ой получили триумф за свои подвиги.
Некоторые сообщают, что консул Минуций, тяжело раненный, был отнесен в лагерь и там умер, а Марк Фульвий, избранный консулом на его место, был отправлен к войску Минуция и взял Бовиан. В этом году снова были отняты от самнитов Сора, Арпин и Цезенния. На Капитолии поставлена и освящена большая статуя Геркулеса.
45. В консульство Публия Сульпиция Саверриона и Публия Семпрония Софа [304 г.] самниты, желая ли положить конец войне или отсрочить ее, прислали в Рим послов просить мира. На их смиренные речи был дан ответ, что если бы самниты не просили так часто мира, готовясь в то же время к войне, то можно было бы посредством переговоров покончить дело о мире; теперь же, так как до сих пор слова их не имели действительного значения, надо держаться фактов. Консул Публий Семпроний скоро будет с войском в Самнии; его нельзя будет обмануть, к войне ли склонны они или к миру, обо всем, что узнает, он доложит сенату; когда консул будет уходить из Самния, за ним должны следовать послы. Так как войско римское, пройдя через Самний, нашло его в полном спокойствии и самниты радушно снабжали его провиантом, то им был возвращен в этом году прежний союзный договор.
Затем римляне обратили свое оружие против старинных врагов – эквов, которые, впрочем, много лет оставались спокойными[606], по виду сохраняя мир, но ненадежный. Пока племена герников оставались независимыми, они вместе с ними посылали вспомогательные войска самнитам; а когда герники были покорены, то почти весь народ эквов, не скрывая, что это было делом общего решения, отпал на сторону врагов. Когда же, после заключения в Риме союзного договора с самнитами, к эквам пришли фециалы требовать удовлетворения, то они стали говорить, что их испытывают, не согласятся ли они, испугавшись войны, сделаться римскими гражданами. А насколько это желательно, доказали герники тем, что те из них, которым это было возможно, предпочли свои законы правам римского гражданства, а тем, которым не было возможности выбрать то, что они предпочтут, неизбежные права гражданства будут вместо наказания! Так как эти речи говорились публично, в собраниях, то римский народ приказал объявить эквам войну; оба консула, отправившись для ведения этой новой войны, расположились в четырех тысячах шагов от неприятельского лагеря.
Войско эквов, которые не вели в течение весьма многих лет войны самостоятельно, походило на наскоро собранное ополчение, без определенных вождей и начальников; оно волновалось; одни полагали, что следует вступить в битву, другие – что нужно защищать лагерь. Большую часть тревожило предстоящее опустошение полей, а затем разрушение городов, оставленных со слабыми гарнизонами. Поэтому, услыхав в числе многих других мнений и такое – оставить попечение об общих интересах и позаботиться каждому о своих собственных, – все с замечательным единодушием приняли это мнение: уйти в первую стражу из лагеря по разным направлениям с целью снести в свои города все имущество и защищать городские стены.
Когда враги рассеялись по полям, римляне на рассвете вынесли знамена и построились в боевой порядок. Никто не выходил навстречу им; тогда римляне скорым шагом направились к неприятельскому лагерю; но, не видя там караульных пикетов перед воротами, не замечая никого на валу и не слыша обычного в лагере шума, они остановились, смущенные необычайною тишиною и страшась засады. Перейдя затем вал и найдя там полное запустение, они двинулись далее по следам врагов; но следы, ведшие одинаково во все стороны, как это естественно, когда разбегаются по различным направлениям, приводили их сначала в недоумение; затем, узнав через лазутчиков о планах врагов и перенося военные действия с одного города на другой, римляне взяли штурмом в течение пятидесяти дней тридцать один город, из которых большая часть была разрушена и сожжена; племя эквов было уничтожено почти с корнем, над ними был отпразднован триумф. Поражение, понесенное эквами, послужило уроком, так что марруцины, марсы, пелигны и ферентинцы послали в Рим послов просить мира и дружественного союза. С этими народами был заключен, согласно их просьбе, союзный договор.
46. В том же году был курульным эдилом Гней Флавий, сын Гнея, государственный писец[607], человек низкого происхождения, имевший отцом вольноотпущенника, но хитрый и красноречивый. В некоторых летописях я нахожу, что Флавий, состоя на службе у эдилов и видя, что по счету голосов триб он получает эдильство[608], председатель же собрания не соглашается на это, ввиду того, что он занимает должность писца, положил свою доску и поклялся в том, что не будет писцом. Макр Лициний утверждает, что Флавий гораздо раньше отказался от должности писца, когда еще до этого был трибуном и членом коллегии триумвиров – один раз коллегии, в ведении которой находилось наблюдение за безопасностью города в ночное время[609], а другой раз – для отвода колонии. Впрочем (и в этом согласны все), Флавий упорно боролся со знатью, презиравшей его низкое происхождение; он обнародовал правила гражданского судопроизводства, скрывавшиеся в тайне понтификами[610], расставил вокруг форума белые доски с росписью на них судебных дней, чтобы знать, когда по закону можно хлопотать о делах[611]; освятил и открыл на Вулкановой площади[612], к величайшему негодованию знати, храм Согласия, и единодушным решением народа верховный понтифик Корнелий Брабат вынужден был говорить перед ним установленные для этого слова[613], хотя он и заявил, что по обычаю предков освящать храм может только консул или главнокомандующий. Вследствие этого, по решению сената, было сделано предложение народу, чтобы никто не освящал храма или жертвенника без приказания сената или большинства народных трибунов.
