Мины
Подлежало сдаче: 135573
Поставлено: 10360
Недопоставлено: 125213
Наименование предмета: Корпуса ручных гранат
Подлежало сдаче: 3793000
Поставлено: 844828
Недопоставлено: 2848172
Такая разница между заказами и выполненной продукцией наблюдалась в течение всей войны. Всего же было выполнено не более пятидесяти процентов полученных военно-промышленными комитетами заказов. А общая стоимость заказов составила два-три процента от общей стоимости заказов военного ведомства отечественной промышленности. Советский статистик пишет: «По исчислениям на 1 декабря 1917 года, военно-промышленные комитеты исполнили заказов по артиллерийскому снабжению на 118,9 млн рублей с процентом исполнения в 70 %; по техническому снабжению на 22,9 млн рублей – 51 % исполнения, и по интендантскому управлению на 55,5 млн рублей – 41 % исполнения. Таким образом, в общей сложности военно-промышленные комитеты исполнили заказов на сумму 197,3 млн рублей. Заказов же им было предоставлено всего на 349,5 млн рублей»[287]. Куда делась почти половина общей кредитной суммы?
Кроме того, по некоторым данным, около половины военной продукции, выпущенной предприятиями военно-промышленных комитетов, оказывалось бракованной. В 1916 году масса снарядов не давала разрывов. В отличие от военно-промышленных комитетов Земгор, взявший под свой патронат помощь раненым, поставки одежды и обуви, прочей необходимой «мелочи», действительно делал свое дело. Однако и здесь большая часть сумм, отпускаемых на организацию помощи фронту, все равно выделялась из казны. Так, за годы войны государство выделило Земгору и другим общественным организациям для обеспечения раненых 922 790 000 рублей[288]. Чтобы лишний раз показать степень наживы буржуазных деятелей, самым тесным образом связанных с оппозиционными силами, можно привести данные А. А. Керсновского о стоимости производства снарядов (в рублях):
Снаряд: 3-дм шрапнель
Казенное производство: 10,00
Производство ВПК: 15,32
В процентах: 153,2 %
Снаряд: 3-дм граната
Казенное производство: 9,00
Производство ВПК: 12,13
В процентах: 134,8 %
Снаряд: 48-лин шрапнель
Казенное производство: 15,00
Производство ВПК: 35,00
В процентах: 233,3 %
Снаряд: 48-лин граната
Казенное производство: 30,00
Производство ВПК: 45,00
В процентах: 150,0 %
Снаряд: 6-дм шрапнель
Казенное производство: 36,00
Производство ВПК: 60,00
В процентах: 166,7 %
Снаряд: 6-дм бомба
Казенное производство: 42,00
Производство ВПК: 70,00
В процентах: 166,7 %
Эти «лишние» суммы государство платило буржуазным «патриотам» за производство различных предметов военного снаряжения и боеприпасов. И. В. Маевский отметил, что капиталисты всех стран, «расточая уверения насчет своего “патриотического долга”, сумели перераспределить в свою пользу значительную часть доходов населения и государства. Правительства воюющих стран, и в первую очередь России, не смогли противопоставить амбициям предпринимателей сколь-нибудь серьезную систему защиты общественных и государственных интересов». Причем аппетиты крупного капитала стали ясны в первые же дни мирового конфликта. Еще в начале войны военное министерство предложило крупным промышленникам сообщить, на каких условиях они смогли бы перейти к производству предметов для вооруженных сил. Наиболее характерным, как отмечается А. П. Погребинским, стал ответ владельца Московского металлургического завода Ю. П. Гужона: «Для успешного производства гранат в России необходимо принять следующие меры: 1) Выдавать заказ на продолжительный, по меньшей мере, годовой срок. 2) Не останавливаться перед назначением высоких цен, так как какую цену ни назначат, гранаты русской выработки все же обойдутся дешевле, чем те, которые привозятся из-за границы, причем платимые деньги останутся в самой России»[289].
Буржуа не только не собирались положить свои капиталы «на алтарь отечества», но напротив, самым бессовестным образом грабили казну, которая и без того была сравнительно небогатой. В литературе приводятся следующие данные и о «патриотизме» либералов: Общеземский союз и Союз городов за двадцать пять месяцев войны получили от государства 464 000 000 рублей, в то время как сами земства и города ассигновали всего-навсего девять миллионов[290], а ведь в эти союзы входили богатейшие представители русской буржуазии. И здесь же надо отметить, что император был прекрасно осведомлен о сверхприбылях капиталистов, многие из которых находились в оппозиции к существующему режиму.
Частные предприниматели зачастую требовали за производство вооружения почти таких же сумм, как и на заграничные заказы. Например, в начале 1916 года Тульский оружейный завод поставлял пулеметы системы Максим по цене 1370 рублей за пулемет с двумя запасными стволами. В то же время частники предлагали поставку пулеметов по цене в 2700 рублей за штуку, «при условии предоставления им частей, полуфабрикатов и ряда льгот». Одновременно в США фирма «Кольт» брала за пулемет системы Максим под русский патрон 2362 рубля за пулемет[291]. При этом американцы, во-первых, не требовали льгот и полуфабрикатов. Во-вторых, не называли себя на банкетах в богатых ресторанах «русскими патриотами» и не готовили государственный переворот с целью передать власть в руки алчных буржуа, которым было мало прибылей.
