— А как же насчет вашего сына, мистер Гифт? Вы знаете, что он все это время беспокоится о вас? Места себе не находит!
Было заметно, спина Джозефа дрогнула, словно его ударили, но он не повернулся к Мартине. Вместо него ответил Ройбен:
— Всем известно, что я стал для этого юноши вторым отцом. Не правда ли, Джозеф?
Старший Гифт опять промолчал, и Бен, которому не терпелось вступить в разговор, спросил:
— А почему, мистер Джеймс, вы отправили слониху Добрячку к нам в Савубону? В другую страну? Разве в Намибии нет ветеринарных врачей и заповедников?
Ройбен покачал головой.
— Ну прямо как на суде. Все вам надо знать. Ладно, скажу: дело прошлое. Я тогда только-только начал заниматься тем, что называют теперь «защитой природы», и мы с мистером Каллемом Мерфи, моим напарником, наметили грандиозный проект, который назвали «Ковчег», вспомнив о библейском Ное. Но мы испугались, что появление у нас в слоновнике израненного, больного животного, да еще ожидающего приплода, может вызвать совершенно ненужную нам реакцию других защитников природы, а также деловых конкурентов, и помешать исполнению наших планов. И тут как раз на одной конференции мы встретились с твоим дедом, Мартина, и я предложил ему взять слониху к себе.
— За что потребовали с него долговую расписку? — догадалась Мартина. — Да? А когда он погиб, не успев расплатиться, решили отобрать заодно и Савубону? Зачем она вам понадобилась? Вам здесь мало земли, которую можно купить на ваши деньги?
Ройбен вздохнул.
— Не загружай свою юную голову такими вопросами, девочка. Впрочем, могу объяснить тебе и это. В Савубоне хорошее озеро… много воды — как раз то, что нужно для нашего проекта.
— Какого? — крикнула Мартина. — О чем он, ваш проект?
— Я знаю, — вдруг сказал Бен. — Он про глобальное потепление, верно? Или что-то в этом роде.
— Умница, — одобрил Ройбен. — Одно удовольствие с вами говорить: все понимаете… Что ж, немного скажу и об этом. Существует старая бушменская легенда о племени, люди в котором молились только об одном: стать богатыми. Чтобы все, чем они владели, превратилось в золото, — реки, ручьи, озера. И Бог выполнил их мольбу: у них в стране — здесь, в Намибии — реки, ручьи и озера стали золотыми. А вода исчезла навсегда… И тогда начались засуха, мор, голод. И войны…
— Понимаю! — опять крикнула Мартина. — То же самое вы и хотите сделать по вашему плану! Забрать всю воду себе… Сюда, в Лунную долину — и чтобы все здесь зависели от вас, мистер Джеймс! И люди, и животные!
Он снова вздохнул.
— Глупости! Я вовсе не хочу лишать их воды, а только сосредоточить запасы в одних руках. Чтобы ее не тратили попусту, чтобы, когда действительно наступит глобальное потепление, эту страну… и всю землю… не поразила катастрофа… Чтобы мы были готовы встретить бедствие. Чтобы на земле царили мир и порядок, а не наступили войны за выживание.
— Вы хотите, — крикнул Бен, — чтобы вся вода, и вся еда, и все растения и животные принадлежали вам! И вашему Каллему Мерфи!
— Я хочу… — Его голос также поднялся до крика. — Я хочу создать свой «Ковчег», свой грандиозный оазис для всеобщего проживания, и уже начал его строить здесь, в Лунной долине, в кратере потухшего вулкана, начал отводить сюда воду… Поняли, наконец? Да, здесь будет «Ковчег»! И тот, кто окажется на нем, выживет!..
Он кричал уже в полный голос и был похож на не вполне нормального человека. Смотреть на него становилось неприятно и страшно.
Но вот он перевел дыхание, взглянул на часы и сказал совсем другим тоном, обращаясь к одному из служащих:
— Отведите детей в гостиницу, пускай отдохнут. Думаю, они не очень голодны, так как насытились моим завтраком, но если попросят поесть, не отказывайте. И поселите в самых лучших, элитных комнатах.
— Большое спасибо, — сказала Мартина, — только мы торопимся домой. Бабушка будет волноваться.
Ройбен подмигнул ей.
— Сомневаюсь, что она знает о вашем путешествии. Мне тоже было бы любопытно узнать, каким образом вы здесь оказались, но оставим это на потом. Всему свое время.
— Значит, мы ваши пленники?
— Да что у вас только одно на уме! Вы свободные молодые люди и можете покинуть Лунную долину, когда пожелаете. В любое время дня и ночи! Но не раньше кануна Рождества! То есть через трое суток, когда заповедник Савубона будет уже принадлежать мне по закону. Не хочется, чтобы вы чем-нибудь испортили мое настроение до этого…
• 27 •
Уже забыв о съеденном совместно с окапи завтраке, предназначенном для мистера Ройбена Джеймса, Бен и Мартина вновь наслаждались вкусной едой, сидя в шикарном гостиничном номере на верхнем этаже здания, сооруженного из дерева и стекла. Прожевывая очередной кусок хорошо прожаренного мяса, Мартина сказала:
— Если нас не заперли и мы свободны, почему бы нам не удрать отсюда и не сообщить о замыслах Ройбена кому нужно? Он ведь почти сумасшедший, ты так не думаешь?
