половому рабству женщины, которое и теперь еще является в высшей степени характерным явлением социальной жизни неевропейского востока; тем самым она привела с одной стороны к созданию института евнухов для надзора за женщинами гарема, а с другой – к проституции Полное развитие гарема с одной стороны и обширного гетеризма с другой – совершилось в промежутке времени между концом господства Омайядов до Гарун-ал-Рашида, следовательно, главным образом в 8 веке после Р. X. Развитию проституции без сомнения содействовал также заимствованный шиитами из эпохи до Магомета обычай «Mota» или временного брака, который в Коране получил от пророка своего рода религиозную санкцию, «Если мужчина и женщина составляют друг с другом одно, то пусть их совместное пребывание продолжается три ночи. Если они желают, они вольны продолжать потом свои отношения, но могут также прервать их». Мамук указом объявил такой временный брак законным, но должен был, однако, взять назад свое распоряжение, пока шииты не ввели его снова под прикрытием религии, причем он вскоре сделался «отвратительным злоупотреблением достоинством духовного сана», потому что священники привели временный брак в прямую связь с проституцией и объявили посещение борделя угодным Богу временным браком; соответственно этому, магометанские муллы стояли у борделя, чтобы за несколько грошей благословлять такие ременные браки» с проститутками.
Исламу не были чужды также аскетические тенденции, они выразились в особенности в «суфизме». У «суфи» замечается такая же реакция в сторону половой жизни, как и у христианских аскетов, с той лишь разницей, что здесь преобладали гомосексуальные отношения, так что в «суфизме» существенное значение имела главным образом гомосексуальная проституция.
Глава шестаяПроституция средних веков. II. Социальная среда
Изложенное в предыдущей главе не оставляет сомнения, что религиозный элемент имел определяющее влияние на развитие половой этики средних веков, а вместе с тем и на отношение государства и частных лиц к проституции и на организацию этой последней. Ибо подчинение религии и церкви, как на Востоке, так и на Западе вообще было в то время равнозначаще развитию жизни соответственно требованиям разума. Но жизнь развивалась в определенной социальной сред е, а Восток и Запад обнаруживают в этом отношении, как сходственные черты, так и своеобразные отличия. Эти последние обусловили также отличные условие происхождение и различные формы проявление средневековой проституции, а также различные отношение ее к так называемому «социальному вопросу», т. е. к экономической и общественной жизни (в самом широком смысле этого слова).
Прежде всего, необходимо подчеркнуть поразительную разницу между Востоком и Западом, касающуюся формы хозяйства и характера городов. Между тем как типично– денежное хозяйство римской империи продолжало существовать в империи византийской, откуда перешло в области с арабской культурой, в западной Европе до 13 века, следовательно, в течение большей части средних веков, преобладало натуральное хозяйство, характеризующееся сельскохозяйственными промыслами, крупным землевладением и ленной системой. Лишь с крестовыми походами и здесь также начинается развитие капиталистического хозяйства, и притом довольно непосредственно в форме экономической революции, которая, по мнению экономиста Густава Шмоллера, по крайней мере, в Германии, превосходит все последующие; она детально описана такими историками, как Лампрехт и Эмиль Михаэль.
Так как характер городов изменяется параллельно развитию денежного хозяйства, то соответственно отсутствию или, по крайней мере, позднему развитию капитализма на Западе, в христианской Европе замечается почти полное отсутствие собственно больших городов, между тем как на Востоке «и на магометанском Западе (Испания) существуют многочисленные большие города со всеми их типичными особенностями. В этом фундаментальное различие между восточными и западными странами, имеющее также величайшее значение для развития проституции.
Что касается, прежде всего, греческого и магометанского востока, то следующие цифры указывают на преобладание здесь больших и миллионных по числу жителей городов:
Числа жителей византийских и арабских городов средневековья.
Константинополь, по крайней мере, 1 миллион.
Трапезунд, несколько сот тысяч.
Фессалоники, по меньшей мере, 100 тысяч.
Багдад, более миллиона.
Каир, более миллиона.
Мекка, около 300.000.
Дамаск, около 200.000.
Бассора, около 200.000.
Куфа, около 200.000.
Самарканд, около 150.000.
Севилья, 400.000.
Кордова, по меньшей мере, 400.000.
Напротив, в христианских странах запада почти совсем нет больших городов, а относительно организации их в некоторых странах, например, в Германии, вообще можно говорить, лишь начиная с 11 века, хотя государство каролингов уже насчитывало в Италии и к югу от Луары некоторые города, непосредственно примыкающие к древним. Тоже самое относится к рейнским пограничным городам Кельну, Майнцу, Страсбургу, из которых последний в 800 г. после Р. X. уже обозначается как «civitas populosa». Напротив, собственно в Германии в 900 г. по Р. X. еще совсем не было городов, между тем как в Италии, Бельгии, Франции и Англии начала уже развиваться оживленная городская жизнь. Лишь в конце 12 и в 13 веке начинается и в Германии образование городов, которое продолжается в 14 и более или менее заканчивается в 15 веке.
