го госаппарата, помогая и содействуя руководителям советских и хозяйственных органов в устранении недостатков работы советских органов»[1524].
Естественно, без перегибов не обошлось: в составленных Г. Е. Зиновьевым тезисах «О проведении внутрипартийной демократии в РКП(б) в период между 13–14 партсъездами» констатировалось: «В некоторых ячейках вопрос понимания демократии сводился к тому, что “можно критиковать все главки – как [и] где угодно […]”»[1525]. В общем, критика была далека от конструктивной.
8 декабря 1925 г. на XIV Московской губернской конференции РКП(б) с серьезным дополнением к докладу председателя Центральной контрольной комиссии выступил московский большевик Богачев: «По-моему, тут т. Куйбышев не остановился на самом существенном вопросе о том, как подготовляются наши коммунистические производственные силы в руководящих учреждениях. […] Необходимо коснуться очень существенного вопроса о том, что у нас есть спецы, которые мешают руководству наших коммунистов, мы имеем такие факты, когда спец берет на себя всецело ответственность. […] Я хотел привести такой факт: когда между спецом и коммунистом разделены функции, когда организация обращается непосредственно к коммунисту, прося, что нужно сделать так-то и так-то – этот коммунист с пеной у рта доказывает, что этого сделать нельзя, т. к. государственные ресурсы не позволяют, но, когда этот коммунист уезжает на неделю-другую, спец берет на себя ответственность и разрешает то, что не разрешал коммунист. Безусловно, этим теряется авторитет такого товарища коммуниста»[1526]. Богачев привел и конкретный пример – Коломенский завод, качество производимых трамвайных вагонов на котором стало откровенно низким[1527]. Уж на что подстегиваемая большинством Центрального комитета Центральная контрольная комиссия, деятельность которой была четко направлена XII съездом РКП(б) 1923 г. на «улучшение» советско-хозяйственного механизма, действовала жестко и решительно, но партийные работники на местах требовали действий еще более радикальных.
9 декабря, выступая на той же конференции с докладом Московского комитета РКП(б), первый секретарь МК, сталинский выдвиженец Н. А. Угланов поставил перед руководящими работниками столичного региона следующие задачи: «Из опыта обследования [столичных] районов (обследовали два крупнейших – Замоскворецкий и Бауманский. – С.В.) мы убедились, что у районных комитетов база широкая, [но] что еще не все поле деятельности ими охвачено. Крупные ячейки близко подтянуты к районам, а мелкие и средние ячейки находятся в отдалении. Поэтому необходимо расширить поле деятельности райкомов, нужно актив всех ячеек ближе подтянуть к райкомам. Это подтверждение должно выразиться в том, что наши работники должны прорабатывать важнейшие принципиальные вопросы вместе с активом. Это даст нам невиданное повышение политического, организационного и культурного уровня, а также поднятие партийности всего нашего актива»[1528].
Казалось бы, чистки коммунистических ячеек и формирование партийного актива должны были способствовать оздоровлению государственного аппарата, однако во многом бюрократизацией этого аппарата занималось высшее руководство РКП(б). В частности, в рамках реализации декларации о «смычке» между XIII (1924 г.) и XIV (1925 г.) большевистскими съездами в массовом порядке на работу в государственный аппарат и, в частности, в наркоматы принимали крестьян, которые не могли не «заражать» государственные органы своей «мелкобуржуазной психологией»[1529]. Не произведя в достаточном количестве даже советских управленцев-недоучек, высшее руководство РКП(б) торопилось в рамках социалистического строительства максимально ограничить простор для маневра старым специалистам. Если проблем в госаппарате становилось меньше, то в рамках «обострения классовой борьбы» и ликвидации «уклонов», которые 7 декабря 1925 г. председатель СНК СССР А. И. Рыков затруднился даже подсчитать (чуть позднее ему в своей манере все упрощать это по-товарищески помог сделать И. В. Сталин, дошедший в своих арифметических выкладках до цифры два), следовало сделать так, чтобы проблем стало больше.
На XIV съезде РКП(б) – ВКП(б) 1925 г. сталинское большинство могло сколько угодно издеваться над Новой оппозицией, однако ни один правоверный большевик не сомневался в правоте Г. Е. Зиновьева, когда он назвал в числе «дополнений» кулака в городе «верхушку» 2,5-миллионной армии служащих, среди «которой […] есть известная прослойка не наша»[1530]. В резолюции можно было сколько угодно рассуждать о том, что служащий «по своим устремлениям и настроениям» начал «становиться советским по существу» и потому профсоюзам и партии следовало «систематически и неуклонно вести борьбу с предрассудками против специалистов»[1531] (главным образом, речь шла о «новых молодых служащих […] в значительной части […] из детей мелких служащих и рабочих», причем конкретных специальностей – «учитель, врач, инженер, агроном и т. д.»[1532]). Партия не могла бороться с предрассудками верхушки собственного аппарата.
