной части сектора 2-й британской армии (Плюмер). Это напоминало бокс, когда после удара левым кулаком следует удар правым, хотя этот новый удар был уже значительно слабее и наносился лишь четырьмя дивизиями 4-й германской армии. Относительная слабость этого удара была уравновешена вынужденным отвлечением части трех британских дивизий обороны к участку прорыва предыдущего дня. Германцы прорвались. Клещами охвата был отрезан Армантьер, а 34-я дивизия с трудом избегла окружения. В эту ночь ширина прорыва достигла 30 миль, а к 12 апреля глубина его удвоилась.
Это был кризис. Меньше 5 миль отделяли германцев от железнодорожного узла Хазебрук. Но 13-го числа с юга начали прибывать британские и австралийские резервы, а натиск германцев стал показывать первые признаки ослабления. Одна из причин, в которой сознались и сами германцы, заключалась в «трудностях, связанных с подвозом из-за все умножавшихся атак с воздуха». Подступы к Хазебруку, в последнюю минуту прикрытые 4-й гвардейской бригадой, теперь окончательно были закреплены 1-й австралийской дивизией. В дальнейшем германцы пытались развивать свой успех почти исключительно на северной половине прорыва.
Плюмер взял теперь на себя защиту всего района боя, за исключением южной оконечности. Для того чтобы сократить фронт и вместе с тем предупредить новые расширения германского наступления, он начал спокойное отступление, выпрямляя выступ фронта, образовавшийся у Ипра, и отходя на рубеж непосредственно перед этим бессмертным городом. Это было разумным и дальновидным поступком, хотя при этом противнику и уступили несколько квадратных миль грязи, которые с таким трудом и такой дорогой ценой были добыты предыдущей осенью.
Несмотря на то, что противник 15-го числа захватил Байлейль и хребет Ревельсберг, он был остановлен у Метерена и перед высотой Кемель-Хилл. К 18-му числу ураган стих, но за линией фронта разразились совсем другие бури.