В дальнейшем изложении мы еще приведем многочисленные свидетельства того, что в действительности проститутки средних веков считались признанной государством корпорацией, законным цехом, которому принадлежали исключительные профессиональные, права и который занимался своей профессией в собственных цеховых помещениях, т. е. борделях. Поэтому проститутки, подобно другим цехам, принимают участие в публичных празднествах и в приемах коронованных особ, причем они часто подают цветы и получают «почетные дары». Мало того, высокие гости в таких случаях и сами удостаивали бордели своим посещением совершенно открыто и официально.
О пребывании императора Фридриха III в Нюренберге хроникер сообщает от 24 августа 1471 года: «Item rait furpass hinten zun kornheusern und schawet den puchsenzeug und daz korn, und da er vom kornhaus gieng, da vien– gen in zwei hum mit einer driklaftering sübrein keten und sprachen, eur gnad muss gefangen sein; er; rprach, wi sind ie nit gem gefangen, wir wollen uns ee ausslosen, und er gab in 1 gld; item rait fürpass fürs frawenhaus, da viengen in ander vier, gab er aber 1 gld».
Во время праздника в честь португальского короля в Вене в 1426 г. городской совет ассигновал на принимавших в нем участие проституток 6 фунтов пфеннигов, вероятно для угощения. Точно также обитательницы венских борделей принимали участие в торжественной встрече императора Сигизмунда в 1435 году и получили при этом от города бархат для платьев, чтобы они во время приема все были одинаково одеты, затем венки и бесплатное угощение с вином. Кроме того, город Вена заплатил также при этом случае все расходы, потребовавшиеся для увеселения и танцев проституток. Когда во время масленицы того же года император Сигизмунд был в Вене в сопровождении боснийского короля, проститутки появились наряженные на счет города, в венках, золоте, жемчугах и шелках. При въезде Альбрехта II в Вену после коронование в Праге, в 1438 году, город угостил проституток вином, как это видно из протокола счетов: «urn Wein den gemain Frawen 12 achterin. Item den Frawen die gen Kunig gevarn sind, 12 Achterin Wein». В 1452 г. проститутки по распоряжению бюргермейстера и совета встретили при везде в Вену короля Владислава Постума на Винерберге.
На празднике, устроенном в честь императора Максимилиана в 1489 г в Франкфурте, юноши до поздней ночи танцевали в парке с проститутками для увеселение короля и его свиты. Когда же маркграф Фридрих Вранденбурюкий хотел устроить аналогичный праздник с честными женщинами, франкфуртский совет отказал ему в этом, на том основании, что это «исстари не было в обычае».
Об участии проституток в больших народных праздниках мы будем говорить в следующей главе.
Кроме того, город еще устраивал официальные празднества в самих борделях, которые без стеснение посещались коронованными особами и их свитой. Город нередко предлагал в таких случаях, в виде подарка, свободный вход в бордели, в роде того, как теперь в таких случаях передают приглашение на театральные представления.
В Иванов день городской староста Вюрцбурга со своими служащими принимал участие в праздничном обеде с музыкой в городском борделе. Когда император Сигизмунд, который в каждом городе, прежде всего, посещал бордель и считал это своей привилегией, прибыл в Берн, город заплатил по счету «за красивых женщин в переулке», а Эттерлин рассказывает: «dieselben zwo Eren und Herrlichkeyten, mit dem Wyn und mir dem Frowenhuss, rumte der Konig darnach, wo er bey Fflrsten und Herren sass, gar hoch, und hielt es gar für eine grosse Sach».
В Ульме, где император пробыл в 1434 г. несколько недель, этот коронованный поклонник борделей несколько раз посетил с лицами своей свиты бордель. До сих пор еще сохранился счет по расходам города на освещение борделей при этом случае. Такие же нравы мы находим и в других европейских странах. Вурмбранд рассказывает, например, об австрийском посольстве, которое в 1450 г. послано было в Португалию для приема невесты короля Фридриха IV, что во всех городах не только вообще заботились о нем, предоставляя ему все даром, но что и все проститутки были для него заказаны, ни одна не должна была брать ни пфеннига, только отмечать на бирке, а за все платил город. Здесь можно было найти негритянок и вообще красивых женщин, кто чего хотел». Проститутки принимали также участие в празднествах, устроенных в честь гостей.
