Если В. И. Ленин делал все для поднятия уровня «Экономический жизни» как печатного органа Совета труда и обороны, то «коллективное руководство», или стоявшая за ним «диктатура Сталина» (признание Г. Е. Зиновьева в письме Л. Б. Каменеву от 30 июля 1923 г.[752]), а точнее – возглавляемого им партаппарата – взяло после XII съезда РКП(б) 1923 г. курс на сворачивание печати ведомственной для максимального усиления партийно-политической: вначале подвергли ведомственную литературу «тщательному пересмотру»[753], а затем прямо указали в резолюции XIII съезда РКП(б) 1924 г. о печати: «Парторганам через отделы и подотделы печати в центре и на местах следует твердо продолжать курс на ликвидацию всяких видов ведомственной литературы, с целью высвобождения соответствующих ресурсов на поддержку крестьянской и национальной печати. Расходы государства на ведомственную литературу должны быть жестко урезаны»[754]. Правда, в связи с тем, что Отдел печати ЦК попытался помимо ведомственной прессы контролировать весь полиграфический процесс, секретариатская штурмовщина оказалась неуместна и процесс «коммунизирования» печати пришлось растянуть: уже на XIV съезде РКП(б) – ВКП(б) 1925 г. признавалось, что тотальный охват в ближайшей перспективе невозможен. По убеждению члена Центральной ревизионной комиссии Д. И. Курского, следовало «сузить размах работы Отдела печати и направить ее по руслу того идеологического руководства, которого вправе требовать от этого отдела партийный съезд»[755]. Для этого признавалось целесообразным «…размежевать работу Отдела печати с теми советскими органами, которые также призваны ведать делом регулирования, каковыми являются Главлит, Книжная палата, Комитет по делам печати»[756].
8 декабря 1925 г., выступая с докладом Центральной контрольной комиссии на XIV Московской губернской конференции РКП(б), ее председатель В. В. Куйбышев декларировал: «Мы (цекакисты. – С.В.) думаем, что в будущем году ЦКК и РКИ должны будут больше, чем теперь, заняться работой по подбору работников. До сих пор мы это осуществляли путем смещения и изгнания из госаппарата негодных элементов, но наши обследования дают такой материал, что мы должны заняться и положительной работой, т. е. оказать помощь госаппарату (который в этой помощи не нуждался. – С.В.) в деле выдвижения и отбора оказавшихся на своих местах работников […]. Наряду с работой по выдвиженчеству мы должны помогать и вовлечением рабоче-крестьянских масс в госаппарат (в такой помощи советский аппарат не нуждался тем паче. – С.В.)»[757]. ЦКК не зря уделяла большое внимание работе по выдвижению рабочих: Е. Г. Гимпельсон, исследовав, как на практике проходило «орабочивание» государственного аппарата, пришел к выводу, что это самое «орабочивание», «не решая» имевшихся кадровых проблем, лишь «создавало новые»[758]. С одной стороны, как констатировал Г. К. Орджоникидзе, рабочий, попавший в аппарат, «не знает, где приткнуться, что делать, и встречает враждебную атмосферу – получается в конце концов не выдвижение, а задвижение»[759]. С другой – оказалось немало и таких рабочих, которые в обстановке эйфории возомнили себя компетентными руководителями и противопоставили себя коллективам в целом – на манер худших комиссаров военно-коммунистической эпохи[760]. В действительности следствием «орабочивания» и «выдвижения» стало снижение интеллектуального уровня руководящих кадров[761].
В резолюции по докладу ЦКК XIV Московская губернская конференция РКП(б) 1925 г. постановила, в частности: «Работа госаппарата, зависящая в значительной степени от личного состава его работников, ставит перед ЦКК задачу по содействию партии в оценке и подборе работников, могущих проводить и воплощать в жизнь директивы партии по работе госаппарата»[762]. 25 декабря, в русле собственного отчета на Московской губернской конференции РКП(б), В. В. Куйбышев декларировал на XIV съезде РКП(б) – ВКП(б) необходимость «творческого подбора людей» (удивительно, что не «кадров») Центральной контрольной комиссией для государственного аппарата и, в частности, придания «более массового»[763] характера вовлечению рабочих и крестьян в руководство государственным аппаратом. Куйбышев выразил уверенность в том, что съезд одобрит «… уже наметившийся курс в работе ЦКК и РКИ в сторону увеличения доли рационализаторской работы в нашей деятельности»[764].
