[173]. Однако все вышло наоборот.
В мае 1915 года отступал уже весь Юго-Западный фронт. Пользуясь снарядным кризисом в России, австро-германцы наращивали темпы и масштабы своего наступления, вытесняя русских из Галиции и Южной Польши. Очевидец описывает отход батальона 1-й гренадерской дивизии 4-й армии (наименее прочих армий Юго-Западного фронта пострадавшей в ходе Горлицкой операции) в начале мая 1915 года следующим образом: «Прилегавшие деревни горели, создавая в огромном пламени среди полной темноты ночи неизбежные фантастические картины. По всему фронту отходивших слышалась ружейная перестрелка, то усиливаясь, то ослабевая. По деревне [Кузняки] проходили отдельные отставшие повозки, одиночные люди, догонявшие свои части, то есть тот элемент, который легко поддается всяким впечатлениям неорганизованной толпы. Достаточно было одному повозочному крикнуть, что немцы заняли Кузняки, как все повозки и отдельные люди в беспорядке с криком бросились по деревне, внося беспорядок в собиравшиеся роты. Момент был близок к ночной панике. Чтобы пресечь беспорядок в корне, командир 1-го батальона скомандовал “смирно”, после чего сразу все как бы на мгновение остановилось. Это и нужно было, чтобы энергично объявить, что первый побежавший будет здесь же расстрелян, и что никаких немцев здесь нет. Вместе с тем поперек улицы был тотчас поставлен взвод с приказанием задержать каждого оторвавшегося от своей части»[174].
В середине мая 4-я армия была передана в состав Северо-Западного фронта, который теперь возглавлял бывший начальник штаба Юго-Западного фронта генерал М. В. Алексеев. Видя, что неприятель проводит атаки по всему фронту и стремясь не допустить крушения своего южного фланга, главкосевзап стал перебрасывать под Люблин войска из 4-й армии, которая пока еще не подвергалась сильным ударам неприятеля. В те дни, когда австро-германцы перешли в наступление на люблинском направлении, генерал Алексеев уже успел передислоцировать сюда Гренадерский (генерал И. И. Мрозовский) и 25-й армейский (генерал А. Ф. Рагоза) корпуса. 15-й корпус был передан из 3-й армии.
К июню 1915 года 4-я армия генерала А. Е. Эверта имела в своем составе 15-й, 25-й, 36-й и Гренадерский корпуса. Когда 11-я германская армия перешла в наступление на южном фасе Северо-Западного фронта, Гренадерский и 25-й армейский корпуса были переведены на правый берег Вислы. В ходе Таневского сражения 4-я австрийская армия была отбита, но 6 июля немецкая группа генерала Р. фон Войрша прорвала фронт Гренадерского корпуса, вынудив 4-ю армию ускорить отход.
Однако русские не просто отступали, но и постоянно наносили контрудары, стараясь проводить их прежде всего против австрийцев, обладавших меньшей устойчивостью в бою, нежели немцы. Так, в ходе Вилколазской армейской операции в конце июня, предпринятой войсками 3-й и 4-й армий, австрийцы понесли тяжелое поражение на правом берегу Вислы. Наступление четырех русских корпусов – 16-й армейский (генерал В. Н. Клембовский) и Гренадерский (генерал И. И. Мрозовский) из состава 3-й армии; 9-й (генерал А. М. Драгомиров) и 15-й (генерал Ф. И. фон Торклус) армейские из состава 4-й армии – опрокинуло врага на участке между районом Красника и Вислой. Тем самым был предотвращен прорыв неприятеля в тыл русскому Северо-Западному фронту с юга. Неприятель потерял более пятидесяти тысяч человек, в том числе пленными – 297 офицеров и 22 464 солдата. Трофеями русских войск стали двадцать девять пулеметов. Ошеломленный неожиданным русским контрнаступлением противник смог возобновить наступление на люблинском направлении только через неделю. Помимо остановки врага на данном участке фронта (фронт 4-й армии), австро-германцы на время прекратили давление на измотанные войска русской 3-й армии[175]. Особую роль в оборонительных боях сыграл сводный отряд генерала Веселовского – 9-й и 11-й гренадерские полки и 181-й Остроленский пехотный полк.
В связи с эвакуацией Варшавы в середине лета русским армиям Северо-Западного фронта пришлось дать ряд оборонительных сражений на фасах. Эти операции – 2-й Прасныш, Шавли, Красностав и проч. – приняли характер бескомпромиссных. Отступать было нельзя, так как имущество польской столицы и эвакуированные жители медленно передвигались в эшелонах на восток. Тяжелейшие бои обескровили русскую действующую армию. В итоге некомплект личного состава на Северо-Западном фронте с 210 000 вырос до 650 000 человек[176]. Несколько сот штыков – вот обычная картина пехотного полка летом 1915 года. По сведениям коменданта крепости Ивангород А. В. фон Шварца, к началу июля полки 1-й гренадерской дивизии насчитывали в своем составе: 1-й лейб-гренадерский Екатеринославский полк – 350 штыков, 2-й гренадерский Ростовский – 700, 3-й гренадерский Перновский – 900 штыков.
