по импорту увязывались с экспортными операциями»[854]. Предложения председателя Госплана СССР и заместителя Л. Б. Каменева и А. И. Рыкова Политбюро не утвердило, «зачислив» их автора «в ряды паникеров»[855]. Вместо этого, как зафиксировано в протоколе заседания Политбюро от 30 июля и как напомнил А. Д. Цюрупа высшим партийным руководителям 2 ноября 1925 г., Политбюро, ограничившись принятием доклада «к сведению» (т. е. вежливо, с оформительской точки зрения, предложения заместителя председателя СТО СССР отклонив), обязало делать ежемесячные доклады о ходе экспортно-импортной кампании Л. Б. Каменева как председателя Совета труда и обороны[856], хотя, как с сарказмом заметил А. Д. Цюрупа 2 ноября 1925 г., «ясно было, что Председатель СТО, не ведущий оперативной работы», не мог играть «той роли, которую» Цюрупа отводил «сторожу»[857]. Тем не менее Л. Б. Каменев в Совете труда и обороны, опираясь на руководимый А. Д. Цюрупой Госплан СССР, освятил своим авторитетом проработку сложнейшего вопроса, от решения которого напрямую зависела экономическая политика страны[858]. Притом – это крайне важно! – что Л. Б. Каменев изначально считал цифры Госплана СССР «оптимистическими»[859] и как председатель Совета труда и обороны призывал членов правительства ввиду роста «сопротивления крестьянства нашим (партийным. – С.В.) планам»[860] вести максимально осторожную политику – если цитировать дословно: сделать «реже шаг»[861].
Летом 1925 г., исходя из лучшего после Октября урожая[862], А. Д. Цюрупа, «нажимая своим авторитетом», по заявлению наркома финансов Г. Я. Сокольникова от 2 ноября 1925 г., «как председатель Госплана и одновременно председательствовавший в СТО» проводил «диктатуру хлебозаготовительных планов»[863], в результате чего до осени вся политика СТО СССР в области хлебозаготовок шла вразрез с предложениями Наркомата финансов СССР. «Я ходил даже плакаться т. Сталину в жилет […] на политику СТО, как она тогда велась», – признался Г. Я. Сокольников товарищам по ЦК и Политбюро[864]. По мнению Сокольникова, вследствие «переоценки социалистической зрелости» имела место «переоценка» возможностей по руководству «…всем народным хозяйством уже теперь»[865].
Л. Б. Каменев к установленному А. Д. Цюрупой «хлебозаготовительному диктату» никакого отношения не имел: соответствующие решения провело во время нахождения председателя СТО СССР в отпуске Политбюро под председательством А. И. Рыкова и А. Д. Цюрупы. Впоследствии, 21 декабря 1925 г., Л. Б. Каменев твердо заявил делегатам XIV съезда РКП(б) – ВКП(б): «Я, конечно, несу всю ответственность за эти оптимистические цифры и оптимистический план, но только пусть уже товарищи знают, что я тогда не присутствовал ни на заседаниях СТО, ни на заседаниях Политбюро (курсив наш. – С.В.). Я заявляю больше: в июле, по всей вероятности, вместе со всеми остальными членами нашего правительства и нашего политического центра я предполагал бы, что мы столько-то хлеба заготовим, столько-то вывезем по такой-то цене, ввезем машины, вложим их в промышленность и развернемся так широко, как всем нам тогда казалось. Но я повторяю, что меня в это время не было, и я должен нести только тех собак, которых несут все вместе, и никаких дополнительных собак за это я нести не должен и не собираюсь»[866]. Однако товарищи по Политбюро ЦК РКП(б) все равно благополучно возложили ответственность на Л. Б. Каменева как руководителя. 22 декабря 1925 г. А. И. Рыков, от лица большинства ЦК РКП(б) отвечая на каменевско-зиновьевскую критику, не отказал себе в удовольствии поиздеваться над недавним товарищем, заявив председателю СТО СССР: «Я с вами в определениях социализма и социалистического строительства схожусь во всем, кроме того, что обязательным признаком социалистического строительства являются неудачные или плохие планы. […] Тов. Каменев ссылался на то, что он где-то был в отпуску, но что и он сделал бы ту же ошибку, что сделали мы все. Ну, что ж, прекрасно, и он бы сделал эту ошибку. Но т. Каменев […] по кулаку ведь первейший спец. Почему же он, вернувшись из отпуска, проводил на протяжении месяцев эти якобы без него составленные планы с кулацким уклоном […] ошибочно утвержденные Политбюро. Решение Политбюро об отмене своего осеннего постановления о хлебозаготовках и экспорте было вынесено не по инициативе т. Каменева, а других членов Политбюро – т. Сталина и моей»[867]. Сложно удержаться от комментария: свою роль в дискредитации Совета труда и обороны и его председателя А. И. Рыков сильно преувеличил.
