Прежде всего, мы должны рассмотреть одну сторону значение проституции для общественной жизни, именно ту, которая находит. себе выражение в ее социальном бесчестии, в «atimia» и «infamia» Но здесь мы опять-таки должны указать, что оба больших государства классической древности представляют типично рабские государства и что понятие о социальном бесчестии в них гораздо шире, чем в, наших современных государствах, основанных на индивидуальной свободе всех, входящих в их состав. Моммзен считает центральной идеей» рабского государства й неоспоримой в то время идеей, лежащей в основе общественных и частных отношений, ту мысль, что богатый человек, живущий на счет труда своих рабов, тем самым уже заслуживает уважения, а бедный человек, живущий трудами рук своих, необходимо низок. Все, что было связано с активным трудом и добыванием денег, считалось у древних в социальном отношении низменным (minderwertig). Такое же отношение было и к представителям различных профессий: ремесленнику, механику торговцу, купцу, трактирщику; даже врач, поскольку он брал деньги за свой труд, пользовался презрением. Все это объясняется глубоким презрением к труду, которое одно только делает понятной и такую своеобразную фигуру, как античный блюдолиз, «паразит»; «жаждущий наслаждений грек проявляет здесь свое отвращение к ремесленно-низменному, банавзическому, ценою своего бесчестия»; в то же время он является «неизбежным дополнением» антибанавзического мира древности.
И вот проститутка, прежде всего, причисляется к этим банавзическим личностям; она ставится с ними на; одну ступень, в то время как у нас те другие профессии относятся к уважаемым и честным. Сапожник, например, по мнению древних, стоял немногим выше проститутки или сводника. Это неопровержимо доказывает следующее характерное признание Крития в «Charmides» Платона (стр. 163с):
«Если он и назвал все то, что ты привел раньше, делами (Werke) и деятельностью (Wirken und Thun), то не думаешь ли ты, что он хотел этим сказать, будто ни для кого не позор кроить сапоги или продавать соленую рыбу или заниматься профессиональным сводничеством? Нельзя же этому поверить, Сократ».
Общественное презрение к ремесленникам и представителям торговых промыслов было так велико, что достаточно было, например, посещение трактира, чтобы исключить гражданина из числа сочленов ареопага (Атен. XIII, 566f). Отношение к проституции и к банавзическим профессиям было различно лишь в том смысле, что над последними не тяготело собственно правовое бесчестие (infamia), которое накладывало на проституированного субъекта еще особое пятно. С другой стороны, по крайней мере в Риме, такое же. правовое бесчестие признавалось и за другими профессиями, например, танцоров, актеров и гладиаторов (Dig. Ш, 2. 1; III, 2, 5).
Так как проституированные большей частью принадлежали к сословию рабов, то при анализе понятия infamia нужно принять во внимание, что, как рабы, проституированные уже а priori лишены были известных прав и достоинств граждан. Так, аттические рабы исключены были из общества мальчиков и не имели права заниматься упражнениями в гимназиях, а все вообще греческие рабы были неправоспособны. Римский раб точно также не был юридической личностью (caput non habet, servi pro rullis habentur, Dig. XXVШ, I, 20, 7); он не мог ни завещать своего имущества, ни наследовать, и был также совершенно бесправен по семейному праву.
По всему видно, что бесчестие, infamia, проституированных, сохранившееся и до сих пор, имело в древности другую основу, которая заключалась с одной стороны в презрении к «банавзическим» профессиям, а с другой – в рекрутировании проституированных из бесправного сословие рабов. Теперь это взаимоотношение совершенно исчезло, а потому современное обесчещение проституции представляет нечто изолированное, распространяющееся исключительно на нее (и разумеется также на все косвенные формы проституции, как сводничество, содержание борделя и торговля девушками).
Охарактеризовав вообще те точки зрения, с которых должно судить об античной «infamia» проституток, мы вкратце приведем ниже главнейшие относящиеся сюда факты.
Демосфен в своей речи против Неэры ясно указал резкое социальное и правовое различие между положением свободной от рождения, честной женщины и проституткой. Он говорит (стр. 1384): «Достоинство и сан честных и свободных от рождение женщин перешли бы. на проституток, если бы эти последние добились права производить детей с кем они пожелают, участвовать в совершении тайных посвящений и жертвоприношений и пользоваться почетными правами в государстве». При сношениях с заведомыми проститутками было невозможно, потому что здесь речь могла быть только о свободных, честных женщинах. (Плут. Solon 23; Demosth. in Neacr, стр. 1367). Далее, роль проституток очевидна из постановления закона Солона, о котором Плутарх говорит (Solon 22): «Несколько суровее, по-видимому, упоминаемый Гераклеидом из Понта закон, по которому дети, прижитые с проституткой, также не обязаны были кормить своих отцов. Действительно, кто при вступлении в брак упускает из виду вопрос о благосостоянии, тот показывает, что берет себе жену не для произведение на свет детей, а только из чувства сладострастия. Тем самым он уже, следовательно, получает свою награду и теряет право жаловаться на своих детей, так как он является причиной тою, что им даже их рождение ставится в упрек». Закон Перикла, возобновленный в конце 5-го столетие оратором Аристофоном, устанавливал полные гражданские права только для детей, рожденных от гражданина и гражданки, детей же гетер он лишал права пользование гражданскими правами и правом наследование. Как глубоко укоренилось в народе понятие о бесчестии проституток, показывает следующая эпиграмма Диоскуридеса (Anth. Palat. XI, 363) на сына одной публичной женщины, который получил приз во время бега с факелами, в котором имели вообще право участвовать только юноши законного происхождения:
Ehr ist bei euch nicht mehr, Alexandrier, wenn Ptolemaeos
Bengel den Fackeltriumph unter den Jtinglingen hat.