Завышенная самооценка Центральной контрольной комиссией собственного вклада в организацию контроля над государственным аппаратом была подкорректирована выступлениями местных работников. Так, например, делегат от Туркменистана Х. М. Сахат-Мурадов отметил: «Выдвиженцы в принципе вещь (речь идет о выдвиженцах как институте. – С.В.) очень хорошая и своевременная, но на местах мы встречаемся с большими затруднениями в этом вопросе. По трафарету начинаем мы выдвигать от станка, от сохи рабочих и крестьян, но систематически ввиду отсутствия у нас подготовленных работников заниматься с этими товарищами мы не имеем возможности. Поэтому иногда новые выдвиженцы (сознательная их часть) приходят и заявляют, что не хотят сидеть, ни черта не понимая, не хотят быть балластом для государства, даром получать жалованье, а поэтому просят отпустить обратно; а менее сознательная часть остается и действительно является иногда объектом насмешек»[765]. Несомненно, толку от таких «контролеров» было немного. Действительно, В. И. Ленин в своих поздних статьях поставил одной из задач Рабоче-крестьянской инспекции подготовку новой генерации управленцев, однако катастрофически не хватало кадров «учителей». В этом аспекте ленинские проекты действительно, как и подчеркивал в 1923 г. А. Д. Цюрупа, были рассчитаны на упорное и систематическое проведение в течение многих лет. Куйбышевская штурмовщина в вопросе воспитания новых руководящих работников была абсолютно неуместна.
Справедливости ради следует отметить, что положительный эффект от научной деятельности ЦКК РКП(б) по «изучению» государственного аппарата имел место, поскольку ведомства действительно работали зачастую с откровенно преступной скоростью. Приведем два примера бюрократизации центрального аппарата управления СССР, вскрытые Центральной контрольной комиссией РКП(б). 1. Совет труда и обороны направил на заключение в Наркомат финансов проект о размерах начислений торгпредств Наркомата внешней торговли на закупаемые государственными органами импортные товары, откуда документ вернулся через 6 месяцев и 20 дней[766]. 2. Управление Наркомата внутренней торговли 8 месяцев вместо положенного одного готовило ответ на запрос Наркомату финансов и своей медлительностью, в частности, сорвало составление отчета по исполнению бюджета[767].
В Организационном отчете Центрального комитета перед XIV съездом РКП(б) – ВКП(б) 1925 г. В. М. Молотов выделил в качестве одного из пунктов следующий: «Партия и руководство государственным аппаратом». Большинство положений было уже прекрасно известно делегатам, главное – об увеличении процента коммунистов в советско-хозяйственном руководстве: в хозяйственных наркоматах – в «полтора-два раза»[768], в трестах и синдикатах с 66 до 74 % «из общего количества руководящего состава», среди «директоров крупнейших предприятий» – с 80 до 91 %, в «руководящих торговых органах в центре» – с 56 до 68 %, в местных торговых органах – с 81 до 91 %, в правлениях банков – на 1 %»[769]. Естественно, Молотов декларировал, что количественное увеличение коммунистов в государственном аппарате должно перейти в улучшение качественное: «Если у нас увеличивается процент коммунистов в наших госорганах, то это значит, что на коммунистов возлагается гораздо большая ответственность за работу этих госорганов, и коммунисты должны гораздо строже относиться к своим коммунистическим обязанностям в госаппарате, к обязанностям во всей своей работе в госорганах»[770].
Имелись в Организационном отчете ЦК и новшества – в частности, целенаправленное «разбавление» беспартийными руководящих советско-хозяйственных органов, которое предоставляло ЦК и ЦКК, а следовательно, и сталинскому партаппарату, дополнительные возможности для вмешательства в дела советского правительства. По словам секретаря и члена ЦК, «в составе коллегий наркоматов […] раньше были почти исключительно коммунисты», но в отчетном году «появились отдельные единицы беспартийных» – разумеется, в порядке «исключения»[771]. Вся эта мишура была нужна для декларации следующей задачи: усилить влияние партии по отношению не только «ко всему составу госаппарата в целом», но и «к руководящим (! – С.В.) органам госаппарата»[772], т. е. к советскому правительству.
Естественно, не обошлось без подсадных уток: делегат от Коростенской парторганизации, большевик с 1917 г. Я. Н. Андрюхин в прениях по докладу Центральной контрольной комиссии выявил государственный подход к проблеме. Он, в частности, остановился на «той части работы ЦКК, которая должна обеспечить помощь» ЦК в деле «изучения» советской «экономики»: «Задача ЦКК – подготовлять вопр