[876]! Специально подчеркивалось: «Собрание категорически требует от аппарата и Центрального органа партии […] свободной, беспристрастной и деловой информации об общественно-политическом мнении Москвы»[877]. Заслушав доклад [члена Президиума ЦКК Ф.В.] Ленгника, [Д.И.] Ксенофонтова и речи Л. Б. Красина «и многих других членов ячейки НКВТ о внутрипартийной демократии», общее собрание ячейки постановило: «1) присоединиться к резолюции ЦК и ЦКК; 2) вместе со всей партией содействовать реальному проведению в жизнь этой резолюции, и в частности, по поводу речи т. Красина; 3) обратить внимание пленума ЦК и ЦКК, что прямое (а не только общедирективное) вмешательство Политбюро ЦК в область внутренней работы хозяйственно-промышленных и торговых органов СССР с его предложениями и указаниями часто совершенно противореч[ит] огромному практическому опыту и компетенции руководящих лиц и коллегии этих органов, лишь нарушая общий план работы этих государственных учреждений, а не улучшая, а иногда дезорганизуя его своим вмешательством»[878]. Несмотря на то, что собрание подчеркнуло «доверие ЦК – в целом»[879], оно приняло откровенно оппозиционную «внеочередную резолюцию»[880]. С другой стороны, в важнейшем органе Наркомвнешторга – Госторге, представлявшем собой «крупнейшую внешнеторговую организацию по экспорту и импорту товаров»[881], среди ответственных работников насчитывалось в 1924 г. всего 19 % коммунистов (при том, что средний процент по государственным учреждениям составлял свыше 80 %), а при проверке из центрального аппарата Госторга члены партии были вычищены контрольными комиссиями на все сто процентов. В преддверии Октябрьского 1925 г. пленума ЦК РКП(б) Центральная контрольная комиссия и лично ее председатель В. В. Куйбышев атаковали Наркомат внешней торговли СССР. Оценивая деятельность комиссии, Л. Б. Красин с язвительной иронией признал: «…подготовительная работа по обсуждению вопроса о Внешторге была обставлена великолепно: был проведен целый ряд больших ревизий – к сожалению, без участия самого Наркомвнешторга, был выявлен ряд различных фактов (злоупотреблений, преступлений и т. д.), было произведено несколько арестов, осуществлено несколько преданий суду уголовному и суду дисциплинарному, проведены жестокие “чистки” аппаратов и пр. – вообще, повторяю, с этой стороны подготовка сделана блестящая»[882]. Дискуссия об организации внешней торговли состоялась на утреннем заседании пленума ЦК РКП(б) 3 октября 1925 г., красинский наркомат резко раскритиковал соединенный орган: ЦКК РКП(б) – Наркомат РКИ СССР. Из доклада В. В. Куйбышева следует, что в организации внешней торговли были найдены следующие недостатки: «Во-первых, громоздкость и бюрократизм аппарата, во-вторых, отрыв органов НКВТ от промышленности и сельского хозяйства, а тем самым и от интересов промышленности и сельского хозяйства и отдельных районов [Советского] Союза; […] в-третьих, это смешение в органах НКВТ функций торговых, регулирующих и функций финансирования»[883]; в-четвертых, конкуренция между банками НКВТ друг с другом и банками Наркомата финансов СССР как заграничными филиалами Госбанка СССР[884]. Пятым и главным недостатком Центральная контрольная комиссия признала главенство в практике НКВТ СССР «чисто торговых интересов», т. е. во главу угла ставилось извлечение прибыли, что естественно для любого нормального буржуазного государства[885]. Была раскритикована и кадровая политика наркомата в целом и наркома Л. Б. Красина в частности: насчитывалось несколько случаев, когда рекомендованные наркомом или членами коллегии НКВТ специалисты, «отбитые после нескольких атак со стороны ЦКК и РКИ», оказывались «предателями» или взяточниками[886]. Одним из главных предложений ЦКК стала, как это ни парадоксально, фактическая отмена монополии внешней торговли. С содокладом, составленным в пику основному докладчику, от имени Политбюро дозволил выступить Л. Б. Красину председательствующий на заседании пленума ЦК РКП(б) Л. Б. Каменев. Л. Б. Красин признал кампанию ЦКК – РКИ против его наркомата искусным спектаклем, сразу заявив: «При некоторых способах английского бокса […] имеется особый тактический метод: […] перед нанесением серьезных ударов противнику ему предварительно ставят синяки, вышибают зубы и наносят целый ряд других более или менее второстепенных физических повреждений, а затем уже начинают серьезную борьбу […] – с этой стороны подготовка сделана блестящая»[887]. Нарком указал, что за несколько недель ЦКК РКП(б) серьезно изменила свою оценку деятельности НКВТ СССР, и обвинил комиссию ЦКК