37. Магон, возвратившись к Гадесу, куда его не пустили, причалил с флотом к Кимбиям – местечку, находящемуся недалеко от Гадеса. Отправляя в город послов с жалобой на то, что перед ним, союзником и другом, были закрыты ворота, причем горожане оправдывались тем, что это произошло вследствие стечения народа, враждебно настроенного против карфагенян за произведенные кое-где сходившими с кораблей воинами грабежи, он выманил для переговоров их суфетов[960] (представители высшей власти у карфагенян) с квестером и, истерзав их ударами плетей, приказал распять на крестах. Отсюда Магон направился с флотом к острову Питиусе[961], лежащему от материка приблизительно в ста милях и населенному тогда карфагенянами. Поэтому флот принят был дружественно и не только охотно снабжен съестными припасами, но для пополнения его доставили молодых людей и оружие. Полагаясь на них, пунийский вождь переправился к Балеарским островам, находившимся отсюда в пятидесяти милях. Балеарских островов два: один из них больше и богаче оружием и мужами; там есть и гавань, где Магон – как раз был уже конец осени – надеялся с удобством прозимовать. Но флот его был встречен так неприязненно, как будто бы на этом острове жили римляне. В употреблении у них, главным образом, и теперь, а тогда исключительно было одно оружие – пращи, и решительно ни один человек из другого племени не дошел до такого искусства в употреблении этого оружия, каким отличаются балеарцы перед всеми остальными. Поэтому они пустили такую массу камней, сыпавшихся подобно чрезвычайно частому граду, на приближавшийся уже к острову флот, что неприятели, не осмелившись вступить в гавань, повернули корабли в открытое море. Отсюда они переправились на меньший из Балеарских островов, почва которого была плодородна, но по силе мужей и оружия он уступал первому. И вот, сойдя с кораблей, выше гавани, в укрепленном месте они располагаются лагерем. Овладев без боя городом и островом, набрав здесь 2000 человек вспомогательного войска и отправив их в Карфаген, они вытащили на берег корабли на зимовку. После удаления Магона от берегов жители города Гадеса сдались римлянам.
38. Вот что было совершено в Испании под личным предводительством и главным начальством Публия Сципиона. Сам он, передав управление провинцией Луцию Лентулу и Луцию Манлию Ацидину, с десятью кораблями возвратился в Рим и в заседании сената, происходившем за чертою города в храме Беллоны, дал отчет о своих действиях в Испании: сколько раз он победил врагов в открытом поле, сколько неприятельских городов взял штурмом, какие племена подчинил римскому народу. По его словам, он шел в Испанию против четырех главнокомандующих, против четырех победоносных войск и не оставил ни одного карфагенянина в этих землях. Скорее была сделана попытка, можно ли за эти подвиги надеяться на триумф, чем высказано настойчивое требование, так как было известно, что до того времени никто не получал триумфа, кто вел войну, не занимая высшей государственной должности. По закрытии заседания сената он вступил в город и внес в государственную казну 14 342 фунта серебра и большое количество чеканной монеты.
Затем Луций Ветурий Филон председательствовал в комициях для избрания консулов, и все центурии с большим жаром провозгласили консулом Публия Сципиона. В товарищи ему дают Луция Лициния Краса, верховного понтифика. Между прочим рассказывают о том, что никогда за эту войну не было большего наплыва народа на комициях, чем в данном случае. Сходились со всех сторон не только для того, чтобы подавать голоса, но и для того, чтобы взглянуть на Сципиона; толпа стекалась в его дом и на Капитолий, когда он приносил в жертву сотню быков, обещанных им в Испании Юпитеру. Все твердо верили в то, что, как Гай Лутаций окончил предшествовавшую Пуническую войну, так и Публий Корнелий положит конец настоящей, и как изгнал он карфагенян из всей Испании, так же изгонит их и из Италии, и уже назначали ему в управление провинцию Африку, как будто бы в Италии война была окончена. Затем происходили комиции для избрания преторов. Избраны были двое, бывшие тогда плебейскими эдилами, – Спурий Лукреций и Гней Октавий, и из частных лиц Гней Сервилий Цепион и Луций Эмилий Пап.
Когда на четырнадцатый год Пунической войны [205 г.] вступили в должность консулы Публий Корнелий Сципион и Публий Лициний Красс, им назначены были провинции: Сицилия – Сципиону, без жребия, с согласия его товарища, так как забота о священнодействиях удерживала верховного понтифика в Италии, а Крассу – Бруттий. Затем по жребию были распределены провинции между преторами. Городская претура досталась Гнею Сервилию, Ариминий – так называли Галлию – Спурию Лукрецию, Сицилия – Луцию Эмилию и Гнею Октавию – Сардиния.
Заседание сената происходило на Капитолии. Здесь, по докладу Публия Сципиона, состоялось постановление сената, чтобы игры, обещанные им во время военного бунта в Испании, были отпразднованы на те деньги, которые сам он внес в государственную казну.