Теперь расскажу я об одном, не важном само по себе обстоятельстве, если бы оно не служило доказательством свободомыслия плебеев в их борьбе с гордостью знати.
Флавий пришел к своему больному товарищу навестить его. Сидевшие там знатные юноши сговорились не вставать перед ним; тогда Флавий велел принести туда свое курульное кресло и со своего почетного места поглядывал на врагов своих, мучимых завистью. Впрочем, Флавия избрала эдилом партия самых низких людей[614], получившая значение благодаря цензорству Аппия Клавдия, который первый осквернил сенат, избрав в него сыновей вольноотпущенников; когда же никто не признал этих выборов правильными и он не достиг в сенате того влияния, к которому стремился, Аппий распределил по всем трибам людей низкого происхождения и тем подкупил форум и Марсово поле[615]. Избрание Флавия возбудило такое негодование знатных лиц, что многие сняли с себя золотые кольца и бляхи[616]. С этого времени граждане распались на две партии: народ благонамеренный, уважавший и почитавший людей знатного происхождения, имел одну цель, а пария людей низких – другую, пока не были избраны цензорами Квинт Фабий и Публий Деций. Первый из них – отчасти для того, чтобы водворить согласие, а отчасти с той целью, чтобы выборы не были в руках людей самого низкого происхождения, – выделил всю эту толпу и составил из нее четыре трибы, названные им «городскими». Мера эта, говорят, была принята с такою благодарностью, что за эту разумную организацию сословий Фабий получил прозвище «Величайший» [617], чего не получил за столько побед. Он же, говорят, установил торжественные процессии всадников[618] в квинктильские иды.
Книга X
Устройство колоний и покоренных городов; экспедиция в Умбрии; победа над эквами (1). Экспедиция Клеонима Лакедемонского к берегам Италии; победа над ним патавийцев (2). Победа римлян над марсами; неудача в Этрурии (3). Прибытие диктатора и взятие этрусского лагеря (4–5). Избрание плебеев в понтифики и авгуры (6–8). Подтверждение закона об апелляции к народу; война с эквами, осада Неквина (9). Взятие его; неудачная попытка этрусков поднять галлов против Рима (10). Опустошение Этрурии; вызывающий образ действий самнитов (11). Союз Рима с Луканией; победы под Волатеррами и у Бовиана (12). Этруски и самниты готовятся к новой войне; избрание в консулы Квинта Фабия Максима (13). Блестящая победа над самнитами (14). Победа над апулийцами; опустошение Самния (15). Самниты стараются поднять этрусков (16). Разорение самнитских городов и обогащение римского войска добычей (17). Грандиозные приготовления в Этрурии; раздоры римских консулов; победа римлян (18–19). Удачи самнитов; поражение их и возвращение захваченной ими добычи (20). Рим встревожен настроением Этрурии и соседних племен (21). Выбор консулов для этих войн (22). Спор между патрицианскими и плебейскими женщинами; суд над ростовщиками (23). Спор между консулами, кому где воевать (24). Фабий в Этрурии (25). Неудача Сципиона там же (26). Решительная битва с галлами и самнитами; самопожертвование Публия Деция; победа римлян (27–29). Удачи римлян в Этрурии и Самнии (30). Новое поражение союзников; трудность и продолжительность самнитских войн (31). Новая война в Самнии; нападение самнитов на римский лагерь (32). Отражение их; прибытие подкрепления из Рима (33). Занятие римлянами покинутых самнитских городов (34). Нерешительная битва консула Атилия с самнитами в Апулии; взаимная боязнь противников; победа римлян (35–36). Неудачная попытка самнитов занять Интерамну и наказание их (36). Опустошение Этрурии; покорность главных этрусских городов; триумф консула без согласия сената (37). Чрезвычайные приготовления самнитов (38). Консулы опустошают Самний и готовятся к решительной битве (39). Обманное показание пуллария и смерть его (40). Поражение самнитов, занятие их лагеря и Аквилонии (41–42). Взятие римлянами Коминия (43). Консулы награждают воинов и идут разрушать сами города (44). Восстание фалисков; успехи римлян в Самнии (45). Триумф Папирия; ропот народа на налоги; успехи в Этрурии; триумф Карвилия (46). Внутренние события (47).