[308]. Данный подход предполагает ставку на потенциальных союзников, еще колеблющихся в том, чью сторону принять, наряду с представлением противника исключительно в качестве «темных сил». Таким потенциальным союзником в 1916 году должны были стать вооруженные силы в лице своих руководителей, ибо без поддержки армии невозможно было и думать о победе революции и/или дворцового переворота, что подтверждали итоги Первой русской революции 1905-1907 годов.
Оппозиция делала все возможное, чтобы усугубить «гниение» тыла, которым руководила действительно неповоротливая бюрократическая машина, выстроенная на системе взяточничества и хапужничества. Именно эта машина, вне сомнения, и является главным виновником краха государственности, ибо в здоровом теле черви не могут завестись. Но от признания этого факта деятельность оппозиционеров представляется еще более мерзкой, ибо, вместо того чтобы удерживать дырявую и тонувшую государственную лодку на плаву совместными усилиями до окончания войны, они еще больше раскачивали ее.
В июле-сентябре 1916 года думская комиссия во главе с П. Н. Милюковым (официальным главой был назначен октябрист А. Д. Протопопов) предпринимает вояж по союзным и нейтральным странам. Это было связано с закрытием очередной сессии Государственной думы, работавшей с февраля по июнь. Основной целью миссии является сбор заведомо недостоверной информации о якобы имевших место попытках правительства пойти на соглашение с немцами. Союзники (не на официальном уровне, конечно), которым вовсе не нужна сильная Россия, в кулуарах всячески поддерживают милюковцев. Опираясь на сочувствие союзников, в деятельности буржуазии, по определению Ф. А. Гайды, «сознательная дискредитация и клевета становились оружием в ситуации, когда оппозиция должна была выбирать между необходимостью сохранить легальные методы борьбы, и желанием не потерять политическую инициативу».
Вопрос противостояния власти и либеральной оппозиции достаточно полно изучен и потому следует заострить внимание на некоторых узловых моментах данной проблемы, существенно повлиявших на революционизирование солдатских масс в частности и всего народа в целом. Борьба между государственной властью и общественностью стала основной причиной радикализации масс, произошедшей во время войны и имевшей революционный характер. Результатом стал переход власти в руки большевиков, наиболее умело воспользовавшихся революционной ситуацией после Февраля. Верно пишет Б. Н. Миронов: «Война на два фронта – с общественностью, в особенности с радикальной ее частью, и с Германией – истощила силы верховной власти и привела ее к параличу в начале 1917 года. Радикалы воспользовались этим и захватили власть, опираясь на солдат, рабочих и крестьян»[309].
Первая половина 1916 года прошла под знаком накапливания сил. Государственная власть была всецело сосредоточена на фронтах, где успешно наступал Юго-Западный фронт, на преодолении назревавшего развала транспорта и, наконец, на продовольственной проблеме. Кроме того, весь 1916 год русская оборонная промышленность, поддерживаемая тысячами частных предприятий, получавших государственные заказы, наращивала свои обороты с тем, чтобы в кампании 1917 года русская Действующая армия ни в чем не испытывала нужды.
В то же самое время оппозиция исподволь готовилась к решительной схватке, так как в войне явственно обозначился перелом в пользу Антанты (немцы и их союзники перешли к стратегической обороне и на Западном, и на Восточном фронтах), а, следовательно, борьба за власть могла и не увенчаться успехом. Захлебнувшийся под Ковелем Брусиловский прорыв показал, что не все еще потеряно и время для перехвата власти еще есть. Последовавший в ноябре-декабре разгром Румынии позволил либеральной буржуазии перейти к завершающим шагам в стратегии организации дворцового переворота и устранения императора Николая II как лица, заведомо стоявшего на пути крупного капитала в его стремлении к обретению политической власти.
Московский регион в военное время
В начале двадцатого столетия Москва, как, наверное, и положено столице, пусть и старой, являлась одним из крупнейших городов Российской империи. А именно на втором месте после непосредственной столицы – Санкт-Петербурга. Ведущие города России: Санкт-Петербург – 2 118 500 жителей, Москва – 1 762 700, Рига – 558 000, Киев – 520 000, Одесса – 499 600, Тифлис – 307 300, Ташкент – 271 900. Иными словами, сто лет назад в России было всего два города-миллионника, так как большинство населения проживало в сельской местности (крестьяне насчитывали восемьдесят процентов жителей страны), и одним из них была Москва.
Вследствие сложного бюрократического управления и статуса второй столицы Москва представляла собой сложно соподчиненное административное образование. Во-первых, Московскую губернию возглавлял губернатор. В период Первой мировой войны, до падения монархии, таковых было всего двое – граф Николай Леонидович Муравьев, занимавший эту должность с 1913 года по май 1916 года, и сменивший его Никита Александрович Татищев, смещенный с поста в ходе Февральской революции. Оба губернатора были опытными чиновниками, до Москвы успевшими погубернаторствовать в других регионах. Очевидно, что для Московского губернаторства требовались люди с аналогичным опытом, знаниями и умениями.
