решения сов[етских] органов (СТО, СНК) [курсив наш, обратите внимание на последовательность перечисления. – С.В.], г) проект постановления ПБ. 3. Материалы предоставляются в Секретариат не позже, чем за неделю до дня заседания ПБ, и рассылаются членам ПБ за пять дней до заседания»[1154]. Таким образом, четко устанавливалось: по вопросам, включенным в план работы де-факто высшего партийного органа, решения правительственных органов отныне представляли собой не более чем проекты.
9 апреля 1926 г. И. В. Сталин в «Докладе о плане работ Политбюро и пленума ЦК», напомнив цекистам об апрельском решении 1923 г. установить плановый порядок работы Политбюро и о том, что «дело [это] прервалось», заявил: «теперь […] вопрос о плановой работе Политбюро и пленума ЦК приобретает особое важное значение для нас (цекистов. – С.В.). Ввиду этого мы должны разрешить этот вопрос во что бы то ни стало»[1155]. Генсек логично заметил, что ограничиться таким планом, который был утвержден в 1923 г., ЦК в новых условиях не может: «Мы должны пойти дальше и охватить по возможности все важнейшие узловые вопросы нашей хозяйственной жизни, если мы в самом деле думаем руководить политикой в стране. Исходя из этого, мы (кто именно, на пленуме ЦК Сталин не уточнил. – С.В.) решили положить в основу плана работы Политбюро и пленума ЦК две основных точки зрения. Первая […] состоит в том, чтобы обеспечить Центральному комитету своевременное рассмотрение вопросов об основных общехозяйственных планах на будущий [19]26/27 год, […] имеющи[х] отношение к контрольным цифрам народного хозяйства на будущий год, к хлебофуражному балансу, к пятилетнему плану промышленного строительства, к плану электрификации и т. д. Вторая точка зрения состоит в том, чтобы обеспечить Центральному комитету, во-первых, проверку исполнения данных ранее директив партии по важнейшим отраслям управления, и, во-вторых, выработку новых директив на основе практического опыта, накопленного за последнее время в центральных и местных учреждениях. Сюда войдут вопросы хозяйственного, советского, военного и партийного строительства»[1156].
План работы состоял из 9 групп вопросов: «Первая группа охватывает вопросы чисто планового характера. Вторая группа охватывает вопросы промышленного строительства и практики этого строительства. В этой группе вопросов обращает на себя внимание Главметалл и военная промышленность. Ставя эти вопросы, мы имели в виду подвергнуть проверке практику двух важнейших объединений – Главметалла и Военпрома. Третья группа вопросов охватывает вопросы нашей кредитной сети и финансов. Четвертая группа – вопросы нашей торговли, внутренней и внешней (и деятельности наркома Каменева. – С.В.). Пятая группа вопросов задевает, главным образом, те каналы хозяйственной жизни в городе и деревне, где прежде всего гнездится частный капитал: […] вопросы об акционерных компаниях, о концессиях, вопросы наемного труда в деревне, [о] частном капитале в торговле и промышленности и т. д. Шестая группа касается вопросов по преимуществу профессионального строительства. Седьмая группа охватывает вопросы советского строительства в городе и деревне, включая […] вопросы, касающиеся нашей армии. Восьмая группа охватывает вопросы кооперативного строительства, включая сюда совхозное и колхозное строительство. Девятая группа касается докладов трех наиболее важных партийных объединений и охватывает вопросы внутрипартийной демократии (цекисты настолько привыкли к диктату узкой группы вождей, что даже не обратили внимание: внутрипартийная демократия рассматривалась Сталиным в качестве составной части плана работ Политбюро. – С.В.) и взаимоотношений между партийными и государственными организациями»[1157]. По заявлению генсека, были даже «попытки» расширения «круга вопросов в плане работы», но все те же «мы» их отклонили в связи с серьезным ограничением «во времени»[1158]. Сталин пояснил: «До конца года остается всего девять месяцев. За это время мы будем иметь 36 обычных заседаний Политбюро, а между тем вопросов поставлено 40. Если принять во внимание, что каждый из этих узловых вопросов обычно занимает у нас целое заседание, то станет ясн[о], что мы не имеем возможности слишком расширяться в смысле включения новых вопросов. Следует также иметь в виду, что в план работы Политбюро не вошли вопросы, касающиеся Наркоминдела, Наркомпроса и другие вопросы текущего или апелляционного характера»[1159], которых «будет немало»[1160].