— Тсс… тише, — произнес Бен, показывая пальцем на стены и потолок. — Тут везде могут быть «жучки»… Которые прослушивают.
— Ну и пусть слушают. Что они нам сделают? Возьмут в заложники? За это их под суд отдадут.
— Но если мы убежим и они нас задержат, что им стоит самим вызвать полицию и обвинить нас в незаконном проникновении к ним на территорию и вообще в страну без разрешения и без документов? А потом обвинят твою бабушку и моих родителей, что те не следят за своими детьми, и подадут на них в суд. Представляешь, что будет? Меня тогда родители скуют цепями, как бедных слонов, и никуда не отпустят! И тебя тоже.
Мартина даже есть перестала от страха перед такими последствиями. Бен тоже отложил вилку и нож.
— Я вспомнил, — сказал он, — пока мы там были в том большом помещении, мужчина с бритой головой сказал, что слонов готовят к отправке куда-то.
— Куда?
— Этого я не понял.
— А зачем?
— Тоже толком не понял. Не то здесь открывают наконец этот отель для богатых туристов, не то из-за каких-то строительных работ.
— Если их отправят, — задумчиво проговорила Мартина, — то, скорее всего, в Савубону.
Для этого Ройбен и хочет ее приобрести. И там продолжат мучить их! Надо что-то делать, Бен, чтобы помешать этому! Но что?
— По-моему, сначала надо поспать, — ответил тот, зевая. — Мы так наелись! А решать будем потом.
У Мартины язык не повернулся ему возразить — так ее клонило в сон.
Разбудил Мартину звон ключа в замочной скважине: кто-то пытался открыть дверь. В комнате было сумрачно — шторы задернуты, но она увидела, что Бен тоже привстал на своей постели и нащупывает ручной фонарик.
Прежде чем он включил его, дверь открылась, чья-то фигура проскользнула в комнату. Когда луч света озарил вошедшего, его лицо оказалось знакомым — это был Джозеф Гифт. Он выглядел испуганным, часто моргал.
Мартина рассердилась на него.
— Зачем вы так поступаете, мистер? К чему нас пугать? Нельзя было просто постучать в дверь?
— Простите меня, дети, — сказал он. — Мне самому, как видите, не по себе. Но я не хотел привлекать стуком ничьего внимания. А поговорить с вами очень нужно.
— О чем вы хотели поговорить? — спросил Бен.
Он раздвинул шторы, и предвечерний свет проник в комнату.
— Я прошу вас, — сказал Джозеф Гифт, — рассказать о моем сыне, если знаете что-то. Хотя вы не признались мистеру Джеймсу, но чувствую, вы встречались с моим мальчиком.
— Разве вы сами ничего о нем не знаете? — удивилась Мартина. — У вас же вроде соглашение с Ройбеном: вы смотрите за его слонами, а он опекает вашего сына. И почему вы ничего не сообщаете сыну о себе? Вы же свободный человек? Или нет?
Джозеф опустил голову.
— Ты права, девочка. Я плохо поступаю. Но все не так просто. Я мог бы увидеться с сыном, это верно. Но я боюсь.
— Кого? — спросил Бен.
Ответ прозвучал очень тихо, почти шепотом:
— Мистера Каллема Мерфи — делового партнера Ройбена Джеймса. А сам мистер Джеймс неплохой человек. Он в самом деле оплатил учение моего сына, помог устроиться на работу. И мне платит хорошие деньги, которые я коплю на черный день. И он очень верит, что его придумка насчет воды поможет улучшить жизнь у нас в пустыне и для людей, и для животных.
— Ну а мистер Мерфи? — спросил Бен. — Он какой?
— О, он очень плохой. Он недобрый. Но у него большие деньги. И без него мистер Джеймс мало что может… Это я теперь понимаю.
— А я не понимаю, — сказала Мартина. — Вы любите слонов, но помогаете этим людям мучить их. И вы любите сына, но уже целый год не сообщаете ему, где находитесь, и не возвращаетесь к нему. Почему так?..
Джозеф Гифт сел у стола, сжал руками голову. Потом произнес:
— Вам знакома поговорка: «если стелишь постель, ты должен в нее лечь»? Я сделал ошибку — и я должен отвечать за последствия.
— Все делают ошибки, — попытался утешить его Бен. — Их можно исправить.
— Не всегда, — печально проговорил Джозеф. Он отнял руки от головы и продолжал: — Я уже сказал вам: слоны издавна для меня — как родная семья. Как братья, сестры, дети. Когда мне стало известно, что какие-то люди собираются что-то делать с нашими слонами, я многого еще не знал, не понимал и хотел только одного: помочь слонам лучше себя чувствовать, легче переносить то, что с ними будут делать. Поэтому согласился работать у этих людей. Ну и что говорить — деньги всегда нужны, а мне хорошо платят.
— Вы про это нам уже сказали, — проговорила Мартина. — Но разве деньги решают все?
— Почти все. Но не дай вам Бог почувствовать это… Слушайте, что я скажу, если уж мы заговорили… Год назад мы с моим сыном поссорились. Он в это время начал посещать училище в Виндхуке, в нашей столице, и я вскоре заметил, что мальчик изменился. Стал совсем не таким, как прежде.
— А каким? — спросил Бен.
— Стал дерзким, хвастливым, заносчивым. Вообразил себя большим человеком.
Бен с облегчением подумал, что ни одно из этих определений к нему, пожалуй, не относится. Или он ошибается? Надо будет спросить у Мартины…