«С точки зрения наших чувств по отношению к нашему главному врагу это, конечно, печально. Однако это можно перенести, если мы поймем, что для Англии кампания на континенте… в конце концов является второстепенным делом. Основное оружие на континенте — французская, русская и итальянская армии».
Фалькенгайн считал Россию парализованной, а военную мощь Италии слишком малой, чтобы произвести серьезные сдвиги в обстановке.
«Остается только Франция… Франция дошла почти до предела своих военных усилий. Если удастся дать ясно понять ее народу, что в военном смысле ему больше не на что надеяться, то конец станет близким, и из рук Англии будет выбит ее лучший меч».
Фалькенгайн добавлял, что широкий прорыв не нужен. Вместо этого Германия должна поставить себе целью заставить Францию истечь кровью, выбрав для своих атак такой пункт, ради удержания которого французское командование вынуждено будет бросить в бой последнего солдата.
Такими целями являлись либо Бельфор, либо Верден. Остановились на Вердене, так как последний угрожал главным коммуникациям германцев и представлял собой выступ, нелепо скучивая обороняющихся. Наконец, Верден выбрали по соображениям морального порядка, так как потеря только недавно обновленной крепости была бы тяжелым ударом для Франции. Кроме того, на западе Верден был древними вратами, через которые прошли германские орды, чтобы напасть на галлов. Это напоминает страсть германцев называть свои позиции или даже окопы именами из героической саги о Нибелунгах — Зигфрида, Брунгильды и т. д. Подобные предрассудки еще ярче сказались в выборе кайзером для руководства германскими армиями второго Мольтке, а также в первоначальном размещении главной немецкой штаб-квартиры — в той же гостинице и в том же городе (Кобленц), где стоял немецкий штаб в 1870 году.
Основа тактического плана действий под Верденом заключалась в серии наступлений с ограниченной целью, которые заставили бы французов подбрасывать свои резервы в мясорубку германской артиллерии. А каждое из этих наступлений, в свою очередь, должно было защищаться от потерь короткой, но мощной артиллерийской подготовкой. Благодаря этому можно было надеяться захватить цель и укрепиться раньше, чем противнику удастся подтянуть свои резервы для контратаки.
Разведывательный отдел французского Генерального штаба рано стал давать тревожные предупреждения о подготовке германцев, однако оперативный отдел слишком был поглощен своими наступательными планами, и предупреждения эти пропускал мимо ушей. Быстрое же падение бельгийских и русских крепостей привело к общераспространенной точке зрения, что крепости вообще устарели, и Жоффр убедил французское правительство «деклассировать» Верден как крепость, лишив его орудий и гарнизона. Форты использовались просто как укрытия, а заменившие их окопы были отрыты в недостаточном количестве и плохо оборудованы.
В 7:15 утра 21 февраля началась германская бомбардировка на фронте протяжением в 15 миль, а в 4:45 пополудни пехота пошла в наступление, хотя в первый день наступление развернулось всего лишь на фронте в 4,5 мили. С этой минуты и до 24 февраля на фронт союзников восточнее реки Маас обрушивались волны германского наступления.
Грохот орудий у Вердена разбудил Жоффра, и он решил доверить здешнюю оборону Петэну, для чего стал накапливать резервы. 6 марта германцы расширили фронт наступления, захватив им и западный берег реки Маас. Но оборона французов теперь окрепла; силы уравновесились, и быстрая гибель Вердена была предотвращена.
Последовало недолгое затишье. За это время союзники Франции пытались сделать все, чтобы ослабить натиск на нее. Британцы сменили 10-ю французскую армию, взяв на себя оборону фронта в Аррасе. Теперь фронт их стал непрерывным от Изера до Соммы; итальянцы провели свое пятое наступление на фронте реки Изонцо, столь же бесплодное, как и предыдущие; русские бросили свои неподготовленные части против германцев у озера Нарочь, близ Вильно, где первоначальный небольшой успех вскоре был сведен на нет контрударом противника.
Все эти усилия не помешали германцам продолжать под Верденом свое наступление на измор. Оно велось медленно, но результаты его понемногу накапливались, и в конце концов баланс потерь определенно склонился не в пользу обороняющихся. 7 июня пал форт Во, и волна наступавших германцев подкатилась к Вердену. В то же время Конрад организовал удар по флангу итальянской армии у Трентино.
Россия вновь спасла положение. Весной 1916 года она имела 130 дивизий, но количество боеприпасов, которым дивизии эти могли располагать, было удручающе невелико. Эти 130 дивизий противостояли 46 германским и 40 австрийским дивизиям. Подготовка и реорганизация в предвидении предстоящих задач русской армии в общем наступлении союзников этого года были сорваны внезапным выступлением на сцену Вердена. Чтобы хоть как-нибудь помочь своему союзнику, Россия в марте этого года организовала длительное и дорого ей обошедшееся наступление у озера Нарочь. Когда наступление это наконец прервали, то подготовка к главному удару возобновилась.
