в неаполитанских законах Родериха I и Фридриха Швабскаго, и в устройстве особого кладбища для проституток, расположенного нередко на живодерне, как, например, в Франкфурте. В публичных местах проститутки должны были по возможности избегать появление там, где собирались для развлечение и танцев честные женщины-хотя правило это, разумеется, часто нарушалось; им отводились также особые места в церквах.
Некоторые законы, касающиеся проституток, выражают общественное презрение к ним в особенно резкой форме, запрещая, например, проституткам (как и евреям) прикасаться к предметам, выставленным для продажи, в особенности к предметам потребление и жизненным припасам.
В правовом отношении, проституток можно было лишать как права наследования, так и права завещание своего имущества. Этот взгляд выражен, например, в самой общей форме в знаменитом своде законов кастильского короля Альфонса Мудрого, в «Siete Partidas» от 1260 г. (Pars. VI, titul. VII, lex 5), где право лишить наследства отнимается только у родителей, виновных в проституировании дочери. Чрезвычайно интересное, в смысле историческом, завещание Клавдии Фабри, проститутки из борделя в Бокере, от 1492 г., показывает, однако, что по крайней мере право завещание проститутками своего имущества не везде оспаривалось законом. В этом завещании, составленном с соблюдением всех юридических правил, в присутствии нотариуса и 8 свидетелей, названная Клавдия Фабри, «fillia publica et postabularia», завещает похоронить ее по христианскому обряду, определяет известную сумму для совершение по ней ежегодной панихиды, а остальное имущество завещает бедным, своей приятельнице по борделю («атоге Dei et pro servicüs sibi impensis»), своему брату, живущему в другом городе супругу своему и last not least своему г возлюбленному («suum fidelum amicum»). Завещание это составлено в самом борделе(actum in domo postabu-larifBellicadri), из чего следует, что опороченность самого места не имела никакого влияние на совершение этого правового акта.
Менее ясно, чем в христианстве, влияние религиозной среды на проституцию и на половую этику сказывается в исламе, этом втором могущественном факторе культуры средневекового и нового мира. Мы постараемся, однако, отметить здесь главнейшие и существеннейшие моменты.
Весьма любопытно, что мы в исламе наблюдаем то же самое, что и в христианстве, а (именно: воспринятые им до известной степени взгляды и нравы античной жизни, не остались без влияние на видоизменение первоначально более благородных, этико-половых воззрений, в смысле развитие неуважения к женщине, аскtтизма, а, следовательно, и в смысле поощрение проституции, хотя женоненавистничество и аскетизм в исламе никогда не достигали такой высокой степени, как в христианстве. Но уже самое влияние в этом направлении тем замечательнее, что личность пророка Магомета, отличавшегося жгучей чувственностью и вполне утверждавшего половую жизнь, так же далека от асексуального, хотя и не вполне отрицавшего половую жизнь и придававшего ей естественную оценку (см. выше. стр. 493–499), еврейского основателя христианства, как небо от земли. Но дело в том, что в исламе, как и в христианстве, специфическая половая этика обеих религий сложилась не столько под влиянием личностей основателей их, сколько благодаря одновременным и позднейшим культурным влияниям, хотя некоторые учреждение Магомета, например гарем, и послужили впоследствии образцом для магометан, а изложенные в Коране нравственное учение и религиозное мировоззрение его так же послужили исламу для оправдание известных положений его половой этики, как и Новый Завет христианству.
Значение ислама, в смысле влияние на характер половой этики и на проституцию, заключается в том, что он впервые познакомил арабов с антично-христианскими элементами жизни и взглядами на жизнь, которые им раньше не были известны и которые, рассматриваемые в целом, должны были способствовать порабощению женщины, женоненавистничеству и проституции. Все знатоки и исследователи арабской истории культуры и ислама Согласны в том, что положение женщины у арабов до Магомета было очень высокое и свободное, а потому проституция отнюдь не имела и не могла иметь такого объема, какого она достигла впоследствии. Я сошлюсь в этом отношении на выводы Юлия Брауна, Альфреда фон Кремера, Иозефа Гелля, Фердинанда фон Рейтценштейна и других об относительной независимости и свободе женщины, которой объясняется незначительное развитие собственно проституции.
Как мы уже упоминали, Коран пролагает путь для противоположного развития, которое с течением времени привело к полному половому рабству женщины и создало условие совершенно аналогичные тем, которые мы видели у греков и которые способствовали параллельному развитию обширной проституции.
Половая этика Корана всецело отражает в себе взгляды и характер пророка. Магомет был, безусловно, чувственной натурой, прототипом полигамиста, страсть которого умножать свой гарем все возрастала, по мере того, как он старился, и потребность которого в половых вариациях прямо изумительна. Он сам наивно говорит в начале 66-ой главы: «О, пророк, зачем запрещаешь ты себе то, что разрешил тебе Господь, быть ласковым с женами своими?»
Любовь Магомета к женщинам носит исключительно чувственный характер, в ней отсутствует всякий высший взгляд и всякая высшая оценка женского существа. Внешняя привлекательность женщины и половое удовлетворение, которое она дает, кажутся Магомету единственно существенными, а половые наслаждения – божественной необходимостью жизни. Он рассматривает жену, лишь как «поле» для мужа: «Ваши жены – ваше поле, ходите на ваше поле, как хотите», (гл. 2); магометанам, следовательно, разрешается обрабатывать «женское поле», подобно «полю для посева», каким угодно способом, т. е. совершать coitus в каком угодно положении, а parte anteriori sive а posteriori.
