и, что называется, у всех на глазах. А о том, какую роль они играли в системе идеологического перевоспитания народа после революции, говорит хотя бы тот факт, что уже в апреле 1918 г. был утвержден ленинский план монументальной пропаганды с более чем убедительным названием: «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проектов памятников Российской Социалистической Революции». В Петрограде план осуществлялся под руководством наркома просвещения А. В. Луначарского. К нему сходились все предложения по уничтожению монументов, не угодных новой власти, и установке новых памятников. От предложений не было отбоя. Включился в этот процесс и фольклор.
Луначарский обратился к известному литератору:
— Мы решили поставить памятник Достоевскому. Что бы вы посоветовали написать на пьедестале?
— «Достоевскому от благодарных бесов».
Вряд ли многие простые люди в пролетарской России были знакомы с романом Достоевского «Бесы», но представление об этих исчадиях ада в народе существовало. Знали и о политическом терроре, и о революционных экспроприациях — большевистском методе финансирования борьбы за власть.
Другое дело творческая интеллигенция, печальная роль которой в формировании массового революционного сознания пролетариата хорошо известна. Чего стоит один роман Горького «Мать»? Или его же «Буревестник»? Осознание собственной роли в революции к Горькому пришло поздно, как, впрочем, и к другим представителям культуры.
В голодном Петрограде Горький самым разным дамам — знакомым и незнакомым — выдавал справки: «Сим удостоверяю, что предъявительница сего нуждается в продовольственном пайке, особливо же в молочном питании, поскольку беременна лично от меня, от буревестника революции».
Шаляпин пришел к художнику Коровину и говорит:
— Мне сегодня выступать перед конными матросами. Скажи мне, ради Бога, что такое конные матросы?
— Не знаю, что такое конные матросы, но знаю, что уезжать надо.
Безжалостное и беспощадное время оставляет среди нас все меньше и меньше участников и очевидцев той революционной поры. Но мы знаем из фольклора, что даже среди них все чаще и чаще происходит неумолимый и мучительный процесс переосмысления тех давних событий.
Старый горец встречает своего друга:
— Послушай, помнишь, ты мне в семнадцатом году рассказывал о какой-то заварушке в Питере? Так чем все это тогда кончилось?
Два старика встречаются в трамвае.
— Слушай, а я тебя помню!
— Чего ты помнишь?
— Да мы вместе Зимний брали, ты еще на ступеньки упал, за пальто зацепился, и винтовка в сторону полетела. Было такое?
— Да вроде было. А как ты меня узнал-то?
— Да как же — по пальто и узнал! Два глубоких старика стоят под аркой Главного штаба и вспоминают, глядя на Дворцовую площадь:
— А помнишь, вон там мы залегли с пулеметом?
— А помнишь, вон там стояли наши с Путиловского?
— А помнишь?
— А помнишь?
— Да-а, поторопились… поторопились…
Ветераны уходят, унося с собой тяжкое бремя ответственности за случившееся в незабываемом 1917 г. На смену им приходят новые поколения. К счастью, души детей не отягощены комплексами. Их неожиданные взгляды на историю, их блестящие оговорки при устных ответах и гениальные ошибки в письменных сочинениях давно вошли в золотой фонд петербургского городского фольклора.
— Почему так быстро взяли Зимний дворец?
— Потому что лестницы там были слишком широкие.
– Кого свергли в 1917 году? — Зимнее правительство.
Революционные матросы ворвались в Зимний дворец, но бежали по паркету осторожно, чтобы не портить искусство, принадлежащее народу.
Табун солдат ворвался в Зимний дворец, вытащил из-под стола Временное правительство и посадил в Брестскую крепость.
– Что по плану Ленина нужно было захватить в первую очередь? — Телеграфные столбы.
– В 1917 году происходила великая октябрятская революция.
— Каждый год седьмого ноября в нашей стране совершается революция.
Соревнование на батуте впервые придумал неизвестный матрос, который, ворвавшись в 1917 году в Зимний дворец, увидел кровать Николая II.
Давыдов был матросом Путиловского завода.
Штаб революции находился в Смольном, а раньше там находился Институт благородных девчонок.
Со временем фразеологическое сочетание «Штурм Зимнего», которое в системе большевистской идеологии играло вполне определенную, едва ли не основную роль, стало приобретать второй, третий, четвертый смыслы. «Штурм Зимнего» у курсантов военных училищ стал обозначать стремительный личный туалет перед утренней поверкой; у школьников — вход в школу перед началом занятий, давку в раздевалке по окончании уроков или очередь к буфетному прилавку на большой перемене. Среди актеров бытует известная формула успеха: «Берем сцену штурмом, как большевики Зимний». Правда, в последнее время на это появился не менее категоричный ответ:
Участники конкурса за кулисами перед выходом на сцену:
— Берем сцену штурмом, как большевики Зимний в семнадцатом году.
— Но какой толк от того, что они его взяли!?
И наконец, теперь можем и мы подвести некоторые итоги. Сделаем это в полном соответствии с недоброй памяти советской партийной методологией изучения истории КПСС.
