Камилл Карл Шнейдер[332] называет «наиболее глубокое побуждение во взаимной игре между мужчиной и женщиной» художественным и замечает: «Кто же решится отказать во всякой этической ценности даже глубоко падшей, по-видимому, проститутке? Именно потому, что я все яснее и яснее сознаю, что поведение женщины в ее половой жизни не составляет еще ее обязательной характеристики, потому что я чувствую, что из глаз женщины глядит на нас художественный элемент мироздания, вся глубокая и загадочная мистика существования, – именно потому я не могу смотреть на женщину единственно, как на олицетворенную эротику».
Этот художественный момент в проституции не ускользнул и от старых авторов, как Мантегацца,[333] который говорит об «эпикурейской» и «эстетической» проституции. Зангер[334] упоминает о «poetical courtesans». Роберт Брунхубер[335] характеризует проституцию Иошивары следующими словами: «От этой современной женщины веет на вас дыханием античного, эллинского воззрения на любовь и чувственные наслаждения, которое видело благородство полового инстинкта не в шаткой благопристойности, т. е. не в вопросе звания, а в сочетанном с красотой достоинстве личности. Здесь этот идеал осуществлен». Из новейших художников слова превосходно изображал свободный художественный элемент проституции особенно Франц Ведекинд. Таковы: «Ящик Пандоры», «Танец мертвецов», «Гидалла», «In allen Wassern gewaschen». (В русск. перев.: Полное собр. сочин., изд. «Шиповника»).
Как остаток свободной, необузданной половой жизни, проституция должна содержать те же эстетические факторы. Ритмические призывные звуки и восклицания, ритмические движения, вообще наслаждение, выражающееся во всяких активных формах, в связи с эстетическим действием на глаз при помощи цветных предметов, пестрых украшений и т. д., характеризуют любовную жизнь уже даже у животных и играют значительную роль в половой жизни первобытных народов, представляя действительное средство полового подбора.[336]
Людвиг Якобовский сделал очень остроумную попытку объяснить этот художественный, полный активности элемент примитивной половой жизни сопутствующими двигательными явлениями до и послеполового акта.
«Особенное значение имеют перед актом движения во время походки. В них заключается тенденция – в тот момент именно, когда первобытный мужчина видит вблизи от себя первобытную женщину – привлечь к себе ее внимание. Я уже указывал, что это достигается призывными звуками, но действие их еще в более значительной степени усиливается благодаря удивительным движениям походки. Такие движения, вероятно, были приятны для женского глаза. Вначале в них, должно быть, сказывался ритм, размеренный характер танца. Здесь мы должны искать зачатки эстетического чувства, причем первобытная женщина превосходит в этом отношении первобытного мужчину – факт, который можно проследить на протяжении всего человечества. Эти движения до и во время полового акта были зародышем эротических танцев. «До того момента, как первобытный мужчина замечал первобытную женщину, сопутствующее физическое движение, вероятно, только ослабляло психическую тяжесть от неопределенной потребности полового сношения; он просто делал бурные шаги или скачки. И только когда он замечал ее, шаги его обнаруживали стремление поскорее приблизиться к ней и желание привлечь ее внимание. Этому внезапному приближению соответствует удаление послеполового акта. Оба момента – приближение и удаление – образуют первый эротический танец. Якобовский описывает далее, как именно первобытная половая жизнь, с которой так тесно связана проституция, сопровождалась выражением наслаждения в движениях, в которых непринужденно и произвольно сказывалась вспыхивающая сила инстинкта; как эти двигательные половые импульсы все более и более оттеснялись с развитием культуры; наконец, какое убедительное доказательство представляет в этом отношении история эротических танцев, которые в своей современной форме (contre, frangaise, кадриль) обнаруживают только утонченные и беспорядочные видоизменения и вариации «искания» до полового акта и «удаления» после него.[337]
