ое впечатление на умы.
Пока Масинисса в скрытой пещере лечил травами свою рану, он несколько дней жил разбоем двух всадников. Но как только рана затянулась, и, казалось, он мог выносить тряску, он со страшной дерзостью устремился, чтобы вернуть свое царство. Когда, собрав на самом пути не боле 40 всадников, он прибыл в землю мезулиев, уже открыто объявляя, кто он, то произвел сильное волнение, как вследствие прежнего расположения к нему, так и вследствие неожиданной радости, потому что видели невредимым того, которого считали погибшим; в течение нескольких дней к нему сошлись 6000 вооруженных пехотинцев и 4000 всадников, и он не только был хозяином в царстве своего отца, но даже опустошал владения союзных карфагенянам народов и пределы масесулиев – то было царство Сифака. Вызвав на войну Сифака, он засел между Циртой и Гиппоном, среди гор, удобных для всяких предприятий.
33. Итак, считая это дело уже слишком значительным, чтобы вести его через префектов, Сифак послал часть войска со своим юным сыном, по имени Вермина, и приказал ему, сделав обходное движение, напасть на врага, когда все его внимание будет устремлено на него, Сифака. Вермина, назначенный для нападения из скрытого места, отправился ночью, а Сифак двинулся днем по открытой дороге, как человек, имеющий в виду встретиться с врагом и дать правильное сражение. Признав, что наступило время, когда посланных в обход можно было считать достигшими назначения, Сифак тоже повел по отлогому холму, ведущему к неприятелю, свое войско, выстроенное вдоль противолежащей горной цепи, надеясь как на свою многочисленность, так особенно на приготовленную с тыла засаду. Масинисса, полагаясь преимущественно на более выгодное местоположение, где ему предстояло сразиться, тоже направил своих воинов на врага. Битва была ожесточенная и долго оставалась нерешительной, так как Масиниссу поддерживала позиция и мужество воинов, а Сифака – весьма значительное численное превосходство. Тот факт, что эта многочисленная толпа была разделена и одна часть теснила врага с фронта, а другая его окружила, дал Сифаку несомненную победу, и даже убежать врагам было невозможно, так как они были заперты с фронта и с тыла. Итак, все пехотинцы и всадники были избиты или взяты в плен; только около 200 всадников Масинисса собрал вокруг себя и, разделив их на три отряда, приказал им прорваться сквозь ряды врагов и назначил место, куда они должны были сойтись после бегства врассыпную. Сам он пробился среди вражеских стрел в том месте, куда устремился; два отряда застряли: один в страхе предался врагу, другой, оказывавший более упорное сопротивление, был засыпан и уничтожен вражескими стрелами. Вермина гнался почти по пятам; но, направляя путь то в ту, то в другую сторону, Масинисса обманывал его и наконец заставил отказаться от преследования, так как оно надоело ему и довело его до отчаяния; сам же с 60 всадниками добрался до Малого Сирта. Здесь, поддерживаемый возвышающим дух сознанием, как часто он пытался вернуть отцовское царство, он провел все время между пунийскими Эмпориями и племенем гарамантов до самого прибытия в Африку Гая Лелия с римским флотом. Эти обстоятельства склоняют меня думать, что и позже Масинисса пришел к Сципиону скорее с незначительным отрядом: указываемое писателями большое число приличествует царю, а это незначительное число соответствует судьбе изгнанника.
34. Потеряв отряд всадников с префектом и заготовив другую конницу при помощи нового набора, карфагеняне ставят во главе ее Ганнона, сына Гамилькара. Затем они вызывают Газдрубала и Сифака письмами через вестников и, наконец, через послов. Газдрубалу велят прийти на помощь почти осажденному отечеству; Сифака просят помочь Карфагену и всей Африке.
Сципипон стоял в то время лагерем у Утики, приблизительно на расстоянии тысячи шагов от города, перенеся его с побережья, где в течение нескольких дней его стоянка была соединена со стоянкой флота. Получив конницу, далеко не достаточную не только для нападения на врага, но даже для защиты полей от опустошения, Ганнон прежде всего принял меры к тому, чтобы увеличить число всадников вербовкой. Не гнушаясь и другими племенами, он преимущественно нанимал нумидийцев, лучших всадников в Африке. Уже у него было до 4000 конницы, как он занял город, по имени Салека, на расстоянии приблизительно пятнадцати миль от римского лагеря.