Магомет так высоко ценит половые наслаждения, что разрешает их даже во время поста. Приближаться к женам вашим разрешается вам и в ночь поста. они ваше утешение, а вы их»… Он признает, что истинному последователю ислама недостаточно одной жены, а потому он должен брать себе нескольких жен или искать себе удовлетворения, кроме как у жены, еще вне брака, у рабынь, ибо главное – получить половое удовлетворение. «Поэтому, не получая его, верующий имеет право перейти к другой женщине, у которой он находит удовлетворение: «Если вы уверены, что вы не поступаете несправедливо по отношению к сиротам, берите себе, смотря по желанию вашему, две, три или четыре жены; но если вы уверены, что вы таким множественным браком поступаете неправильно, то возьмите в жены только одну женщину или живите с рабынями, составляющими вашу собственность. Одной из них (из своих жен, если пришла ее очередь спать с тобой), по своему выбору, ты можешь пренебречь, а другую взять к себе, к которой чувствуешь влечение, даже и ту, которую ты уже раньше отверг. И тебе не будет поставлено в вину, если ты так поступишь». Поэтому при известных обстоятельствах разрешается обмен жен, хотя для обыкновенных случаев разрешение это ограничивается рабынями. В противоположность приведенным выше еврейским и христианским представлениям, по понятиям магометан, мужчины и женщины и на том свете, в раю, безусловно, сохраняют свой пол; мало того, именно здесь-то, они и наслаждаются высшим сладострастием, без страданий и последствий дефлорации и родов. Райские девы, гурии, служат здесь для вечного наслаждение благочестивых мужчин, никогда не теряя своей девственности: «И будут они отдыхать на высоких ложах – мы создали красавиц рая, сохранив их девственность, и они всегда равно привлекательны Люди благочестивые будут в месте безопасном, в садах и у источников услады. Одетые в атлас и шелк, они разместятся друг против друга. Мы женим их на красивых девушках с глазами лани и они будут пользоваться всякого рода превосходными плодами.
Такое исключительное суждение, такая оценка женщины исключительно как объекта любовных наслаждений исключали всякую высшую индивидуальную оценку женщины и сразу же отводили ей низшее положение по сравнению с мужчиной, которое выразилось, например, и в наследственном праве, так как мужским наследникам полагалось каждому столько, сколько двум наследницам (глава 4), Но несмотря на свой характер, как объекта наслаждения, женщина все же является для мусульманина источником нечистоты, после прикосновения к которой верующие должны мыться совершенно так, как уходя из уборной.
Магометане признают также связь женщины с сатаной и с адом. Несвободно положение и половое рабство магометанской женщины по Корану видно как из того, что только она одна наказывается за нарушение супружеской верности, так и из строгих предписаний относительно обособление женщин от мужчин, прежде всего, Коран содержит уже следующее достопримечательное место относительно ношение покрывала женщинами: «Внушай женщинам из верующих опускать глаза долу и соблюдать воздержание, выставлять на вид только наружные украшение (т. е. голову, лицо, руки, ноги), а не внутренние (т. е. голое тело), завешивать перси покрывалом, показывать наряды только своим мужьям или отцам или свекрам, сыновьям или пасынкам, братьям или сыновьям братьев, сыновьям сестер или женам этих последних (и остальным женщинам гарема, кормилицам, акушеркам) или своим рабыням и мужским помощникам, не принадлежащим к слугам мужского пола (т. е. врачам и другим мужчинам, оказывающим услуги) или детям, не различающим еще половых особенностей женщины. Пусть женщины не подымают также слишком высоко своих ног, чтобы не обнаруживались их скрытые прелести». Браун справедливо подчеркивает, что мы имеем здесь перед собой начало того гаремного плена, который оказал такое развращающее влияние на всю женскую половину магометанского мира (а вместе с ней и на мужскую) и который унизил положение женщины аналогично тому, как это имело место в Греции. Напротив, выраженное в Коране запрещение проституции и опорочивание проституток принесли мало, пользы, так как, в конце концов, арабские мужчины, как когда-то греки, искали развлечений, которых не могли им дать порабощенные женщины гарема, у проституток, единственных «публичных» женщин. С течением времени противоположение это все обострялось, главным образом под влиянием теологических учений, которые до известной степени напоминают учение христианских отцов церкви. Вот что говорит один из лучших знатоков магометанской культуры– «Сомнительная заслуга совершение первого шага в унижении женщины и ее высокого положение принадлежит, прежде всего, ворчливым и фанатичным теологам ислама. Не потому, чтобы они не были чувствительны к женским прелестям – гаремы их бывали обыкновенно переполнены – но вне гарема они охотно придавали себе вид чрезвычайного презрение к земным наслаждениям и благочестивого отчаяние по поводу греховности мира и легкомыслие прекрасного пола. Поэтому уже один из старейших приверженцев традиций ислама с очевидной любовью собрал некоторые предание о пророке, указывающие на то, что женщины большею частью попадают в ад. Благочестивый муж, очевидно, забыл при этом, что Магомет сам населил рай гуриями неувядаемой красоты, молодости и девственности». Эта мизогиния должна была чрезвычайно способствовать