Des Ptolemaeos Bengel. 0 Stadt, Stadt! Wo ist der Mutter
SchSndlichkeit, und der Spelunk often getrieben Geschdtf?
Wo ist das Dirnengehaus uud der Schweinstall? Hecket, ihr Huren!
Hecket! Der Bengel im Kranz kann euch Ermunterung sein.
(Перев. G. Thudichum).
(В вас нет больше чести, александрийцы, если победа в факельном празднестве осталась среди юношей за бастардом Птолемея. О, город, город! Где же позор матери, где открытое содержание кабака?! Где дом для проституток и хлев для свиней? Высиживайте, высиживайте своих птенцов, проститутки, увенчанный бастард может послужить для вас поощрением).
В «Ап dri а» Теренция, обработанной по греческим образцам, прежняя честная (honeste) жизнь бедной в то время Хризис противополагается ее позднейшему бесчестному (inhoneste) добыванию денег путем проституции (действ. IV, сц.,5).
Римская «infamia» проституток без сомнение была строже «атимии» греков, как и вообще римлянин строже относился к развратному промыслу. Проститутка была у них тождественна с tinfamis femina» (Квинт. VI, 3, 51), причем infamia эта впервые выражена в lex Julia и Papia Рорраеа, между тем как эдикт преторов распространил «infamia» только на сводников и проституированных мужского пола (qui lenocinium fecerit Dig. Ill, 2, I; Cod. IX, 9, 31; Dig. Ill, 1, 1, 6). Впоследствии «infamia» в обоих законах сравнялась (Dig. XII, 5, 4, 3) и сохранялась даже по прекращении занятия проституцией (Dig. XXIII, 2, 43, 4 и 6). Последствиями «infamia» были: 1) Запрещение носить одежду честных матрон (Dig. XVII, 10, 15, 15); 2) Лишение права давать свидетельские показание перед судом; 3) Признанную «infamis» женщину можно было без всяких оговорок выгнать из нанятой ею квартиры (Nov. 14, Ланиут, а. а. О. стр. 52); 4) Она не могла подавать жалобы в суд в случаенеуплаты за coitus (Лаппут, стр. 53–55. 5) Согласно постановлению Домициана, ока не могла приобретать ни завещанного имения, ни наследства (Свет. Dom. 8), что имело силу также и для завещаний солдат (Dig. XXIX, 1, 41, 1; Dig. XXXIV, 9,1, 14; Cod. V, 4, 23, 3). 6) Над «infames» тяготело относительное лишение права наследование братья и сестры «infames», если они должны были получить по завещанию меньшую долю, могли возбудить «querela inofficiosi testament» (Cod. Theod. II, 19, 1, 3; III, 28, 27). 7) Infames feminae не могли вступать в брак с сенаторами и вообще с свободными от рождение людьми (Dig. XXIII, 2, 43, 6 и 8: XIII, 1, 16; Cod. V, 27, 1; V, 5, 7).
Напротив, сами проститутки могли свободно распоряжаться своим имуществом, могли также составлять закономерные завещание (Paul. Sent. Ill, 4, 6) и не обязаны были возвращать полученные подарки. (Ланггут, стр. 41 и пр.)
Весьма любопытно ироническое разъяснение Эсхина относительно возможности жалобы на исполнение или неисполнение проституционного договора. Он говорит:
«Все мы, вероятно, согласны, что взаимные договоры заключаются вследствие недоверие друг к другу, чтобы не нарушивший договора мог защитить свое [право перед судом против нарушителя его. Итак, если требуется разрешение дела предававшимся разврату по письменному соглашению, если права их нарушены, то остается прибегнуть к помощи закона. Какие же речи вам пришлось бы слышать в таком случае с обеих сторон? Не думайте, что дело только вымышлено мною, а представьте себе, что оно действительно совершается на ваших глазах. Допустим, что справедливо поступает в этом деле наниматель, а нанятый неправ и не заслуживает доверия. Или наоборот, что нанятый честен и исполняет договор, наниматель же, имеющий то преимущество, что он стар, обманул. Представьте себе, что вы сами назначены судьей в этом деле. И вот старший, получив разрешение на воду и на произнесение речи, с жаром начинает свою жалобу следующим образом:
Я нанял, афиняне, Тимарха для разврата со мною по договору, который хранится у Демосфена. Ничто ведь не препятствует такому допущению. Но он не исполняет уговора… Затем, обращаясь к судьям, он излагает то, что такой субъект должен делать. Но разве тот, кто нанял афинянина противно закону, не будет в этом случае забросан каменьями, неся наказание по суду не только уплатой эпобелии, но и за оскорбление действием?