Двойная цена по сравнению с государственным заказом и превышение по сравнению с иностранными поставками – где же тут декларируемый в либеральных газетенках патриотизм? Однако на предложение нового начальника Главного артиллерийского управления генерала А. А. Маниковского осенью 1916 года привлечь хотя бы некоторых из них к ответственности Николай II ответил отказом. Император не желал раздражать погрязшее в спекуляции, коррупции и разгуле так называемое «общество». То самое «общество», что в начале 1917 года свергнет монархию, чтобы и фактически и юридически прибрать страну к своим жадным, жаждущим наживы рукам.
Что наиболее характерно – патриотами называли себя сами оппозиционеры, противопоставляя монархическим силам. К моменту Февральской революции «натиск на правящий режим становился “составной частью” патриотизма»[292]. Итоги правления «патриотов» оказались плачевны – Октябрьский переворот. Неудивительно: всегда и всюду наиболее алчные, продажные и антигосударственные силы неизменно навешивали на существующий режим ярлык «предателя», одновременно называя себя «патриотами». Клевета и обман осознавались населением лишь тогда, когда было уже поздно и ситуация не подлежала исправлению. Приватизация патриотизма антинациональными группировками – это очень выгодное предприятие для прикрытия собственной деятельности.
Как обстояло дело передачи заказов частной промышленности? Дело в том, что еще в сентябре 1914 года, всполошившись известиями из Действующей армии о перерасходе снарядов, военный министр генерал В. А. Сухомлинов и начальник Генерального штаба генерал М. А. Беляев поспешили ввести в панику весь внутренний рынок. Военные потребовали у тех частных предпринимателей, что намеревались участвовать в деле производства вооружения и боеприпасов, фантастических цифр выполнения вероятного заказа.
В итоге, почуяв наживу и пользуясь безвыходностью ситуации, крупная буржуазия стала намеренно взвинчивать цены. Это при том, что государство давало этим людям громадные выгодные кредиты и посылало на частные заводы специалистов-оружейников для организации производства. В связи с тем, что массу оборудования пришлось закупать за границей, предприниматели перекупали станки, заручались поддержкой иностранных воротил бизнеса, переманивали рабочих с казенных оружейных предприятий.
В ходе войны такие тенденции лишь нарастали и нарастали, привлекая к валютным махинациям многочисленные банки. В результате государство оказалось не столько в роли независимого заказчика, сколько в роли смиренного просителя, стремившегося исполнять все требования нуворишей. С образованием же Особого совещания по обороне государства, в состав которого вошли видные оппозиционеры, финансово-экономическое давление буржуазии на государственный режим превратилось в политический рычаг. Недаром же образование Прогрессивного блока в среде Государственной думы совпало с созданием Особого совещания по обороне государства. Генерал Е. З. Барсуков пишет, что большинство членов Особого совещания «состояло из общественных деятелей, которые ставили себе определенную задачу – доказать во что бы то ни стало, во-первых, полную несостоятельность военного ведомства, а во-вторых, что все спасение родины – в руках только их, то есть общественных деятелей. Не останавливаясь решительно ни перед чем, даже перед ущербом для снабжения армии, все эти деятели повели бешеную кампанию против военного министерства, и особенно против Главного артиллерийского управления»[293].
Кроме того, нельзя не отметить, что отечественная буржуазия поспешила перевести свои предприятия на военные рельсы, практически совершенно отказавшись от производства товаров народного потребления. С одной стороны, данный процесс был неизбежен вследствие невозможности казенной промышленности удовлетворить потребности вооруженных сил. А с другой – правительственные заказы давали неизмеримо большую степень прибыли, нежели удовлетворение потребности населения в промышленных товарах. Поэтому даже после того, как казенные и наиболее крупные частные заводы в 1916 году сумели наладить снабжение Действующей армии всем необходимым для успешного ведения войны, частные предприниматели не спешили отказываться от казенных заказов, пользуясь услугами лоббирующих право на получение таких заказов деятелей Государственной думы и оппозиционных кругов в целом. Хотя надо признать, что взяточничество чиновничества в годы войны достигло столь крупных размеров, что за соответствующую взятку можно было получить все, что угодно. Один из экономистов социалистического толка, С. Н. Маслов, в 1916 году отчетливо указывал: «Страна очутилась как бы в положении изолированного государства, предоставленного собственным силам. Русской промышленности представился исключительный случай проявить свою жизнедеятельность при почти полном отсутствии какой-либо конкуренции извне. То, чего добивались русские промышленники путем таможенной политики, оказалось достигнутым благодаря военным событиям. Однако, русская промышленность не оправдала своего назначения. Изоляция от заграничной конкуренции, как и следовало ожидать, послужила надежным средством для повышения цен, но это не повлекло к расширению производства»