Тем не менее в рамках резолюции по отчету Центральной контрольной комиссии XIV съезд РКП(б) – ВКП(б) утвердил 26 декабря 1925 г. важный пункт о необходимости увязки работ контрольных комиссий – органов РКИ с партийными комитетами: «Успешное выполнение органами КК – РКИ возложенных на них задач возможно лишь при тесной увязке работы КК – РКИ с работой соответствующих парткомов и руководящих государственных органов; поэтому соответствующие парткомы и государственные органы должны принимать активное участие в выработке и утверждении планов работ КК – РКИ с тем, чтобы в план включались такие задачи и такие объекты обследований, изучение которых необходимо парткомам и госорганам для руководства государственной и хозяйственной работой»[1533]. Парадоксальный с точки зрения теории эволюции процесс, когда объект пищевой цепи участвовал в выработке фермента для организма субъекта наряду с этим самым субъектом.
15 ноября 1926 г. высшее большевистское руководство, как позднее с гордостью доложил С. В. Косиор в Организационном отчете ЦК на XV съезде ВКП(б), приняло решение о том, чтобы в советских «… учреждениях коммунисты принимали действительно активное участие в борьбе с бюрократизмом, в работе по сокращению советского аппарата. Положение, которое было в этом отношении, являлось совершенно нетерпимым. И нужно сказать, что постановление ЦК по этому вопросу внесло некоторую новую струю в работу советских ячеек. Это подтверждается и обследованием ЦКК, проведенным по 500 советским ячейкам. Обследование это, однако, показывает, что ячейки, несмотря на некоторый сдвиг, работают еще слабо, все еще ждут команды из центра»[1534]. Обследование работы ВСНХ СССР Центральной контрольной комиссией ВКП(б) и Наркоматом РКИ СССР показало, что «…оперативная часть нашего аппарата (кроме руководящей верхушки), та часть, на которой непосредственно зиждется вся работа аппарата, построена большей частью на беспартийных, причем руководство коммунистов часто является фиктивным»[1535]. Интересно, что в «обследованных предприятиях коммунисты, как правило», не засиживались, находясь «на одной работе [не] более 10–14 месяцев», а беспартийные, напротив – сидели «по 2–3 года»[1536].
Партийные органы бдительно следили, чтобы процесс «коммунизирования» государственного аппарата не останавливался. Так, 12 января 1932 г. на заседании XII конференции Бауманской районной организации ВКП(б) гор. Москвы из уст одного из местных большевистских работников прозвучало очередное предостережение партийцам: «…в наших советских ячейках много еще недостатков в руководстве ячеек. Прежде всего нам надо усилить бдительность по отношению к буржуазному влиянию на наши аппараты. Мы должны построить работу таким образом, чтобы наш коммунист, будет ли это коммунист или рядовой работник, не попадал под буржуазное обволакивание в советском аппарате»[1537]. Советские ячейки-де «должны уметь так же повернуться лицом к аппарату, как поворачиваются на фабрике лицом к производству»[1538]. Процесс не ослабевал – совсем напротив: контроль партийных органов над советскими посредством коммунистических ячеек и фракций неизменно усиливался[1539].
В 1933 г. в рамках очередной чистки большевистской партии борцы за чистоту «ленинско-сталинской» фаланги наведались в партячейки органов советского правительства. Председатель Комиссии по чистке ячейки ВКП(б) при Управлении делами СНК СССР А. М. Назаретян разъяснил 9 октября 1933 г. во вступительном слове на заседании комиссии глубокий смысл проводимых мероприятий: «… проверка […] сверху донизу прохождения [принятых] решений правительства является проверкой по существу, и мы будем с товарищей это дело спрашивать. Ненормальное отношение к этому делу мы будем считать очень серьезным проступком, а иногда прямо преступлением против партии, против советской власти. Таким образом, проверка исполнения является важнейшим моментом в работе аппарата Совнаркома. Кроме того, товарищи сидят на подготовке всевозможных материалов. У нас комиссариаты присылают всевозможные проекты и материалы к заседаниям Совнаркома и СТО. В этих проектах они могут допустить очень серьезные ошибки, т. е. сделать такие предложения, которые противоположны ранее вынесенным решениям правительства. Задачей работников аппарата Совнаркома является проверка этих поступающих материалов с точки зрения соответствия их нашему законодательству, для того чтобы потом не пришлось исправлять вынесенных решений (как в 1925 г. по экспортно-импортному плану. –