жанской и Огнотской – вырывал у неприятеля инициативу, вынуждая его переходить к оборонительным действиям и отказываться от продолжения наступления в ходе операции.
Решительные операции на Кавказе намечались русской стороной в 1917 году, так как одновременно с планами командования Кавказской армии по глубокому вторжению в Турцию в Ставке наконец-то приняли решение о производстве десанта против Стамбула. В свою очередь держать стабильный устойчивый фронт на Кавказе турки уже не могли: в итоге летне-осенних боев кампании 1916 года две турецкие армии по своей численности насчитывали, в сущности, лишь одну.
В январе 1917 года получившие пополнения 2-я и 3-я турецкие армии насчитывали всего 112 230 штыков, 4360 сабель, 5000 сапер, 10 000 курдской конницы при 381 орудии и 318 пулеметах. В то же время в начале 1917 года русский Кавказский фронт имел в своих рядах 183 775 штыков, 31 834 сабли (в том числе 8000 офицеров), 4 авиаотряда при 591 орудии и 1057 пулеметах. Потери русской Кавказской армии в 1914-1916 годах составили около ста тысяч человек, противник потерял в три с половиной раза больше[152].
Сложившееся соотношение сил и средств позволяло русскому командованию в новой кампании развить успех в глубь Малой Азии, а также приступить к широкому наступлению против Турции совместно с союзниками. Перед русской Кавказской армией уже вплоть до Стамбула не оставалось ни сильных крепостей, ни надлежащим образом укрепленных позиций. Единственная трудность, помимо необходимости бить ослабленные турецкие армии, заключалась в средствах сообщения и снабжении действующих войск на театре военных действий.
С углублением в Малую Азию русские вступали в область бездорожья, но противнику не помогло бы и это: Черное море полностью контролировалось русским Черноморским флотом вице-адмирала А. В. Колчака. Вдобавок вполне вероятной оказывалась помощь союзников, наступавших в Месопотамии и Ираке. Но все стратегические предположения для достижения победы опрокинула Великая русская революция 1917 года.
Перед летним ударом на западе
На декабрьской 1915 года межсоюзнической конференции в ставке французского командования, в Шантильи, состоялись заседания относительно совместных действий в предстоящей кампании 1916 года. И было решено, что «убедительные результаты будут достигнуты, если наступление армий коалиции будут проводиться одновременно или с таким небольшим разрывом во времени, что враг не сможет перебрасывать силы с одного фронта на другой». Германская печать вовсю кричала о новом наступлении на Восточном фронте весной 1916 года. Поэтому начальник штаба Верховного Главнокомандующего, на чьей ответственности лежала тяжесть оперативно-стратегического планирования, взял за аксиому тезис о невозможности обороны и желательности наступления. Вдобавок внутреннее положение Российской империи настоятельно требовало победы, причем такой победы, которая должна была бы стать залогом окончания войны. Таким образом, в этом плане генерал Алексеев, занимавшийся оперативно-стратегическим планированием, интуитивно предугадал характер планирования кампании 1916 года.
На решающем совещании 1 апреля, где был составлен план операций на лето 1916 года, из высших военных лиц Российской империи присутствовали: Верховный Главнокомандующий император Николай II, полевой генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович, начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев, генерал-квартирмейстер штаба Ставки генерал Пустовойтенко, военный министр генерал Шуваев, бывший командующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов, командующий Северным фронтом генерал Куропаткин, командующий Западным фронтом генерал Эверт, командующий Юго-Западным фронтом генерал Брусилов.
В своем докладе перед собравшимися генерал М. В. Алексеев отметил, что в предстоящем наступлении будут участвовать все фронты. При этом главный удар передается Западному фронту, в то время как Северный и Юго-Западный наносят вспомогательные удары. Таким образом, армии Северного фронта должны содействовать развитию главного удара, а войска Юго-Западного фронта обязываются сковать стоящую напротив них группировку противника, чтобы не дать последнему возможность маневрирования резервами.
Командующие Северным и Западным фронтами генералы А. Н. Куропаткин и А. Е. Эверт, разочарованные неудачей Нарочского наступления, усомнились в успехе удара, сославшись при этом на недостаток технических средств ведения боя. Не имея смелости и желания отказаться от своих постов, главкосев и главкозап поспешили снять с себя вероятные обвинения в провале наступления. Однако новый главкоюз генерал А. А. Брусилов решительно поддержал генерала Алексеева, заявив при этом, что армии Юго-Западного фронта готовы наступать и с честью выполнят свой долг. После этого генералы Куропаткин и Эверт также были вынуждены дать свое согласие на организацию и проведение наступления. Наступление было решено, но главный удар, в соответствии с требованиями англо-французов, был передан Западному фронту генерала А. Е. Эверта.
