[131]. К лету 1915 года стало ясно, что эта Ставка не может являться действенным органом Верховного Главнокомандования.
Что говорить, если в августе 1915 года, после падения крепостей русской Польши, в Ставке разрабатывали проект расширения тыловой полосы до линии Тверь – Тула, а главкоюз генерал Н. И. Иванов рассчитывал эвакуировать Киев? Вся тяжесть ведения войны легла на плечи главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерала М. В. Алексеева, который должен был выводить войска из Польши, теряя массу людей убитыми, ранеными и пленными (кризис вооружения не позволял оказывать врагу надлежащего сопротивления), но не потеряв ни одной дивизии, целиком попавшей в плен (кроме крепостей). А чем же в этот момент занималась Ставка Верховного Главнокомандования? Снарядов нет, резервов нет, крепости сданы, Действующая армия – обескровленная и морально надломленная – откатывается в глубь Российской империи.
В Ставке, оказывается, продолжали искать виновников разгрома. Как и в начале войны, это оказались «предатели» в тылу, «шпионы» на фронте и все еврейское население России поголовно. Интригами бездарной Ставки, напрасно уничтожавшей десятки тысяч жизней, насильно отправившей в «эвакуацию» сотни тысяч жителей Галиции, Польши, Литвы и Белоруссии (громадное количество этих беженцев – детей, стариков и женщин, умерло в дороге), уже был свален военный министр генерал В. А. Сухомлинов. Создавались многочисленные комиссии «по расследованию» обстоятельств кризиса вооружения, шли заигрывания с оппозицией. А параллельно низшие штабы заваливались инструкциями и приказами по борьбе со «шпионами», «предателями» и евреями. Действительно, чем же еще надо было заниматься Ставке в тот момент, когда Великое отступление грозило обернуться в катастрофу? Такая Ставка не могла не быть сменена.
В-третьих, свою роль, безусловно, сыграла и личность великого князя Николая Николаевича. Популяризация Верховного Главнокомандующего в вооруженных силах летом 1915 года достигла своего пика. Это есть парадокс общественного массового сознания, когда фигура, на которой самой логикой лежит главная ответственность за ход и исход военных действий, в глазах миллионов сограждан остается в стороне от поражений, одновременно являясь вдохновителем всех побед. Взаимовлияние фронта и тыла увеличивало эту популярность.
Громадную роль здесь сыграла супруга великого князя, развив энергичную деятельность по наводнению прессы соответствующей информацией. А также – пропаганда либеральной оппозиции, которая при Ставке первого состава получила доступ к кредитам на оборону, которые практически не контролировались властями. Противопоставление фигур великого князя Николая Николаевича, поддерживаемое позицией самого великого князя, и императора помогало оппозиции вести борьбу за власть посредством подрыва авторитета Николая II на якобы выигрышном фоне его дяди. Тогда же происходит и организационное оформление оппозиции, создавшей организации, работавшие на оборону – Земгор. И не случайно образовавшийся в недрах Государственной думы Прогрессивный блок, взявший курс на борьбу с существующим режимом, был образован почти сразу после принятия императором Верховного Главнокомандования.
Действительно, нельзя говорить, что великий князь Николай Николаевич претендовал на трон Российской империи. Однако пользовавшиеся его именем силы умело манипулировали таковой потенциальной угрозой, дабы и дальше расшатывать власть Николая II. Популяризация великого князя как полководца, противопоставляемая «засилью темных сил» в Царском Селе, – это путеводная нить оппозиционной пропаганды.
Рвавшаяся к власти крупная буржуазия не гнушалась ничем. Соответственно, убирая своего дядю и занимая его место, император Николай II ставил преграду и на пути аристократической оппозиции. Православный публицист П. В. Мультатули считает даже, что смена Верховного Главнокомандования в 1915 году являлась (помимо исправления ситуации на фронте) «превентивным ударом» императора по планам государственного переворота, имевшего «целью ограничение власти Царя»[132].
Вероятно, что определенные оппозиционные круги действительно делали ставку на переворот, в котором существенную роль должен был сыграть великий князь Николай Николаевич, – хотя бы в виде знамени, которое не допустит волнений генералитета и сохранит Россию в войне. Заигрывания Верховного Главнокомандующего с крупной буржуазией, лоббирование ее интересов в обход Совета министров, связи с либерально настроенными министрами, наконец, лидерство в русской «партии ястребов» показывали, что великий князь Николай Николаевич послужил бы великолепной ширмой для реализации планов, вынашивавшихся оппозицией.