39. Затем он приказал ввести в сенат сагунтийских послов, из которых старший держал такую речь: «Хотя, сенаторы, нет бедствий выше тех, которые мы претерпели, чтобы до конца доказать вам свою верность, все же ваши заслуги и заслуги ваших полководцев по отношению к нам так велики, что мы не досадуем за испытанные нами несчастья. Из-за нас вы предприняли войну и, предприняв, четырнадцатый год ведете ее так упорно, что часто и сами доходили до критического положения, и доводили до него карфагенян. В то время как в Италии у вас была такая жестокая война и с таким врагом, как Ганнибал, вы отправили в Испанию консула с войском, как бы для того чтобы собрать останки от постигшего нас крушения. Публий и Гней Корнелии, со времени своего прибытия в провинцию, не упускали ни одной минуты, чтобы делать все благоприятное для нас и вредное для врагов наших. Уже прежде всего они возвратили нам наш город; затем, разослав по всей Испании людей разыскивать наших сограждан, проданных в рабство, они возвратили их из рабства к свободе. Когда дело уже было близко к тому, чтобы нам переменить свое самое жалкое существование на желанную судьбу, оба ваши полководца, Публий и Гней Корнелии, погибли, повергнув в большую печаль нас, чем вас. Тогда-то нам казалось, что мы возвращены из разных мест на старое пепелище лишь для того, чтобы снова погибнуть и вторично видеть разрушение своего родного города. Чтобы погубить нас, вовсе не нужно было ни полководца, ни войска карфагенского; с нами могут легко справиться турдулы, исконные враги наши, которые были причиною и первого нашего несчастья; но вдруг, сверх всякого ожидания, вы послали нам вот этого Публия Сципиона, и мы считаем себя счастливейшими из всех сагунтийцев, так как видим его, всю нашу надежду и спасение, провозглашенным консулом и можем возвестить согражданам, что видели это. Когда в Испании он овладевал многими городами ваших врагов, он всегда из числа пленных выбирал сагунтийцев и отправлял их обратно на родину; наконец Турдетании, до того враждебной нам, что Сагунт не мог бы существовать, пока это племя было цело, нанес войною такой удар, что не только нам – да не навлечем мы ненависти этим словом! – но даже нашим потомкам нечего их бояться. Мы видим разрушенным город тех людей, в угоду которым Ганнибал разрушил Сагунт; с их земель мы получаем подать, которая приятна нам не столько по приносимой ею выгоде, сколько потому, что удовлетворяет нашу жажду мщения. Принести благодарность за все эти благодеяния, а бóльших мы не могли бы ни ждать, ни желать от бессмертных богов, и послал нас, десять послов, сагунтийский сенат и народ; а вместе с тем поздравить вас, что за эти десять лет вы с большим успехом вели свои дела в Испании и в Италии: покорив Испанию оружием, вы владеете ей не до реки Ибер, но до крайних пределов, омываемых Океаном, и в Италии вы оставили Пунийцу только столько места, сколько охватывает вал его лагеря. Нам приказано не только вознести благодарность за это Юпитеру Всеблагому Всемогущему, охранителю Капитолия, но также, если вы позволите, принести на Капитолий в память победы вот этот дар – золотую корону. Мы просим у вас позволения на это и просим о том, чтобы вы, если соизволите, вашим решением утвердили и увековечили те блага, которые доставили нам ваши главнокомандующие».
Сенат ответил сагунтийским послам, что как разрушение, так и восстановление Сагунта для всех народов будет доказательством соблюдения союзнической верности обеими сторонами. Римские предводители правильно, в порядке и согласно с волею сената, восстановили Сагунт и освободили от рабства сагунтийских граждан, и равным образом все прочие милости оказаны им согласно воле сената; они позволяют им возложить дар на Капитолий. Затем приказывают предоставить им квартиру и содержание на государственный счет и дать в подарок на каждого не менее десяти тысяч медных ассов. После того были введены в сенат и выслушаны остальные посольства. По просьбе сагунтийцев позволить им осмотреть Италию в тех пределах, где это может быть сделано безопасно, им дали проводников и разослали по городам письма, чтобы испанцам оказывали дружественный прием. Тогда сделан был доклад о государственных делах, о наборе войск и о разделе провинций.
40. Когда среди народа ходил слух, что Африка, как новая провинция, предназначается без жребия Публию Сципиону, сам он, уже не удовлетворяясь заурядной славой, говорил, что он провозглашен консулом не только для ведения войны, но и для окончания ее, и что этого нельзя иначе достигнуть, как только самому переправиться с войском в Африку, и если сенат будет противиться, то он будет действовать в этом духе через народ. Это его намерение совсем не понравилось влиятельнейшим из отцов, причем, однако, они, из страха или из желания пользоваться расположением народа, не решались громко высказывать свое неодобрение.
Только Квинт Фабий Максим, когда спросили его мнение, сказал так: «Я знаю, многим из вас, сенаторы, кажется, что сегодня идет вопрос о деле решенном и что напрасно будет держать речь тот, кто станет высказывать свой взгляд относительно провинции Африки, точно вопрос о ней открыт.