11. По прочтении этого письма сенат решил, чтобы консул Гай Аврелий приказал войску быть в Аримине в тот же день, в который он назначил ему собраться в Этрурии. Пусть он сам отправится для подавления восстания в Галлии, говорилось далее, если это можно сделать с пользой для государства; если же нет – пусть напишет претору Луцию Фурию, чтобы тот, по прибытии к нему из Этрурии легионов Аврелия, шел для освобождения колонии от осады, отправив взамен их в Этрурию 5000 союзников, чтобы те стояли там для охраны. Затем сенат решил отправить послов в Африку – сначала в Карфаген, затем тех же к Масиниссе в Нумидию. В Карфаген для того, чтобы заявить, что гражданин их Гамилькар, оставленный в Галлии с войском Газдрубала или, может быть, позже, с войском Магона, – наверняка неизвестно, – вопреки договору начал войну, призвав к оружию против римского народа войска галлов и лигурийцев. Если им угодно иметь мир, то они должны отозвать его и выдать римскому народу. Вместе с тем послам приказано было заявить, что не все перебежчики возвращены и большая часть их, по слухам, открыто живет в Карфагене: их-де дóлжно разыскать и схватить, чтобы, согласно договору, возвратить им. Это поручено было передать карфагенянам. Масиниссе приказано было поздравить не только с возвращением отцовского царства, но и с увеличением его, так как к нему была присоединена самая богатая часть земель Сифака; кроме того, велено было передать, что с царем Филиппом начата война, так как-де он отправил вспомогательные войска карфагенянам, причиняя обиды союзникам римского народа, вынудил в самый разгар войны в Италии отправлять флот и войско в Грецию и, разъединяя таким образом силы римлян, был главным виновником того, что они слишком поздно переправились в Африку. Пусть попросят прислать для этой войны вспомогательное войско из нумидийских всадников. Даны были богатые подарки для поднесения царю, а именно: золотые и серебряные сосуды, пурпурная тога, туника, украшенная изображениями пальмовых ветвей, с жезлом из слоновой кости, и тога, окаймленная пурпуром, с курульным креслом. Сверх того, послам приказано было пообещать, что римский народ с полной готовностью, сообразно его заслугам, сделает, по его указанию, если что нужно для поддержания или увеличения его царства. В это же время явились в сенат послы от Вермины, сына царя Сифака, извиняясь молодостью и неопытностью и слагая вину на коварство карфагенян: и Масинисса-де сделался из врага другом римского народа, и Вермина постарается, чтобы ни Масинисса, ни кто-нибудь другой не превзошел его услугами римскому народу. Поэтому-де они просят сенат назвать Вермину царем, союзником и другом. Послам дан был ответ, что и отец его Сифак без причины из союзника и друга вдруг сделался врагом римского народа, и сам он первые шаги молодости направил на войну против римлян. Итак, прежде чем добиваться названия царя, союзника и друга, ему нужно просить мира у римского народа. Это почетное наименование римский народ привык давать за великие услуги, оказанные ему царями. В Африке будут римские послы, и им сенат поручит предложить Вермине условия мира с тем, чтобы окончательное решение было предоставлено римскому народу. Если Вермина пожелает что-нибудь прибавить к этим условиям, или изъять из них, или изменить, то ему снова придется обратиться с просьбой к сенату. В качестве послов с этими поручениями в Африку были отправлены Гай Теренций Варрон, Спурий Лукреций и Гней Октавий. Каждому дана была пентера.
12. Затем в сенате было прочитано письмо претора Квинта Минуция, провинцией которого была земля бруттийцев: в Локрах из сокровищницы Прозерпины ночью тайно унесены деньги и нет никаких следов, кем совершено это преступление. Сенат с негодованием отнесся к тому, что не прекращаются святотатства и что людей не останавливает даже такой ясный и недавний пример, как пример Племиния, совершившего преступление и понесшего наказание за него[1003]. Консулу Гаю Аврелию было поручено написать претору, находящемуся в области бруттийцев, произвести, согласно решению сената, следствие об ограблении сокровищницы таким же образом, как это сделал три года тому назад претор Марк Помпоний; деньги, какие будут найдены, положить обратно; если будет найдено меньше – дополнить и принести искупительные жертвы, если будет угодно, согласно прежнему решению понтификов. Усердие искупить оскорбление этого храма увеличилось еще вследствие того, что в то же самое время получены были известия о чудесных знамениях во многих местах. В Лукании, как передавали, небо пылало; в Приверне в продолжение целого дня, при ясном небе, солнце было багровое; в Ланувии ночью в храме Юноны Спасительницы раздался страшный треск. Передавали уже и о появлении уродов во многих местах: в области сабинян родилось дитя неизвестно какого пола – мужского или женского; оказался другой, уже шестнадцатилетний, тоже сомнительного пола; в Фрузиноне родился ягненок со свиной головой, в Синуэссе – поросенок с человечьей головой, в Лукании на общественном поле – жеребенок о пяти ногах. Все они были признаны отвратительными уродами и выродками. Наибольшее отвращение вызывали гермафродиты, и приказано было тотчас выбросить их в море, как сделано было с подобным же уродцем весьма недавно, в консульство Гая Клавдия и Марка Ливия [207 г.].