Образование Прогрессивного блока во главе с А. И. Гучковым в эти дни означало создание штаба либеральной буржуазии в недрах Государственной думы. Того штаба, что взял курс на государственный переворот в виде отстранения от власти императора Николая II и установление конституционной монархии по британскому образцу, в котором реальная власть принадлежит крупному капиталу. Намерения оппозиционных сил по ограничению власти царя, несомненно, находили отклик у великого князя Николая Николаевича и, не менее очевидно, что император знал об этом. Следовательно, Николай II смещал своего дядю не столько в силу какой-либо «ревности» во властолюбии великого князя, сколько в связи с опасениями переворота против интересов России, как их понимал император.
Что же касается намерения царя исправить положение на фронте, то существует точка зрения, что смена Ставки в августе 1915 года произошла не просто так, а в связи с подготовкой французами сентябрьского наступления в Шампани. То есть царь намеревался возглавить Действующую армию в момент, когда противник должен был остановиться. Возможно, что учитывалось и это. Но французы пытались атаковать и весной, и это не задержало перебросок ударных германских дивизий на Восточный фронт, а удар под Аррасом закончился ничем.
Отступление на востоке продолжалось, и 21 августа никто не мог предсказать, как скоро оно закончится. Очевидно, что в Петрограде осознали, что в сложившейся ситуации Ставка является скорее препятствием, нежели руководством. Поэтому, чтобы остановить вал беженства, насилий в прифронтовой зоне, панику высших штабов и продемонстрировать волю верховного руководства страной к продолжению борьбы, Ставка первого состава и была расформирована.
Наверное, тандем великий князь Николай Николаевич – генерал М. В. Алексеев и был бы удачнее, так как это вверяло управление фронтами в руки общепризнанного профессионала (великий князь Николай Николаевич, в отличие от царя, воспринимался высшим генералитетом именно так), одновременно позволяя царю оставаться в стороне от неблагоприятного хода событий. Но Николай II, сделав первый шаг (смена Ставки), сделал и второй, являвшийся продолжением первого (занятие поста Верховного Главнокомандующего).
Нельзя не подтвердить то справедливое мнение, что сменить великого князя на посту Верховного Главнокомандующего мог лишь сам император. Ни один генерал не мог теперь стать Главковерхом, ибо авторитет великого князя уступал авторитету только царя уже в силу самого статуса. Кроме того, с устранением великого князя Николая Николаевича руководство вооруженными силами выходило из-под наметившегося уже влияния политических противников царизма. Теперь оппозиции придется обрабатывать всю армейскую верхушку и прежде прочих нового начальника штаба Верховного Главнокомандующего, пост которого занял генерал М. В. Алексеев. Соответственно реализация планов либеральной буржуазии, ведомой Прогрессивным блоком, военно-промышленными комитетами и Земгором, откладывалась в неопределенное будущее.
Следует сказать несколько слов о двух русских Главковерхах до Февраля. Итак, император Николай II весь первый год войны занимал двойственную позицию, которую он был вынужден занять вследствие настояний своего окружения и расчетов руководителей военного ведомства на скоротечную войну. Являясь Верховным вождем вооруженных сил Российской империи, царь назначает Верховным Главнокомандующим своего дядю – великого князя Николая Николаевича.
Двусмысленность ситуации заключается в том, что фундаментальный законодательный документ, регламентирующий ведение государством войны – Положение о полевом управлении войск в военное время, – изначально составлялся в расчете на то, что Верховным Главнокомандующим будет сам император. Казалось бы, естественное дело – глава государства одновременно является главой Действующей армии и военно-морского флота. Вполне естественно, это не предполагает, что Главковерх является полководцем – для того существует пост начальника штаба Верховного Главнокомандующего и профессионалы своего дела, в данном случае – военного дела.
В таком ракурсе составлялось, например, руководство в Германии. Кайзер Вильгельм II занимал пост Верховного Главнокомандующего, а фактическим полководцем (хотя, конечно, в современную эпоху, пользуясь выражением А. А. Свечина, полководец может быть только «интегральным», то есть это коллектив) являлся начальник Большого Генерального штаба. В России такого поста не существовало, но вместо него – Наштаверх (к вопросу об Австро-Венгрии будет сказано ниже).
Действительно, великий князь Николай Николаевич оставался в мобилизационном расписании Главковерхом до 1910 года, когда новый военный министр генерал В. А. Сухомлинов, изменив расписание, обозначил там Главковерхом самого царя. После этого великий князь не участвовал в военных играх высшего генералитета, проводившихся, разумеется, под эгидой военного министра, и даже сорвал одну из них. Теперь, с началом войны, великий князь Николай Николаевич должен был занять пост командующего 6-й армией, прикрывавшей столицу. То есть войсками, которые не участвовали бы в боевых действиях. В 6-ю армию, командование которой должен был принять великий князь Николай Николаевич, должны были войти 18-й и 22-й армейские корпуса, Гвардейская стрелковая бригада, а также второочередные 57-я, 74-я, 84-я пехотные дивизии.