[1402] 27 марта записка подверглась критике со стороны большинства членов Президиума ЦК КПСС. В. М. Молотов отстреливался до последнего патрона, однако Н. С. Хрущев и стоявшее за ним большинство Президиума ЦК КПСС расценило записку как идущую вразрез с решением Президиума[1403]. Фактически в Президиуме ЦК КПСС В. М. Молотова поддерживали по указанному вопросу только член Президиума М. Г. Первухин и кандидат в члены Президиума Д. Т. Шепилов[1404].
По всей видимости, рядовые цекисты были искренне убеждены в том, что «… Молотов, занимая пост министра государственного контроля, вместо содействия выполнению решений Февральского пленума ЦК, сосредоточил свои усилия против этих решений»[1405].
Партийный аппарат одержал очередную внушительную победу над правительством по итогам длительной борьбы за власть, закончившейся снятием Г. М. Маленкова с ответственного поста председателя СНК СССР на Январском 1955 г. пленуме ЦК КПСС и выводом Г. М. Маленкова наряду с верными сталинскими соратниками В. М. Молотовым и Л. М. Кагановичем из состава Президиума ЦК и из состава ЦК на Июньском 1957 г. пленуме ЦК КПСС. По справедливому замечанию Р. Г. Пихоя, в плане эволюции советской политической системы именно так был решен ключевой вопрос: «кто управляет страной – партия через собственный аппарат или государственные органы при помощи партии»[1406].
На Июньском 1957 г. пленуме Центрального комитета КПСС первый секретарь ЦК КП Белоруссии К. Т. Мазуров справедливо признал «… не случайным тот факт, что объединились против Секретариата ЦК работники Совета министров (за исключением отщепенца Шепилова)»[1407], выступив в действительности против «… руководящей роли партии и ее Центрального комитета»[1408]. Секретарь ЦК КП Киргизии И. Р. Раззаков предложил сократить число первых заместителей председателей Совета министров СССР до одного, а остальных заместителей сделать кураторами «соответствующих отраслей» правительственной работы[1409].
На некоторое время правительственная альтернатива едва ли не была ликвидирована. На Мартовском 1958 г. пленуме ЦК КПСС Н. С. Хрущев добился «рекомендации» (предписания) высшего органа партии Верховному Совету СССР назначить его заодно председателем Совета министров СССР[1410]. Налицо возврат к властной модели мая 1941 года. Чуда здесь не произошло. Н. С. Хрущев не зря в свое время перебежал от Л. Д. Троцкого к И. В. Сталину.
В сентябре 1960 г. была проведена очередная реорганизация номенклатуры, по итогам которой в номенклатуру Секретариата ЦК КПСС были включены некоторые руководящие работники министерств, ведомств, первые заместители председателей советов народного хозяйства республик, где было только по одному совнархозу, заместители председателей всероссийского, украинского и казахстанского совнархозов. Одной из целей новой номенклатуры, как установлено в историографии, стало «…предотвращение широко распространившейся практики самовольных кадровых решений регионов в отношении предприятий союзного уровня. В номенклатуру Секретариата ЦК включили 63 директора крупнейших промышленных предприятий: 44 – тяжелой промышленности и 19 – машиностроения; еще 45 директоров промышленных предприятий включили в номенклатуру Бюро ЦК КПСС по РСФСР[1411], которое лично возглавлял Н. С. Хрущев. Фактически имело место снижение правительственного контроля над советско-хозяйственными предприятиями с одновременным усилением контроля партаппаратного. Контроль «со стороны аппарата ЦК КПСС»[1412] над «административно-управленческим аппаратом»[1413] объективно возрос и в ходе проверки исполнения совместного постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР от 25 сентября 1958 г. о сокращении советско-хозяйственного аппарата: заведующий отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам направил 26 июня 1961 г. докладную записку в Секретариат ЦК КПСС, в которой констатировал: «…работа по совершенствованию административно-управленческого аппарата в ряде мест проведена как единовременная кампания, которая не дала достаточно ощутимых результатов. В некоторых звеньях государственного и хозяйственного управления аппарат остается все еще излишне большим, дорогостоящим и нуждается в дальнейшем упрощении. Вместе с тем многие партийные и советские органы не проявляют достаточного контроля за выполнением указаний ЦК КПСС и правительства по данному вопросу»[1414]. 3 июля документ был доложен секретарю ЦК КПСС Ф. Р. Козлову…[1415]