Наступление это должно было начаться в июле, в соответствии с наступлением на Сомме. Брусилову, командующему Юго-Западным фронтом, было приказано подготовить любые атаки, какие только ему удастся организовать с имевшимися в его распоряжении войсками. Атаки эти должны были отвлечь внимание противника от готовившегося решительного наступления во Франции. Но демонстрация эта была начата преждевременно — 4 июля, в ответ на просьбы Италии, чтобы Россия помешала Австрии усилить свой нажим на итальянскую армию в Трентино. Совершенно неожиданно, так как специального сосредоточения войск не производилось, брусиловская армия нанесла удар по австрийским 4-й армии у Лыка и 7-й армии в Буковине. Сопротивление австрийцев было парализовано сразу же, за три дня Брусилов взял 200 000 пленных.
Это последнее серьезное усилие, сделанное в войне русской армией, привело к важным последствиям. Оно остановило наступление австрийцев в Италии; оно же заставило Фалькенгайна снять войска с Западного фронта и таким образом отказаться от намерения произвести контрудар по британцам, готовившим наступление на Сомме. Фалькенгайну пришлось также расстаться с надеждой продолжать свое наступление измора под Верденом, так как ему стало нечем питать это наступление. Брусиловский удар убедил Румынию принять чреватое тяжелыми последствиями решение — вступить в войну на стороне Антанты. Наконец, этот удар вызвал отставку Фалькенгайна, уход его с должности главнокомандующего и замену его Гинденбургом и Людендорфом. Последний официально именовался старшим генерал-квартирмейстером, фактически же именно он являлся шефом Гинденбурга.
Хотя вступление Румынии в войну явилось непосредственной причиной этих перемен, но скрытой причиной был тот факт, что «ограниченная» стратегия Фалькенгайна в 1915 году позволила России прийти в себя. А это свело на нет всю стратегию Фалькенгайна в 1916 году.
Фалькенгайн — последний пример в цепи, демонстрирующий безрассудство полумер; пример благороднейшего и интеллигентнейшего генерала, «в погоне за мелочами просматривавшего большие дела»; пример военачальника, который разорил свою страну, отказавшись идти на расчетливый риск. В 1916 году он повернул на Запад, чтобы осуществить свое давно лелеемое желание, причем стратегия его роковым образом слепо придерживалась канонов военной ортодоксальности. Он счел своей основной целью наиболее сильную армию противника и наиболее сильный пункт в позиции этого противника. Стратегия эта в некотором отношении достигла цели, заставив Францию подбрасывать свои резервы в «кровавую бойню» у Вердена, но не привела к решающим результатам.
Фалькенгайн отклонил предложение Конрада сосредоточенными силами обратиться против Италии, повторив действия, опрокинувшие раньше Сербию. Конрад доказывал, что такой удар против «наследственного врага» послужит хорошим «тонизирующим средством» для австро-венгерских войск. Кроме того, этот театр войны был очень удобен для достижения решительных результатов, если ударить в южном направлении от Трентино против тыла итальянских армий, втянутых в бой у Изонцо.
Успех, достигнутый сравнительно легким ударом в 1917 году у Капоретто, исторически подтверждает предположения Конрада. Но Фалькенгайн сомневался как в реалистичности, так и в ценности этого плана и не соглашался даже одолжить 9 германских дивизий, которые Конрад просил, чтобы сменить ими австрийские дивизии в Галиции. Несмотря на отказ в поддержке, Конрад продолжал упорствовать, пытаясь один осуществить свое намерение. Для этого он снял несколько своих лучших дивизий из Галиции и этим обнажил фронт, подставляя его под удары брусиловского наступления — и в то же время не получив достаточных сил для проведения в жизнь своего итальянского плана.
Неясные до этого предчувствия Фалькенгайна, что Конрад не считается с его мнением, оправдались. Масла в огонь подлил галицийский разгром. Фалькенгайн обратился к Вене, добиваясь отставки Конрада. Судьба оказалась мстительной и воздала ему тем же — вскоре последовала и его отставка.
Брусиловское наступление продолжалось три месяца все с тем же блестящим успехом. Но для быстрого развития успеха резервов под рукой не было, и прежде чем их удалось доставить сюда с далекого севера, германцы начали поспешно штопать дыры, кое-как сколачивая фронт. Последние усилия Брусилова легко могли привести противника к полной гибели, но они поглотили все имевшиеся резервы русских, а общие потери армий — около 1 000 000 человек — привели к фактическому развалу русских вооруженных сил.
Как ни велико было влияние брусиловского наступления на германскую стратегию, все же влияние его на ход событий под Верденом сказалось не так скоро. Но на поверхность всплыло долго лелеемое наступление на Сомме, и верденская операция из-за нехватки питающих ее резервов постепенно заглохла. Тем не менее, хотя германцы просчитались здесь вдвойне, не достигнув этой операцией ни моральных, ни материальных целей, они настолько истощили французскую армию, что в действиях союзников 1916 года французы теперь могли играть лишь незначительную роль. Вся тяжесть борьбы перекладывалась на плечи британцев. Следствием этого должно было явиться ограничение как размаха, так и результатов стратегии Антанты.