Во-вторых, это градоначальник, каковая должность была введена в 1905 году, что напрямую связано с событиями Первой русской революции 1905-1907 годов и Декабрьским вооруженным восстанием в Москве. Таковым с 1908 года и также по май 1915 года являлся участник русско-японской войны 1904-1905 годов генерал-майор Александр Александрович Адрианов. С началом войны Москва и Московская губерния, равно как и большинство губерний Центральной России, объявлялись на положении чрезвычайной охраны, то есть в случае чрезвычайной ситуации. Соответственно, генерал А. А. Адрианов заодно стал и главноначальствующим над Москвой. В мирный период губернатор во многом руководил и контролировал деятельность градоначальника. Однако в военный период высшие функции управления взял на себя московский генерал-губернатор.
Действительно, еще более высокой инстанцией, нежели гражданский губернатор, в Москве был военный генерал-губернатор. Российская империя была разбита на сеть генерал-губернаторств, которые объединяли собой по нескольку губерний. Однако Московское генерал-губернаторство состояло лишь из одной губернии – Московской. Очевидно, сознавая складывавшуюся бюрократическую нелепицу, после подавления Первой русской революции и успокоения страны, с 1909 года эта должность пустовала, пока в начале мая 1915 года ее не занял князь Ф. Ф. Юсупов, совместив ее с должностью командующего войсками Московского военного округа.
Соответственно, в столичном регионе был и еще один начальник – командующий МВО. Этот пост в 1914-м – начале 1917 года последовательно занимали генерал П. А. Плеве, генерал А. Г. Сандецкий, князь Ф. Ф. Юсупов и генерал И. И. Мрозовский. Таким образом, вторая столица имела одновременно четырех руководителей, так как штабы и канцелярии всех перечисленных инстанций находились, разумеется, в Москве. Сложная административная система в конечном счете летом 1915 года вылилась в трехдневный погром в Москве, после чего своих должностей лишились Ф. Ф. Юсупов и А. А. Адрианов. Все чрезвычайные и военно-административные функции в сентябре 1915 года объединил в своих руках новый командующий войсками Московского военного округа И. И. Мрозовский, а гражданский губернатор фактически подчинялся ему во многих вопросах и проблемах. Только теперь сложный и запутанный аппарат столицы был приведен в относительно стройное состояние.
Именно эти люди до Февральской революции по преимуществу и отвечали за жизнедеятельность Москвы, Московской губернии и Московского военного округа.
В годы войны Москва являлась тылом Западного фронта. В кампании 1914 года и весной 1915 года, пока фронт находился далеко в Польше и Галиции, опасения за судьбу российских столиц в обществе не присутствовало. Однако в ходе Великого отступления апреля-сентября 1915 года либеральные круги, поддерживаемые рядом высокопоставленных военных и гражданских чинов, устроили в печати настоящую истерику по поводу якобы грозившего Петрограду и Москве германского вторжения. По настоянию этой группы, не верившей в силу и дух русской армии, отступавшей с большими потерями, но четко и без «котлов», произошла частичная эвакуация имперской столицы. Соответственно, государственная власть должна была обеспокоиться и судьбой старой столицы – Москвы.
Когда отступление прекратилось и Восточный (Русский) фронт стал затихать в рамках окопной борьбы, московский регион становился уже ближайшим тылом. Так, в состав вновь образованного Минского военного округа (вместо упраздненного Варшавского округа, так как Польша была оккупирована немцами) вошла не только Смоленская губерния из состава Московского военного округа, но даже и четыре западных уезда Московской губернии – Волоколамский, Можайский, Верейский и Рузский. Это дало основание военному командованию мобилизовывать местных крестьян на окопные работы и натуральные повинности (например, подводная повинность – то есть использование крестьянских лошадей и подвод в обязательном порядке и за минимальную оплату для подвоза на фронт и войсковые тылы различных требующихся грузов).
Упомянутый выше Западный фронт был создан путем раздела Северо-Западного фронта на два – Северный и Западный. Главнокомандующим стал бывший командарм-4 генерал А. Е. Эверт, в составе армии которого в течение первого года войны сражались с врагом «московские» Гренадерский, а затем и 25-й армейский корпуса. И не следует забывать, что генерал Эверт был московским выпускником – в свое время он закончил московское Александровское военное училище. Северный же фронт вскоре зимой возглавил бывший предвоенный командующий Московским военным округом и командарм-5 первого года войны генерал П. А. Плеве. После его болезни Северный фронт принял генерал А. Н. Куропаткин, перед тем занимавший должность командира Гренадерского корпуса, который формировался в Москве и в ходе войны пополнялся в основном призывниками московского региона.