в подкопе под монополию внешней торговли, на введении которой, как известно, настоял лично В. И. Ленин[888]. Мелкие придирки Л. Б. Красин легко отвел[889], за исключением доказанных случаев «предательства» и коррупции отдельных видных сотрудников, лично рекомендованных руководящим ядром Наркомвнешторга СССР[890]. Член ЦК РКП(б) Э. И. Квиринг попытался доказать, что предложение об изъятии части оперативных функций у НКВТ СССР было, вопреки обвинениям Л. Б. Красина в адрес ЦКК РКП(б), с самым настоящим ограничением монополии внешней торговли[891] и в качестве компенсации за изъятие ряда функций предложил объединение под эгидой НКВТ СССР деятельности всех заграничных банков, в т. ч. и находившихся в ведении НКФ СССР[892]. В дополнение член ЦКК РКП(б) А. И. Стецкий заявил: консервация организации внешней торговли, на которой настаивал Л. Б. Красин, означает «срыв монополии». Стецкий пояснил: суть предложения ЦКК заключается в переходе «…в области внешней торговли от системы торговли через единый бюрократический аппарат (Наркомат внешней торговли. – С.В.) к системе торговли через специальные общества»[893]. Изначально ясно, что контрольные органы были ориентированы прежде всего на поиск недостатков. В. Я. Чубарь отметил справедливость упрека Л. Б. Красина в адрес В. В. Куйбышева, в «воображении» которого «Наркомвнешторг является наиболее грешным из всех ведомств»[894]. Заместитель наркома внешней торговли СССР М. И. Фрумкин, признав «многие безобразия» в деятельности наркомата, призвал все же Президиум ЦКК РКП(б) в своих докладах «…проявлять большую объективность»[895].
Вопрос об организации внешней торговли был важным и своевременным, однако при его обсуждении раскрылся во всей красе основной принцип дискуссий 1920-х гг., озвученный Л. Д. Троцким: «У некоторых товарищей есть повадка вместо того, чтобы говорить о тезисах, говорить об отдельных лицах»[896].
На вопросе о Наркомате внешней торговли, правда, баталии на Октябрьском 1925 г. пленуме ЦК РКП(б) не закончились: основываясь на данных Центрального статистического управления СССР, Л. Б. Каменев и поддержавший его Г. Е. Зиновьев выступили с резкой критикой недооценки руководящим ядром партии кулацкой опасности и тем самым предоставили возможность большинству ЦК РКП(б) обвинить себя при поддержке ЦКК РКП(б) в «панике», а именно – в «раздувании» самого «факта усиления кулака […] до невероятных размеров»[897]. Генсек при помощи Центральной контрольной комиссии во главе с преданным В. В. Куйбышевым сумел быстро собрать первые доказательства ошибочности цифр ЦСУ СССР. Позднее, 22 декабря 1925 г., Я. Э. Рудзутак напомнил деятелям Новой оппозиции, и прежде всего Л. Б. Каменеву и Г. Я. Сокольникову, «… какая борьба происходила между Центральным комитетом и между возглавляющим Совет труда и обороны [Каменевым] по вопросу о едином руководстве в области хозяйственных вопросов. Когда оказалось, что мы просчитались по хлебозаготовкам […] потому, что просто ни наше ЦСУ, ни СТО считать не умели и просчитались, и когда [ЦК] после этой промашки заявил, что он считает необходимым, чтобы Политбюро теснее ввязалось в эту работу, дало директивы и предварительно по существу рассматривало основные хозяйственные вопросы, основные программные вопросы нашего народного хозяйства, – это было попыткой со стороны [ЦК] установить более тесное единое руководство всеми вопросами, предполагая, совершенно правильно, что Центральный комитет не может руководить только частью политики (тогда мы не были бы большевиками-коммунистами), а что он должен заниматься и основными вопросами хозяйственной жизни, – тогда т. Каменев что заявил нам? – Он заявил нам, что считает, что этим ему выражается недоверие. На предложение ввести в состав Совета труда и обороны т. Сталина и т. Куйбышева он нам заявил, что это над ним сажают политических комиссаров и что он при таких условиях работать не может. Разве, если бы часть членов Политбюро ЦК на самом деле вошла в СТО, в тот орган, который разрешает основные вопросы нашей хозяйственной жизни, вопрос должен был быть поставлен так, как поставил его Каменев? Разве участие их означает политическое комиссарство над т. Каменевым?»[898] Тут следует сделать оговорку: означает, и это было прекрасно известно всем большевистским вождям. Еще на заре «коллективного руководства», при живом В. И. Ленине, 31 июля 1923 г. со ссылкой на предложение вождя о снятии И. В. Сталина с поста Генерального секретаря ЦК РКП(б) Г. Е. Зиновьев выразил свое недовольство единоличным решением вопросов от имени Политбюро генсеком, однако, полу