Музыка и свободная речь в эротической песнетакже могут рассматриваться, как известные формы разряжения двигательных половых импульсов, которыми пропитано все примитивное домогательство любви. А комбинированное действие их проявляется при половых празднествах и оргиях, при которых стремятся достигнуть упомянутого нами выше самоотречения, религиозного упоения и экстаза. Можно привести тому множество примеров. Так, два первобытных племени, Но и Mundari показывают пример полового подбора в его грубейшей форме во время их ежегодных празднеств, когда возбужденные дионисьевские танцы и распутные, порочные речи связаны с дикими оргиями всех присутствующих.[338] Такие же народные празднества с дикими круговыми танцами и большой половой свободой встречаются на Малайских островах и на Формозе.[339] Австралийский «korrobory» или «корробери»,[340] гавайский «hula-hula»,[341] танцы timoradi на Таити,[342] развратный танец девушек kuthiol на Япе[343] также частью связаны с оргиями необузданной, первобытной половой жизни. О танцах австралийского племени Dieyerie Самуэль Газон говорит: «В этом танце принимают участие только мужчины и женщины. Они превосходно следуют такту под стук бьющих boomerang и хлопанье в ладоши нескольких женщин. За танцами следует половое смешение, во время которого всякая ревность нетерпима». Об одном осеннем празднике он сообщает «Танцевальному празднику предшествуют приготовления в течение нескольких недель; ссоры запрещены; во время празднества господствует промискуитет».[344] Неприличные танцы и дикие телодвижения, как подготовительный акт к половому сношению, существуют также у Ватшанди в Австралии,[345] у негров западной Африки в Конго,[346] у Пури в Южной Америке,[347] у индейских девушек племени Pebas.[348] По Холъдену, у каффров пенье и танцы продолжаются на свадьбах до полуночи. Партия жениха и партия невесты танцуют друг против друга, не смешиваясь. Но чем позднее становится, тем больше усиливается возбуждение, тем больше разгораются страсти. Влияние пенья, напряжение мускулов, жестикуляция прыгающих и танцующих становятся совершенно необыкновенными. Манера, с какой иной возбужденный субъект выскакивает из рядов, подпрыгивает в воздухе, бросается взад и вперед, не поддается никакому описанию. Эти бурные экзерциции кончаются обыкновенно около полуночи, после чего гости расходятся большей частью парами, чтобы проспать ночь вместе.[349]
Весьма эротический танец племени Jolof на Сенегале описывает французский военный врач, автор анонимного произведения «L’amour aux colonies».[350] Это так называемый танец «Anomalis fobil» или «Danse du canard amoureux» (танец влюбленного селезня), во время которого танцор подражает любовным движениям этого животного, а танцовщица подымает свои платья и под неприличные песни чрезвычайно похотливо обнажает нижнюю часть тела, производя ею движения взад и вперед. Танцы эти выполняются на улице, публично.
Другой французский офицер следующим образом описывает эротический призывный танец молодых девушек и женщин на Сенегале: «Les fillettes les cheveux coupes; les jeunes filles les cheveux nattfe; les femmes les cheveux sous un madras aux couleurs voyantes et toutes ces nubilites, de douze a vingt ans, formant un anneau de danse,un ondulant et voluptieux enchainement feminin, au milieu duquel les griots font une musique de tous les diables, et autour duquel, les vieilles accoupies a terre, eventent a tour de bras les danseu– ses. Une danse qui est une douce oscillation des torses, s'enfievrant peu a peu, et d’ou se detache et joillit de temps en temps, une femme devant son fiance, devant 1’homme aime, et qui se torsionne debout, comme sous une etreinte passionnee, et passant sa main entre ses cuisses, la retire, et la montre tout humide de la jouissance amoureuse».[351]
Танец пилу-пилу, который танцуют мужчины и женщины в Новой Каледонии, производя медленные ритмичные движения, составляет подражание движениям при соитии.[352] На Ново-Гебридских островах тот же танец сопровождается ударами там-там, дикими прыжками и криками женщин.[353] Еще большей распущенностью отличается танец упа-упа, который исполняют на Таити и Помоту в ночную пору богато разукрашенные девушки, сопровождающие свой танец хлопаньем в ладоши и сладострастными хоровыми песнями и доводящие себя до экстаза. Все это кончается половым промискуитетом.[354]
Танец карама в северной Индии регулярно переходит в сатурналии с безудержным развратом.[355]