До недавнего времени число жителей средневековых городов значительно переоценивалось. Лишь новейшие исследования, опирающиеся на экономические данные (по спискам налогов), подтвердили положение Густава Фрейтага, что самый большой город Германии в 14 веке едва ли имел более 40–50.000 жителей, и показали, что в наиболее видных и богатых городах, не имевших водных путей сообщения, число жителей колебалось между 5.000-25.000, что даже в многих относительно значительных городах число жителей не превышало 5.000, а в большинстве городов число их колебалось между 1000 и 5000 душ.
В частности для 15 столетия получаются следующие средние цифры для числа жителей городов, причем в основу их положены, кроме упомянутых исследований, еще важные исследование Карла Бюхера, Генриха Бооса, I. Петрова и др.:
Числа жителей европейских городов в средине века.
Страсбург, 20–30.000.
Майнц, 5–6.000.
Франкфурт, 7-15000.
Нюренбер, 20.000.
Базел, 10–15.000.
Цюрих, 10.000.
Вена, 50.000.
Ауиебури, 18.000.
Ульм, 20.000.
Нердлитен, 5–6.000.
Гейдельберг, 5.200.
Любек, 30.000.
Кельн, 30.000.
Рогаток, 14.000.
Гамбург, 18.000.
Дрезден, 5.000.
Юберлинген, 4.000.
Винтертур, 2.200.
Мейсен, 2.000.
Вернигеродс, 2.500.
Жиль, 2–3.000.
Венеция, 190000.
Флоренция, 90.000.
Милан, 200000 (?).
Париж, 200000 (?).
Брюгге, 50.000.
Гент, 50.000.
Леииден, 5.000.
Лондон, 35.000.
Если мы на основании этих статистических данных сравним греко-арабский Восток с христианским Западом, то увидим, что первый отличается своими миллионными, колоссальными городами, в то время как во втором преобладают лишь средние и небольшие города, которые и наложили свою печать на культуру западных стран. Западная Европа не имеет ни одного такого города, как Константинополь или Багдад, центров светского high-life, совершенно отсутствующей и оставшейся чуждой всему Западу-колоссальных городов, в которых «катили свои золотые волны неисчерпаемые, по-видимому, источники богатств, где возникла безмерная роскошь, безумная жизнь наслаждений и человеческая сутолока, подобная той, которую мы видели при аналогичных условиях только в древнем Риме или в современных гигантских городах, как Лондон и Париж». Во всех этих центрах рафинированной антично-восточной культуры и утонченных наслаждений, в своих деталях обнаруживающих еще античный характер, и проституция также отличается той же чрезвычайной дифференцировкой и теми же противоположениями, которые мы уже видели в древности. Лишь в Византии и на магометанском Востоке продолжал процветать столь характерный для античного мира свободный гетеризм, между тем как в западной Европе он совершенно отсутствовал и снова нашел туда доступ уже во время ренессанса. Таким образом, между восточными и западными странами получается следующее различие. Там господствует свободная проституция в облагороженной форме института гетер и птиц; здесь более или менее несвободная проституция в форме института борделей. Средние века в Европе представляют период расцвета борделей. Ни раньше, ни позже бордели не были абсолютно и относительно так многочисленны, как тогда. Кто сомневается в этом, пусть обратит внимание на следующий факт, составляющий самое ясное доказательство наших слов. Разве мыслимо теперь, по крайней мере, в Германии и в германских странах, чтобы небольшие города с 500-2000 жителей имели вообще профессиональную проституцию, тем более бордель? А между тем в средние века это имело место. Почти каждый небольшой город имел тогда свой бордель с несколькими проститутками, как мы это увидим ниже из списка большого числа городов с борделями. Дюлор, сообщив тот факт, что город с 300–400 человек жителей имел уже бордель, справедливо замечает:
«Имеются ли такие примеры при наших нравах?»
Мы не ошибемся, если причиной этого явление сочтем, прежде всего, глубокое убеждение, почти догматически господствовавшее в средневековой половой этике – убеждение в «необходимости» проституции, как защиты от худшего зла, от нарушения супружеской верности и от соблазнения приличных девушек. Во-вторых, в особенности на Севере, в этом отношении сыграл роль наступивший довольно внезапно процесс образование городов, быстрый переход от натурального к денежному хозяйству. Многочисленные новые города оказывали большое притягательное действие на распутных женщин, вследствие существовавшего в них большого спроса на проституток и возможности найти более значительный доход и защиту. Среди бродячих проституток существовало, очевидно, такое могучее стремление в большинство тогдашних городов, что городские начальства, в обеспечение и укрепление порядка, сочли себя вынужденными – именно потому, что города эти еще находились в зачаточном состоянии – локализировать проституцию и устроить для представительниц ее бордели, расположенные обыкновенно на окраине или даже перед воротами города. Так, в Германии нередко можно проследить начало организации публичных домов до 13 века. Наряду с этим существовала, разумеется, и свободная проституция, но ее по возможности подавляли. До ренессанса здесь не было собственно гетеризма и так же мало была развита здесь жизнь на