Когда об этом доложено было Сципиону, он сказал: «Всадники проводят летнее время в крытых помещениях! Пусть их будет хоть больше, только бы они были под предводительством такого вождя!» Считая, что ему тем меньше следует медлить, чем более лениво действуют враги, Сципион приказал Масиниссе, посланному вперед с конницей, подъехать к воротам и вызвать врага на бой. Когда все их полчища выступят из города и начнут его теснить в бою сильнее, чем он может без труда выдержать, то пусть он начнет мало-помалу отступать: он, Сципион, вовремя вступит в битву. Подождав столько времени, сколько считал достаточным, чтобы ушедший вперед союзник его мог выманить врага, Сципион последовал с римской конницей и, под прикрытием холмов, весьма удобно расположенных по извилинам пути со всех сторон, незаметно подошел. Согласно уговору, Масинисса, принимая вид то устрашающего, то боящегося, или подъезжал к самым воротам, или отступая и своей притворной робостью придавая врагу смелости, вызывал его на безрассудное преследование. Враги не все еще выступили, и вождь испытывал различные затруднения, заставляя одних с похмелья и со сна браться за орудие и взнуздывать лошадей, мешая другим выбегать из всех ворот врассыпную, нестройной толпой, без порядка, не дождавшись сигнала. Первых, неосторожно нападающих, задерживал Масинисса; затем, когда большее число одновременно сплоченной массой бросилось из ворот, то условия боя сравнялись; наконец, когда уже вся конница приняла участие в битве, Масинисса не мог более выдержать. Однако он не бросился бежать врассыпную, а отражал их нападения, постепенно отступая, пока увлек к холмам, прикрывавшим римскую конницу. Тут выскочили всадники, сами не утомленные и на свежих лошадях, и окружили утомленных битвой и преследованием Ганнона и африканцев; и Масинисса, вдруг повернув коней, возвратился в битву. Около 1000 человек, которые сражались в первом ряду и которым потому трудно было отступить, были отрезаны с самим вождем Ганноном и перебиты; остальных, которые были напуганы главным образом смертью вождя, а потому бежали врассыпную, победители преследовали на пространстве тридцати миль и захватили в плен или убили еще до 2000 всадников. Точно было известно, что в числе их находилось не менее 200 карфагенских всадников, некоторые известные своим богатством и знатностью.
35. Случайно в тот же день, когда произошло это сражение, возвратились с припасами корабли, возившие добычу в Сицилию, как бы предчувствуя, что они пришли забрать другую добычу. Не все писатели свидетельствуют, что два одноименных карфагенских вождя были убиты в двух конных сражениях, опасаясь, вероятно, впасть в ошибку, дважды рассказав об одном и том же событии; Целий и Валерий рассказывают еще о пленении Ганнона. Сципион одарил префектов и всадников соответственно заслугам каждого, но самые блестящие дары из всех получил Масинисса; поставил крепкий гарнизон в Салеке и выступил с остальным войском; он не только опустошил поля повсюду, где шел, но и завоевал города и некоторые деревни и распространил ужасы войны на обширном пространстве. На седьмой день Сципион вернулся в лагерь с большим количеством людей и скота и всякого рода добычи и отпустил корабли, опять тяжело нагрузив их вражескими доспехами. Затем, прекратив небольшие набеги и опустошения, все силы войны он обратил на осаду Утики, располагая впоследствии, в случае занятия ее, сделать ее опорным пунктом для прочих предприятий. Одновременно к той стороне города, которая омывается морем, придвинуты были флотские воины, а к холму, возвышающемуся почти над самыми стенами, сухопутное войско. Одни метательные машины и прочие снаряды он привез с собой, другие были присланы из Сицилии вместе с припасами, а новые были сооружаемы в арсенале многочисленными ремесленниками, которые нарочито были собраны.
Всю надежду жители Утики, окруженные со всех сторон такими силами, полагали на карфагенский народ, а карфагенский народ на Газдрубала, при условии, если ему удастся поднять Сифака. Но все шло медленнее, чем желали нуждавшиеся в помощи. Набрав путем самой усиленной вербовки до 30 000 пехотинцев и 3000 всадников, Газдрубал, однако, не решился придвинуть лагерь ближе к врагу до прибытия Сифака. Сифак пришел с 50 000 пехоты и 10 000 всадников и, двинувшись немедленно от Карфагена, расположился недалеко от Утики и римских укреплений. Прибытие этих сил имело все же то следствие, что Сципион, в течение почти сорока дней тщетно всячески осаждавший Утику, удалился оттуда, не достигнув цели; ввиду же того, что уже наступала зима, он укрепил зимний лагерь на мысе, который, соединяясь с материком при посредстве невысокой горной цепи, значительно выступает в море, и окружил общим валом и то место, куда были вытащены корабли. Посередине хребта был расположен лагерь легионов; сторону, обращенную к северу, занимали вытащенные на берег корабли и флотский экипаж, южный склон, выходящий к другому берегу – конница. Эти события произошли в Африке до конца осени.
36. Кроме хлеба, собранного отовсюду с полей путем опустошения их, и припасов, доставленных из Сицилии и Италии, пропретор Гней Октавий привез огромное количество хлеба из Сардинии от претора Тиберия Клавдия, который управлял этой провинцией; таким образом наполнены были не только уже существовавшие ранее житницы, но и сооруженные вновь. Не хватало одежды для войска. Октавию было поручено переговорить с претором, нельзя ли заготовить и прислать что-нибудь из этой провинции. И это дело было устроено весьма быстро: в короткое время было доставлено 1200 тог и 12 000 туник.
В то лето, когда в Африке происходили эти события, консул Публий Семпроний, имевший провинцией землю бруттийцев, дал Ганнибалу во время самого пути беспорядочную битву в Кротонской области. Сражались двигавшиеся колонны, а не боевые строи; римляне были обращены в бегство, и из войска консула погибло до 1200 воинов не столько в битве, сколько среди суматохи; поспешно римляне вернулись в лагерь, но враги все же не решились осадить его. Впрочем, в тиши следующей ночи консул двинулся оттуда и, послав вперед вестника к проконсулу Публию Лицинию, чтобы он подошел со своими легионами, соединил войска. Таким образом к Ганнибалу вернулись два вождя и два войска; и сражение не заставило ждать себя, так как консулу придавали мужества удвоенные силы, а Пунийцу – недавняя победа. В первую шеренгу Семпроний вывел свои легионы, легионы Публия Лициния были помещены в резерве. В начале битвы консул дал обет построить храм Фортуне Первородной