Потому и количество людей в соединениях далеко не соответствовало штатному расписанию. Так, по данным на 1 октября 1915 года боевой состав (то есть без обозников) некоторых дивизий составлял:
– 75-я пехотная дивизия – 6261 штык,
– 17-я пехотная дивизия – 7382,
– 111-я пехотная дивизия – 6814,
– 44-я пехотная дивизия – 9386,
– 3-я стрелковая дивизия – 3955,
– 48-я пехотная дивизия – 5050,
– 2-я гренадерская дивизия – 3906 чел.[177] Нормальная численность пехотной дивизии – шестнадцать тысяч человек, а три тысячи гренадер в составе 3-й гренадерской дивизии – это даже меньше одного полнокровного полка.
В конце августа произошли крупные перемены в высшем командовании. Верховным Главнокомандующим стал сам император Николай II. Кадровые перемены затронули и 4-ю армию, и гренадер. Командарм-4 генерал А. Е. Эверт возглавил Западный фронт, образовавшийся после раздела Северо-Западного фронта на два. Армию теперь возглавил комкор-25 генерал А. Ф. Рагоза. Обратим внимание, что командармом стал человек, который с сентября 1914 года командовал и московскими гренадерами – 3-й гренадерской дивизией. Теперь под его командованием сошлись все гренадеры Москвы и столичного района.
Командир Гренадерского корпуса генерал И. И. Мрозовский 12 сентября также получил новое назначение. Он был назначен командующим войсками Московского военного округа вместо князя Ф. Ф. Юсупова, летом допустившего трехдневный массовый погром в столице и потому подлежавшего смещению. Новым командиром Гренадерского корпуса стал один из старейших русских генералов – Алексей Николаевич Куропаткин. Представляется, что о перемене командира гренадеры не особенно сожалели. Понесший большие потери (в сентябре 1915 года восемь полков корпуса насчитывали не более шести тысяч штыков) и задерганный генералом Мрозовским корпус считался небоеспособным.
Новые назначения не обошли и 25-й армейский корпус, в который входила 3-я гренадерская дивизия. После отправки А. Ф. Рагозы на пост командарма-4 новым комкором-25 стал генерал от инфантерии Ю. Н. Данилов – бывший генерал-квартирмейстер Ставки первого состава при великом князе Николае Николаевиче. Именно генерал Данилов отвечал за русскую стратегию первый год войны. Можно по-разному оценивать его деятельность, очевидно одно – это был опытный и ответственный командир. После же повышения Ю. Н. Данилова в конце лета 1916 года командование 25-м корпусом примет единственный русский генерал, бежавший из плена и будущий вождь Белого движения, – генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов. 3-я гренадерская дивизия еще вкусит сладость побед и пожнет горечь поражений. Дивизии 25-го армейского корпуса осенью 1916 года примут участие в «ковельской мясорубке» армий Юго-Западного фронта, понеся большие потери, а летом 1917 года в составе Особой армии после непродолжительного сопротивления разложившихся русских войск будут отступать к линии государственной границы.
После перемены в Верховном Главнокомандовании Восточного (Русского) фронта генерал М. В. Алексеев, новый начальник штаба Верховного Главнокомандующего, сразу же приступил к формированию трех отдельных корпусов (в том числе Гренадерского корпуса под командованием генерала А. Н. Куропаткина), предназначенных в качестве общего резерва Действующей армии. В свое время генерал Куропаткин в период русско-японской войны 1904-1905 годов возглавлял русские войска в Маньчжурии и с его именем справедливо связывается общее поражение Российской империи в конфликте на Дальнем Востоке. С началом Первой мировой войны генерал Куропаткин просился на фронт, но первый Верховный Главнокомандующий – великий князь Николай Николаевич, – наотрез отказал. А. Н. Куропаткин получил свой шанс только с переменой Главковерха.
Как покажут дальнейшие события, император ошибся. Генерал А. Н. Куропаткин еще сыграет свою негативную роль в кампании 1916 года, но вот Гренадерский корпус многим ему обязан – именно Куропаткин в короткие сроки восстановил боевую мощь гренадерских дивизий. Таким образом, 12 сентября 1915 года старый полководец назначается командиром одной из самых элитных частей русской армии – Гренадерского корпуса. И именно организаторский талант и чисто человеческие качества генерала А. Н. Куропаткина позволили ему в короткие сроки восстановить боеспособность гренадер и сделать корпус одним из лучших на Западном фронте. К тому же генерал Куропаткин известен как бесталанный полководец, это правда, но ему никто и никогда не мог отказать в личной храбрости. Отвага и мужество командира всегда импонируют подчиненным, и потому в Гренадерском корпусе дух бойцов вновь поднялся на высоту.
А. Н. Куропаткин постоянно бывал в частях и подразделениях корпуса, часто посещал передовые позиции, находившиеся в зоне действия неприятельского огня, вникал в необходимые нужды личного состава, в том числе и рядового. Ежедневно, на личном автомобиле, в сопровождении небольшой свиты комкор обходил передовые окопы каждого полка по очереди. Но и по возвращении он не оставлял войск. Военный инженер В. М. Догадин, работавший под началом командира Гренадерского корпуса, вспоминал: «Возвращаясь из окопов в свой штаб, Куропаткин проверял учение полков, стоявших по деревням в резерве, заезжая в кухни, пробовал пищу»