Все эти обычаи объясняются тем, что публичные дома считались вполне легализованными публичными учреждениями, служившими государственным надобностям, именно предупреждению прелюбодеяние и соблазнение честных женщин. Соответственно этому обитательницы их считались состоящими на государственной службе, не имели права не исполнять своих обязанностей и должны были по-своему служить общественному благу, что в некоторых государствах было даже установлено законом. Так, в знаменитом нюренбергском полицейском уставе, «Ordnung der gemeinen Weiber in den Frauenhausern», сказано; «Und wiewol die gemeinen weiber frey und nach irem namen gemein sein sollen, so haben sich doch etlich derselben gemeinen wey– ber unterstannden, sundere buischafft, die sy nennen ir liebe menner, zu haben, deshalb dann in verganngen tagen vil gezennckes, unwillens, zwitracht und unnutz enststanden ist, demnach und solichen unrat kunfftig zu unndersten undzu ftirko– men ist eines rats ernstlich meynung, das sollchs hinfür nit mer sein, noch von dem frawenwirt gestattet oder verhenngt werden sol, sunder ein yede fraw sol zu zeiten, so sie darzu geschickt ist, einen yeden des begerenden one underschied bey tag und nacht und ungewaigert auff einigen lieben manne gemeinschafft leisten, ungeverüch, und besonder, so ir eine einichen manne nachtz bey im zu sla– fen oder zu ligen zugesagt hatte, dem sol sy das hallten, Dann: von wem das überfaren wurde, den solte ein rate oder die fünff herren am hader darumb staffen nach gestalt seyner verhanndlung».
Как мы уже упоминали выше, наряду с общественным признанием проститутки, мы всюду находим, как удивительное противоречие, общественное презрение к ней. Позор проституток разделяли с ними в средние века евреи, еретики, бродяги, прокаженные и палачи. Опороченность проституток выразилась, прежде всего, в том, что они должны были – например в Брауншвейге и Франкфурте-на-Майне – подчиняться палачу и платить налог или же, как, в Базеле, жить поблизости от палача и вообще оставаться в тесном общении с ним. Это общественное презрение уже рано выразилось в законодательстве: по закону, применение слова «проститутка» по отношению к честной женщине наказывалось, как тяжкое оскорбление. Вообще, всякие более или менее близкие отношение с проститутками считались позорными. Особенно характерным в этом отношении является одно место из масленичного представления 15 века, в котором старшина присяжных предлагает применить к обвиняемому, разлучившему жениха с его невестой, следующее наказание:
Herr richter, hort, mein urteil auch,
Wie man sol strafen diesen gauch;
Er sol des frauenwirts diener sein.
Den frauen holen prot und wein Und ieder fur die kuten naschen,
Und sol in als ir dinglich waschen,
Das sie bedorfen zu alter Zeit;
Und was man im sust arbeit geit,
Das sol er willigklich tan.
Furwar, des ist sein rechter lan,
Das setz ich fur mich zu urteil,
Seit dieser tropf ist also gail.
В другом стихотворении сказано:
Und noch eins mer, dasd ouch wol weist.
Wenn du dich sunst wilt besinnen recht,
So bist du gsyn huorenwirts knecht Zuo
Lobdingen und zuo Andellawen
Разумеется, что позорным считалось также вступление в брак с проституткой, и в некоторых цехах, например, ульмских ткачей, никто не мог быть принят в цех, если у него была «возлюбленная в борделе». Если об этом узнавал мастер цеха, он должен был уговорить виновного отказаться от своей связи, но если последний не соглашался, то братья клали перед ним башмак, т. е. лишали его права заниматься ремеслом.
Юридическим результатом «бесчестие (infamia) проституток» может считаться и то, что в средние века (как и в древности) на вопрос, можно ли совершить над проституткой насилие, отвечали вообще отрицательно. Так, старое брюннское городовое право определяет, что тот, которого застанут у распутной женщины, не подлежит наказанию со стороны судьи, а тот, кто причинит убыток клерику или светскому человеку за то, что он днем или ночью, в каком бы то ни было месте вступил в связь с распутной женщиной, должен быть наказан, как вор или разбойник. Саксонское зерцало и некоторые родственные ему своды законов придерживаются, впрочем, противоположного взгляда, по которому центр тяжести заключается не в опороченности или неопороченности женщины, а в грубом насилии, совершенном мужчиной над более слабой женщиной. Старое аугсбургское городовое право, по аналогичным мотивам, также наказывает погребением заживо за насилие «an megden, an wiben oder an varnden wiben» (над девушками, женщинами или распутными женщинами), если человек попался на месте преступления, в противном случае он подвергался infamia. Но в позднейшей редакции распутные женщины пропущены.
В средние века считалось вообще правилом, что ни одна проститутка или кто-либо из членов ее семьи не может приобрести городских гражданских прав, но во второй половине 15 века принцип этот нарушен был в некоторых городах, например, Франфуркте-на-Майне, где 8 проституток, одна распутная женщина и одна хозяйка борделя приобрели гражданские права, а в 1459 году признан был гражданином Герард Элсенер из борделя. В некоторых местах права гражданства давались проституткам, как вознаграждение за их продолжительную общеполезную деятельность.
В общем, это были, однако, исключения, а общественное презрение и резкое отграничение проституток от честных женщин составляло правило. Отграничение это выразилось, прежде всего, в предписании проституткам носить известный костюм, как типичный asigne dinfamie», который мы еще рассмотрим в другом месте, а затем еще в прямом запрещении проституткам жить вместе с честными женщинами, как это выражено, например,