Чудо – в ином: Н. С. Хрущев отчасти поверил собственным заявлениям о возврате ко временам «мифического Ленина» и взял курс на реализацию поздних установок вождя мировой революции. 19 февраля 1962 г. Первый секретарь ЦК направил в Президиум ЦК КПСС записку «Об улучшении контроля за выполнением директив партии и правительства», в которой указал: «… считал бы целесообразным образовать единый контрольный центр – Комитет партийного контроля ЦК КПСС (КПК) с соответствующими органами на местах, возложив на него обязанности осуществлять контроль за всеми линиями. Это и будет претворением в жизнь ленинских указаний»[1416]. Вся проблема в том, что Н. С. Хрущев, который при «позднем Ленине» не входил в высшую партийную «обойму», едва ли представлял себе ленинский план властной рокировки в его первозданном виде. Н. С. Хрущев планировал создать орган, подчиненный руководителю Секретариата ЦК, а вышло действительно по-ленински: благодаря активной деятельности посаженного им на КПК А. Н. Шелепина Н. С. Хрущев слетел с партийного Олимпа. Л. И. Брежнев на Декабрьском 1965 г. пленуме ЦК КПСС переименовал КПК и, главное, лишил его властных полномочий[1417]. Советский Союз вернулся к властной модели 1957 года.
Ссылки на руководящую правительственную работу деятелей КПСС имели следствием неуклонное уменьшение веса правительства в советской политической системе. В первой половине 1970-х гг., по свидетельству тогдашнего заместителя председателя Совета министров СССР П. Е. Шелеста, в Президиуме Совета министров «все» происходило «бестолково, неорганизованно и сумбурно»[1418].
РАЗДЕЛ IV. СИСТЕМА ВЛАСТИ И УПРАВЛЕНИЯ СССР
Глава 1. «Пройтись хозяину по рядам партии с метлой в руках обязательно следовало бы». Коммунистические фракции и ячейки на «страже» госаппарата
В 1925 г. член Политбюро ЦК РКП(б) Г. Е. Зиновьев четко обозначил основную проблему советского государственного строительства, в полном объеме вставшую перед большевистской партией после ликвидации Левоэсеровского выступления в июле 1918 г.: «Мы государственная партия, и нам необходимо определенное количество работников в государственном аппарате. Но мы государственная рабочая партия, и нам необходимо определенное количество коммунистов, где есть рабочие. Такой пересмотр возможен, и партия должна его провести»[1419]. В годы Гражданской и Советско-польской войн, когда партия и ее социальная база – революционно настроенные рабочие – находились на фронтах, процесс серьезно растянулся, а в условиях нэпа, когда В. И. Ленин расписался в отсутствии высокоорганизованного пролетариата в России как такового[1420], а оппозиционеры поздравили вождя с тем, что РКП(б) представляет собой «авангард несуществующего класса»[1421], т. е. класса, который еще нужно создать по сути искусственным образом (сверху), стало ясно, что процесс затянется на десятилетия. Однако для решения практического вопроса об организации управления страной у большевиков времени не было.
В конце 1917 г. появилось важное звено взаимодействия между партийным и советско-хозяйственным аппаратами управления – коммунистические фракции государственных учреждений. Британский историк Э. Карр отметил, что «ячейки, хотя и низшие в партии, были отнюдь не наименьшими по значению элементами партийной системы. Представить себе подлинную картину этих ячеек даже трудней, чем представить себе Советы – низшую ступеньку советской системы. Но во многих отношениях они унаследовали суровые традиции мелких подпольных групп, через которые партия распространяла свое влияние в царской России. И вся структура зависела, по крайней мере на ранних этапах революции, от их верности и эффективности»[1422]. На наш взгляд, если вводная часть тезиса Карра полностью соответствует действительности, то последняя глубоко ошибочна. Изначально как раз ячейки стоили немного – лишь их длительное целенаправленное укрепление стало решением конкретной задачи в рамках достижения важной (не конечной!) цели: установления гегемонии большевистской партии, в точнее – ее руководящего ядра – во властной системе Страны Советов.
Институт истории партии при МК и МГК ВКП(б) составил в 1980-е гг. «Список о сети и численном составе партийных организации г. Москвы и Московской губернии периода Гражданской войны (1918–1920 гг.)»[1423]