уазию, но на молодых коммунистов и старых чиновников.
Будучи не способен, по состоянию здоровья, одинаково активно действовать на обоих фронтах – партийном и советском, В. И. Ленин полностью сосредоточился на последнем, поскольку именно его считал ключевым. На протяжении 1917–1921 гг. он лихорадочно искал такого политика, который сможет взять на себя руководство партийным аппаратом и при этом сохранит ему личную преданность. Вначале доверился Я. М. Свердлову, однако после переезда Совнаркома и большинства членов большевистского Центрального комитета (уточнение в данном случае необходимо, поскольку в одном вагоне с бывшими генералами из аппарата Высшего военного совета приехали в марте 1918 г. и члены ЦК Партии левых социалистов-революционеров) в Москву остался один на один со своим «лучшим другом и младшим братом» в политике, рискнувшим провозгласить самого себя «председателем ЦК РКП», потом передал Секретариат Н. Н. Крестинскому и, в конечном итоге, получил Профсоюзную дискуссию; наконец, сделав своим «начальником штаба» И. В. Сталина, В. И. Ленин прогадал в очередной раз.
В. И. Ленин предложил на XI съезде РКП(б) 1922 г. ограничить власть Политбюро, заставив его сосредоточиться на вопросах партийного строительства, усилить Оргбюро как главный орган по подбору и расстановке руководящих кадров, восстановить в качестве властных центров оба высшие государственные органа Советской России – Совнарком (и СТО РСФСР как аппаратную надстройку над ним), который оставался центром власти до начала затяжной ленинской болезни, и ликвидированный по итогам разгрома группы демократического централизма в качестве властного центра Президиума ВЦИК.
В условиях нэпа возвращение реального центра власти в советское правительство было абсолютно логично. Вождь продолжил укрепление правительства и попытался навсегда ослабить партийный аппарат, переведя все надежные кадры на руководящую хозяйственную работу и опираясь, для удержания власти в стране, на армию, ослабленных в начале 1920-х гг. чекистов и старательно укрепляемую прокуратуру. Именно в точке переноса власти из Политбюро в Совнарком и Совет труда и обороны сходились все рассуждения В. И. Ленина: его предложение Л. Д. Троцкому стать еще одним заместителем председателя Совнаркома, выведение из наркомов РКИ И. В. Сталина, включение в когорту заместителей председателя Совнаркома Л. Б. Каменева, предложения по тотальному усилению РКИ и ЦКК с одновременным уничтожением ЦК РКП(б) как дееспособного властного центра, выдвинутые в последних ленинских статьях «Как нам реорганизовать Рабкрин» и «Лучше меньше, да лучше!», а также пресловутая борьба с бюрократией, каковая преследовала конкретную цель – избавление председателя Совнаркома и его заместителей от «вермишельных» вопросов, в которых рабоче-крестьянское правительство периодически тонуло с момента захвата власти (не случайно в 1925 г. Г. Е. Зиновьев свидетельствовал, что В. И. Ленин «работал буквально по 20 часов в день, изнывал на работе, отвечал за все и за всех»[1618], при том, что находил время даже для изучения научно-технических разработок). Команда, которую вождь собрал в Совете труда и обороны: член Политбюро Л. Б. Каменев, член ЦК А. И. Рыков, кандидат в члены ЦК Г. Л. Пятаков и ленинские наркомы А. Д. Цюрупа и принимавший, наряду с Ильичом, участие в организации Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» Г. М. Кржижановский – на удивление слаженно реализовывала экономическую политику. О создании без преувеличения единого хозяйственного фронта в Совете труда и обороны свидетельствует неотосланное письмо Ф. Э. Дзержинского И. В. Сталину от 3 августа 1923 г.: с сентябрьской рокировки В. И. Ленина 1922 г. прошел почти год, Л. Б. Каменев и А. И. Рыков вполне успешно председательствовали на заседаниях СТО[1619]. Созданная В. И. Лениным в пику сталинскому Секретариату четверка достойно справлялась с ролью второго – в условиях, когда вождь мирового пролетариата не успел подорвать позиции Политбюро – властного центра.
К моменту физической немощи и кончины вождя Совет народных комиссаров почти полностью восстановился как альтернативный ЦК и его Политбюро центр власти. Видные большевистские деятели прекрасно поняли смысл ленинских предложений. Не случайно в 1930 г. К. Е. Ворошилов написал И. В. Сталину то, что сам он по определению придумать не мог: «Ленин и в нынешней обстановке сидел бы в СНК и управлял бы партией и Коминтерном»[1620]. При этом подрыв влияния того или иного большевистского организатора в Совете труда и обороны или Совнаркоме неизменно вел к подрыву его же авторитета в ЦК РКП(б) – и наоборот. Именно поэтому обиженный Советом труда и обороны Ф. Э. Дзержинский полагал в августе 1923 г., что «СТО своим постановлением дискредитирует» его «и как члена СТО и СНК», «и как члена ЦК»[1621]. Ф. Э. Дзержинского довели на заседаниях Совета труда и обороны до откровенных срывов. 22 мая 1925 г. в 19 час. 30 мин. он написал следующее письмо И. Т. Смилге: «Ивар Тенисович! Прошу извинения за мою глупую и не отвечающую Вашей шутке выходку на сегодняшнем заседании СТО. Должен сказать, что развинтился и распустился я – и постараюсь впредь быть более сдержанным. Ф. Дзержинский. Пишу, т. к. не получил к Вам телефона»[1622].