8 апреля 1926 г. Л. Б. Каменеву вновь пришлось объясняться – на этот раз с товарищами по новому, еще более «сталинскому», составу ЦК в «Заявлении по личному вопросу»: «По поводу заявления т. Рыкова о том, что я, Каменев, создал неосуществимый и раздутый план экспорта и импорта, заявляю: простая справка с протоколами [заседаний] Политбюро показывает, что план экспорта и импорта подрабатывался в Госплане и СТО в течение июня – июля [1925 г.] и был утвержден П[олит]бюро 30 июля под председательством т. Рыкова. Я же июнь и июль месяцы никакого участия в работе не принимал»[868]. Не обвиняя прямо А. Д. Цюрупу, Л. Б. Каменев справедливо возложил ответственность за просчеты в плане хлебозаготовок и экспортно-импортном плане на возглавляемый этим старым большевиком Госплан СССР[869].
В концентрированном виде суть проблемы изложил 6 декабря 1925 г. Н. И. Бухарин: «Наши хозяйственные органы и Госплан предвидели очень значительный урожай, в подсчете были даны значительные (завышенные. – С.В.) цифры товарных фондов, которые должны были быть выброшены крестьянством на рынок. На этой основе был рассчитан экспортный план. На основе этого экспортного плана была рассчитана определенная сумма ввоза в нашу страну машин, предметов потребления, промышленного сырья и проч. На этой основе, в свою очередь, были построены производственные программы, которые в общем и целом были сделаны с таким расчетом, чтобы развернуть строительство нашей промышленности чрезвычайно широко. На основе этих расчетов были построены различные наши бюджетные предположения, т. е. соответствующие ассигнования на различные нужды социалистического строительства, начиная с Красной армии и школ и кончая затратами на жилстроительство и хозяйственные строительства в собственном смысле этого слова»[870].
25 июля 1925 г. И. В. Сталин из Сочи подчеркнуто доверительно писал в Москву экзальтированному Ф. Э. Дзержинскому, не выдержавшему давления товарищей по партийному руководству и в надцатый раз подавшему заявление об отставке: «Очень прошу Вас не делать этого. Нет основания к этому: 1) дела идут у Вас хорошо; […] 3) СТО перестроим так, чтобы отдельные наркоматы не могли блокироваться в ущерб общегосударственным интересам»[871]. Примерно в то же время И. В. Сталин писал В. М. Молотову, что у Ф. Э. Дзержинского есть веский повод для недовольства: «…наши фонды распределяются [И.Т.] Смилгой и [С.Г.] Струмилиным (сотрудник Госплана. – С.В.) плюс [С.В.] Громан[ом] (член коллегии Центрального статистического управления. – С.В.), а Политбюро […] превращается из руководящего органа в апелляционный, в нечто вроде “совета старейшин”»[872]. Единственный выход из сложившегося положения И. В. Сталин видел в реорганизации Совета труда и обороны «на началах персональности со вхождением туда» помимо Л. Б. Каменева других «членов Пол[ит] бюро»[873]. У председателя СТО СССР идея генсека априори не могла вызвать ни малейшего энтузиазма. Предстояла драка на заседании Политбюро ЦК РКП(б), и это, получив размышления из Сочи, прекрасно поняли члены сталинской группировки.
Л. Б. Каменев, как он пояснял цекистам в 1926 г., «вернувшись в Москву» из отпуска «5 авг[уста 1925 г.], застал уже утвержденный П[олит]бюро план и, больше того – стоящие уже в портах пароходы, зафрахтованные во исполнение этого плана»[874]. 18 сентября Л. Б. Каменев в газете «Правда» покритиковал госплановские контрольные цифры за «оптимистическую оценку»[875], однако впоследствии все равно все просчеты заместителя председателя СТО СССР списали на председателя этого органа.
Шахматную партию И. В. Сталин начал с атаки не на Л. Б. Каменева, а на фигуру в 1920-е гг. меньшего масштаба – Л. Б. Красина, который входил в узкий круг руководителей партии в далекой середине «нулевых» годов XX в. И. В. Сталин и его команда разработали и разыграли блестящую комбинацию нападения на Совет труда и обороны, первым этапом которой, собственно, и стало наступление на одного из видных цекистов, старейшего члена Совета рабочей и крестьянской обороны, а затем и Совета труда и обороны Л. Б. Красина. С точки зрения партийной Наркомат внешней торговли был идеальным объектом для критики. С одной стороны, он состоял на плохом счету ЦК РКП(б) и его аппарата: 12 декабря 1923 г. общее собрание коммунистической ячейки наркомата (присутствовало 100 чел.) приняло «предложение о принятии внеочередной резолюции против начавшейся полемики в отношении т. Троцкого и [по] поводу неделовой информации “Правды”» большинством голосов «против одного»