— Каковы основные итоги Великой Октябрьской социалистической революции?
— Дров наломали, а топить нечем.
Между тем, жизнь в «стране победившего социализма» складывалась довольно парадоксально. Чем меньше продуктов первой необходимости было в магазинах, тем ярче и изобретательнее становились пропагандистские акции власти. Громадная роль в этой пропаганде принадлежала кино. Еще бы! Ведь даже Ленин назвал кино «важнейшим из искусств». На фильмы об октябрьских событиях в интерпретации апологетов социалистического реализма не жалели ни сил, ни средств. Начиная с 1927 г., когда, как мы об этом уже говорили, к 10-летнему юбилею октябрьских событий Сергей Эйзенштейн снял свой знаменитый фильм «Октябрь», массовые съемки с участием солдат и матросов, безвозмездно и в любых количествах предоставляемых Министерством обороны, регулярно проходили в интерьерах и экстерьерах Зимнего дворца. А поскольку все это происходило на глазах любопытных и заинтересованных прохожих, то и непосредственная реакция на съемки мгновенно выкристаллизовывалась в фольклоре.
На Дворцовой площади идут натурные съемки фильма об Октябрьской революции. Снимается эпизод штурма Зимнего дворца. Толпы прохожих кричат юнкерам, мелькающим в окнах Зимнего:
— Продержитесь чуть-чуть, ребята, мы вам поможем!
На Дворцовой площади Бондарчук снимает эпизоды фильма «Красные колокола». Возле Зимнего женский батальон Бочкаревой. Баррикады из дров, пулеметы и другой революционный антураж. Вокруг киношников — любопытные, милиция. К милиционеру подходит старушка:
— Милок, что здесь делается?
— Да вот, бабка, — говорит милиционер, — сейчас Зимний штурмом брать будут!
— Да что ты, милый, — забеспокоилась старушка, — скажи им, что ИХ здесь нет, ОНИ все в Смольном!
Еще один вариант того же анекдота:
Снимается фильм «Залп «Авроры»». Раздается залп. Солдаты, матросы, рабочие бросились на штурм Зимнего. Навстречу им спешит проходившая мимо старушка:
— Куда ж вы бежите, милые? Они теперь в Смольном сидят.
Кстати говоря, роль этих двух величайших, противостоявших друг другу символов в октябрьских событиях революции — и Зимнего дворца, в котором заседало Временное правительство Керенского, и Смольного института, превращенного в штаб восстания, — тесно переплетается и в современном фольклоре.
— Если бы в 1917 году в Эрмитаже сидели современные смотрительницы, то большевикам никогда не удалось бы взять Зимний.
Идея возвратить Смольный Институту благородных девиц реализована быть не может из-за отсутствия… этих девиц.
На экскурсии по Ленинграду.
— Можно задать вопрос?
— Конечно.
— Что сейчас в Смольном — Зимний?
Но еще более важная роль в пропаганде революционных идей большевизма принадлежит крейсеру «Аврора». Фетишизация крейсера началась не сразу. Сначала о нем просто забыли. Даже вооружение с крейсера было снято, а сам он находился в резерве военно-морского флота. В 1940 г. «Аврора» ошвартовалась в Ораниенбауме, где и простояла в течение всей Отечественной войны. И только после того, как в идеологических недрах ЦК КПСС была найдена счастливая формула «Выстрел «Авроры» возвестил о начале новой эры в истории человечества», крейсер стал стремительно превращаться в главный символ революции.
17 ноября 1948 г. «Аврора» была поставлена на вечную стоянку у причальной стенки Большой Невки, напротив здания Нахимовского училища. С этого времени корабль революции приобретает статус памятника Октябрьской революции. На крейсере был развернут музей революционной славы, посещение которого было предписано для всей системы советского всеобуча. Посещение «Авроры» включалось в программы всех иностранных делегаций. Побывать на «Авроре» не забывали и наезжавшие в Ленинград руководители партии и правительства. И только в городском фольклоре отношение к этому символу было весьма ироничным. Вот только один анекдот, рассказанный Сергеем Довлатовым в «Записных книжках».
В 1963 году легендарный крейсер посетил тогдашний председатель Верховного совета СССР Н. В. Подгорный. Долго его осматривал. Беседовал с экипажем. Как и положено, оставил запись в книге почетных посетителей: «Посетил боевой корабль. Произвел неизгладимое впечатление».
По количеству фольклора, посвященного «Авроре», с ней могут сравниться разве что все многочисленные памятники Ленину, вместе взятые. Каких только прозвищ, имен и названий не придумали петербуржцы за все годы советской власти — от вполне невинных «Крейсер революции», «Дредноут Ленина» и «Гейзер революции» до внушающих неподдельный ужас «Утюг коммунизма» и «Фрегат-на-крови». Остается актуальным и осознанный фольклором перманентный характер влияния пресловутого залпа «Авроры» на судьбы людей, несмотря на количество лет, отделяющих каждое новое поколение от того злосчастного выстрела.