Позиции правительства в советской политической системе, однако, были серьезно подорваны еще в последние месяцы биологической, но не интеллектуальной жизни В. И. Ленина – в ходе Литературной дискуссии 1923 г., развязанной ленинскими наркомами, и прежде всего Л. Б. Красиным – в далекие нулевые годы XX в., по определению 1910 г. будущего вождя мировой революции, «финанс[овым] самодержцем»[1623] РСДРП. Основной смысл Литературной дискуссии состоял в том, что ленинские наркомы, которые в партийной иерархии первой половины 1920-х гг. получили в лучшем случае, как Ф. Э. Дзержинский, статус кандидатов в члены Политбюро ЦК РКП(б), а в основном – как Л. Б. Красин и А. Д. Цюрупа – обесценившийся в 1919 г. статус «член Центрального комитета», без особого энтузиазма воспринимали попытки руководить собой, предпринимавшиеся Политбюро как коллегиальным органом, большинство членов которого не было знакомо со спецификой их работы. Трагизм ситуации в том, что решать спор «литераторов» и «хозяйственников» путем голосования на съезде должны были кадры, в большинстве своем подобранные и расставленные сталинским Секретариатом под любовным присмотром Орг- и отчасти Политбюро ЦК РКП(б). Наркомовский бунт не мог закончиться удачей, что прекрасно понимали Л. Б. Красин и его коллеги по рабоче-крестьянскому правительству.
И. В. Сталин, который, «сделавшись генсеком», постепенно концентрировал в своих руках всю власть в партии, неоднократно, с 1921 г., высказывался о необходимости «подчинить партии государственный аппарат» и «социализировать его». Быстрого подчинения, однако, не получилось, социализации – тем более.
В 1925 г. Политбюро ЦК РКП(б) явочным порядком перешло к комиссионной системе, предложенной в 1923 г. Е. А. Преображенским. Комиссии позволяли, с одной стороны, достаточно оперативно решать многочисленные вопросы государственного управления, с другой – в случае неудачных решений перекладывать ответственность с Политбюро в целом как вершителя судеб на правительственные структуры.
Ликвидация (не окончательная!) «правительственной альтернативы» развития советской политической системы была начата в 1925 г. уничтожением «системы двух правительств» – снятием ближайшего соратника В. И. Ленина по Совнаркому Л. Б. Каменева с ключевых постов в правительстве, объединением в руках А. И. Рыкова постов председателя СНК и председателя Совета труда и обороны и созданием «Совещания замов» в Совете народных комиссаров как «обруча»[1624] (выражение А. И. Микояна) над А. И. Рыковым. Замена А. И. Рыкова В. М. Молотовым на посту председателя СНК СССР в 1930 г. и назначение И. В. Сталина председателем СНК СССР в условиях начавшейся Второй мировой и в преддверии Великой Отечественной войны вернули Страну Советов к ленинской властной модели, когда вождь, управляя социалистическим строительством из рабоче-крестьянского правительства, контролировал Красную армию через Совет обороны, руководил партией посредством Политбюро и готовил мировую революцию именем Коминтерна.
Окончательным оформлением концентрации партийной, государственной и военной власти в руках И. В. Сталина явилось создание 30 июня 1941 г. и функционирование на всем протяжении Великой Отечественной войны Государственного комитета обороны СССР. Сразу же после Победы Сталин отказался от персональной ответственности за все происходящее в стране и вернулся к ленинской властной модели начала 1920-х гг. – с доминантой Совнаркома (с 1946 г.) Совета министров, в котором он сохранил пост председателя, оставшись в партийной иерархии одним из членов ЦК и его Политбюро, а также одним из секретарей ЦК.
7 апреля 1950 г. было принято важнейшее постановление Политбюро ЦК ВКП(б) – о рационализации деятельности советского аппарата. Рассмотрев «Вопросы Совета министров СССР», Политбюро решение об образовании Бюро Президиума Совета министров СССР, после которого, впервые на высшем властном уровне, не партийный опыт применили в советском строительстве, а наоборот – Сталин использовал накопленный опыт государственного строительства при очередном изменении «конструкции ЦК». В конце 1951 – начале 1952 г. вождь народов принял решение, дабы еще более застращать свой «сброд тонкошеих вождей» и растворить компактное Политбюро ЦК ВКП(б) в широком Президиуме ЦК КПСС, обновив руководящее ядро в лице Бюро Президиума ЦК.
После смерти И. В. Сталина воскрес призрак разделения партийной и государственной власти – вплоть до политического убиения в январе 1955 г. Г. М. Маленкова и выведения в июне 1957 г. старых товарищей Н. С. Хрущева по руководству партией из состава Президиума ЦК и из ЦК КПСС.