Смененный генералом Брусиловым бывший командующий армиями Юго-Западного фронта генерал Н. И. Иванов был твердо убежден в низкой боеспособности своих войск. Ему удалось повлиять на императора Николая II, и потому планирование наступательной операции Юго-Западного фронта, несмотря на активную позицию ее командующего генерала А.А. Брусилова, имело вспомогательный характер. Брусилов получил задачу сковывания врага, но никак не развития наступления в глубь Галиции.
Таким образом, в конечном итоге директива Верховного Главнокомандующего о предположениях Главнокомандования относительно предстоящего наступления от 11 апреля за № 2017 гласила, что главный удар будут наносить армии Западного фронта. Армии Северного и Юго-Западного фронтов оказывают содействие, нанося удары с надлежащей энергией и настойчивостью как для производства частных прорывов в оборонительной линии противника, так и для поражения находящихся против них сил неприятеля.
Как видим, Юго-Западный фронт получал не только важную, но и в какой-то мере организующую задачу, так как от его действий в немалой степени зависело планирование прорыва на Западном фронте. Ген. А. А. Брусилов добился своего, поддержав М. В. Алексеева в активности Восточного фронта в предстоящей летней кампании. Тем не менее «Ставка и командование фронтом, организуя прорыв, не разработали четко выраженной идеи операции, не планировали ее по глубине и оперативно не увязывали действий фронтов и армий… Все внимание русского командования направлялось на разрешение тактических вопросов без учета средств и способов превращения тактического успеха в оперативный»[153].
11 апреля 1916 года генерал Алексеев отдал директиву за подписью царя по фронтам о предстоящем наступлении в кампании 1916 года. Верховный Главнокомандующий император Николай II, в частности, повелевал:
«…главный удар будут наносить армии Западного фронта. Армии Северного и Юго-Западного фронтов оказывают содействие, нанося удары с надлежащей энергией и настойчивостью как для производства частных прорывов в неприятельском расположении, так и для поражения находящихся против них сил противника…
Юго-Западный фронт, тревожа противника на всем протяжении своего расположения, главную атаку производит войсками 8-й армии в общем направлении на Луцк»[154].
В свою очередь главкоюз генерал А. А. Брусилов в директиве по армиям фронта указал, что Юго-Западный фронт обязывается оказывать содействие Западному фронту энергичным наступлением. По поводу оперативного творчества командармов на ближайшие сроки главкоюз указал: «Удары на фронтах армий ввиду ограниченности транспортных средств придется вести накоротке, стремясь, прежде всего, нанести поражение живой силе противника». Стремясь максимально полно выполнить распоряжения Ставки, генерал А. А. Брусилов намеревался не только действиями своих армий сковать противостоящего неприятеля, но и разгромить его в тактической зоне обороны, дабы притянуть против себя все возможные австрийские и немецкие резервы.
Надо сказать, что войска Юго-Западного фронта, несмотря на свою, казалось бы, второстепенную задачу, имели немало сил. В распоряжение генерала Брусилова были предоставлены 27 % пехотных, 32 % кавалерийских дивизий, около 29 % общего числа орудий. Единственное, в чем был ограничен Юго-Западный фронт, это тяжелая артиллерия, отправленная в войска, долженствовавшие наносить главный удар. Во всем остальном подчиненные главкоюзу армии не были обижены.
Силы и средства, выделенные Юго-Западному фронту, были распределены генералом Брусиловым по армиям, соответственно со значением в предстоящей операции. Поэтому основная масса немногочисленных резервов и тяжелой артиллерии была отправлена во фланговые 9-ю и особенно 8-ю армии, которые должны были наносить основные удары; 7-я и 11-я армии получили задачу сковывания противостоящего противника и его поражение после общего успеха. Войска 8-й армии, действовавшие на стыке с 3-й армией Западного фронта, должны были оказывать содействие главному удару, а 9-я армия, помимо прочего, имела задачу втягивания в войну Румынии – на стороне Антанты.
Пока русские готовились к наступлению, совершенно неожиданно, буквально за месяц до начала общего наступления на Восточном фронте, дело неожиданно осложнилось. Австрийцы на Итальянском фронте перешли в наступление на Трентино, одновременно подготавливалось наступление на Изонцо, и итальянцы покатились назад под мощными ударами австрийской артиллерии. Итальянцам удалось удержать за собой ключевые точки оборонительной позиции и приостановить австрийское наступление, однако ситуация оставалась сложной, ибо в Италию направлялись австро-венгерские резервы с Восточного фронта и техника. Соответственно, с договоренностями союзники обратились к русским: затянувшееся сражение под Верденом не позволяло французам тотчас же помочь Италии.