Закончив с намеченным планом работ Политбюро, Сталин перешел к пленуму ЦК: «Вопросов, переходящих на рассмотрение пленума, по плану – 18. Всего заседаний пленума до конца года будет у нас не более четырех. Стало быть, на каждое заседание пленума приходится более, чем четыре вопроса. Поскольку мы вопрос о транспорте не успели рассмотреть на этом заседании, придется к 18 вопросам добавить еще один вопрос […]. Ясно, что и здесь мы страшно ограничены временем», поэтому «план работы Политбюро и пленума более, чем насыщен вопросами»[1161]. К сожалению, генсек не сгруппировал те вопросы, которые были запланированы для пленума ЦК ВКП(б), однако и 9 групп вопросов, намеченных для Политбюро, вполне достаточно, чтобы сделать вывод: высшее большевистское руководство намеревалось полностью подмять под себя советское правительство. Естественно, увязка работы Политбюро ЦК ВКП(б), с одной стороны, и СНК и СТО СССР – с другой, не могла состояться в одночасье. «Сроки для прохождения вопросов по плану, обозначенные в плане работы Политбюро и пленума, нельзя считать твердыми. Твердые сроки можно будет установить лишь по согласованию с Совнаркомом и СТО», – указал Сталин на реальную проблему и добавил для проформы: «Мы не могли провести это согласование до утверждения пленумом плана работы. Если теперь представленный план работы будет утвержден пленумом, придется поручить Политбюро согласовать окончательные сроки рассмотрения вопроса с Совнаркомом и СТО»[1162]. Более того, И. В. Сталин использовал и февральское 1923 г. предложение Е. А. Преображенского о переходе Политбюро к системе комиссий. Теперь И. В. Сталин заявил, что в плане работ имелись вопросы, «…которые не могут быть проработаны отдельными ведомствами и для проработки которых придется создать широкие комиссии с участием ведомств и местных работников»[1163]. Среди таковых генсек назвал вопросы: «об итогах перевыборов в Советы», «об акционерных компаниях» (видимо, по ошибке, поскольку второй упоминался в пятой группе вопросов плана Политбюро), «об итогах применения наемного труда и аренды в деревне, вопрос о частном капитале в торговле и промышленности, вопрос о строительстве РСФСР и т. д.»[1164] Сталин считал очевидным, что для проработки таких вопросов Политбюро придется сформировать «ряд широких комиссий с участием местных людей», поставив им двух-трехмесячный срок[1165]. Пленум ЦК предложенный план работ Политбюро и свой собственный утвердил; «твердые сроки рассмотрения вопросов по плану» поручил «установить Политбюро, по согласовании их с СНК и СТО»[1166], что и требовалось И. В. Сталину и А. И. Рыкову.
Если Л. Б. Каменева отстранили от руководящей работы в Совете труда и обороны, сохранив в качестве рядового члена – для обеспечения нормальной работы этого органа в отсутствие находившегося на лечении А. Д. Цюрупы, то Г. Л. Пятакова, в условиях активизации политической деятельности Л. Д. Троцкого, вступившего в блок с потерпевшими на XIV съезде ВКП(б) поражение Г. Е. Зиновьевым и Л. Б. Каменевым, напротив, попытались связать грузом ответственности за судьбу хозяйственной жизни страны – в СТО СССР. Об этом – диалог Ф. Э. Дзержинского и А. И. Рыкова[1167] от 5 апреля 1926 г.:
«– Я очень дорожу Пятаковым, – сразу заявил прагматик Дзержинский, характеризуя своего заместителя по ВСНХ СССР, – но ввиду его конспирации с Каменевым я готов от него отказаться, если мне дадут зама на Промплан. Не согласились ли бы Вы отдать Смилгу? [Дзержинский и Смилга, делая совместные доклады по вопросам взаимодействия РВСР и ВЧК, в т. ч. по линии военной контрразведки, сработались еще в Оргбюро в 1919 г. – С.В.]
– Но не с заменой Пятаковым? – уточнил Рыков.
– Нет. Пятакову надо дать работу не на хозяйственном поприще, – пояснил Дзержинский, уставший от многочисленных конфликтов и собственных истеричных требований об отставке.
– По-моему, пока ничего не нужно делать. С Пятаковым в хозяйстве крупных разногласий, чем дальше [без Каменева. – С.В.], тем будет меньше. Они (Пятаков и Троцкий) делают попытку повести за собой Каменева – Зиновьева в борьбе “за власть” [вроде бы в Политбюро боролись исключительно за идеи. – С.В.]. Это он будет делать в гораздо большей степени, если его освободить от нагрузки»[1168].
Не особенно дальновидный А. И. Рыков на этот раз обнаружил свойство гениального стратега, считая целесообразным решение сразу двух задач: кадрового обеспечения хозяйственного развития страны и одновременно нейтрализации политической угрозы, которую представлял собой конкретный партийный организатор.
6 апреля 1926 г. на пленуме ЦК ВКП(б) Л. Б. Каменев позволил себе мрачную шутку, перебив председателя цековской комиссии по транспорту Я. Э. Рудзутака. Он доложил цекистам о невозможности комиссии закончить работу к пленуму: «…избранная комиссия умерла естественной смертью, потому что большинство ее членов или уже не существует, или никакого отношения к транспорту уже не имеет – т. Фрунзе умер, т. Каменев как Председатель СТО…» Л. Б. Каменев перебил докладчика, под отнюдь не дальновидный смех собравшихся добавив: «Умирать не собираюсь!»