Тем не менее по поводу этого чуда велено было децемвирам обратиться к Сивиллиным книгам. Децемвиры на основании книг приказали совершить те же самые религиозные обряды, какие весьма недавно были совершены по поводу такого же чуда. Кроме того, приказали, чтобы двадцать семь девиц пели по городу гимн и чтобы был принесен дар Юноне Царице. Об исполнении этого, на основании ответа децемвиров, позаботился консул Гай Аврелий. Гимн сочинил, как во времена отцов Ливий, так в то время – Публий Лициний Тегула.
13. По исполнении всех очистительных религиозных обрядов – ибо и в Локрах Квинт Минуций произвел следствие о святотатстве, взыскал с имущества виновных деньги и положил обратно в сокровищницу – консулы хотели отправиться в свои провинции. В это время в сенат явились многие частные лица, которым в том году следовало уплатить третий взнос денег, данных ими заимообразно консулам Марку Валерию и Марку Клавдию [210 г.], ввиду заявления консулов, что в настоящее время платить неоткуда, так как средств казны едва достаточно для новой войны, которую приходится вести с большим флотом и большим войском. Сенат не мог не признать справедливыми жалобы этих лиц. «Если, – говорили они, – государство желает пользоваться и для Македонской войны деньгами, данными на Пуническую войну, то, ввиду возникновения одной войны за другой, что другое может случиться, как не то, что их деньги будут конфискованы за благодеяние, как будто бы за преступление перед государством?» Так как их требование было справедливо, а между тем у государства не было средств заплатить долг, то сенаторы остановились на решении, удовлетворявшем справедливости и пользе: так как бóльшая часть кредиторов заявляла, что продаваемых земель много, а им нужно купить земли, то сенат решил предоставить им общественной земли не далее пятидесятого камня; консулы-де оценят эти земли, и в знак того, что они общественные, положат пошлину на каждый югер по ассу; таким образом, если кто пожелает иметь деньги вместо земли, когда государство будет в состоянии платить, то тот может возвратить общественную землю народу. Частные лица с радостью согласились на это условие. Поле было названо «третья доля», так как было отдано за третью часть денег.
14. Затем Публий Сульпиций, после произнесения обетов на Капитолии, с ликторами, одетыми в военные плащи, отправился из города и прибыл в Брундизий. Распределив по легионам изъявивших желание старых воинов из африканского войска и выбрав корабли из флота консула Гнея Корнелия, он отправился из Брундизия и на другой день приплыл в Македонию. Там к нему явились послы афинян с просьбой освободить их от осады. Тотчас был отправлен в Афины Гай Клавдий Центон с 20 военными кораблями и 1000 воинов, так как не сам царь осаждал Афины. В это время он занят был главным образом осадой Абидоса, после того как уже испробовал силы в морских сражениях с родосцами и Атталом, без успеха в том и другом сражении. Но мужество придавал ему, кроме врожденной отваги, союз, заключенный с сирийским царем Антиохом; при этом они разделили уже между собой Египет, на который оба стали нападать, услыхав о смерти царя Птолемея.
Афиняне, сохранившие из времен цветущего положения своего государства только гордость, затеяли войну с Филиппом совсем неосновательно. Два акарнанских юноши, не посвященные, вошли вместе с прочей толпой в храм Цереры во время празднования мистерий, не понимая, что это грех. Речь легко выдала их, когда они относительно чего-то стали предлагать нелепые вопросы, и их отвели к предстоятелям храма; хотя ясно было, что они вошли по ошибке, однако их убили, как будто они совершили страшное преступление. Об этом, таком гнусном и враждебном поступке, акарнанцы донесли Филиппу и добились того, что он дал им вспомогательный отряд из македонян и позволил идти войною на афинян. Это войско на первый раз опустошило огнем и мечом Аттику и возвратилось в Акарнанию со всякого рода добычей. Это нападение было первым поводом к раздражению. Затем началась настоящая война, которая взаимно была объявлена на основании решения государства. Когда царь Аттал и родосцы, преследуя отступавшего в Македонию Филиппа, приплыли на остров Эгину, Аттал переправился в Пирей, чтобы возобновить и укрепить союз с афинянами. Когда он входил в город, то навстречу ему вышли все граждане с женами и детьми, жрецы со своими знаками отличия, даже чуть не были подняты со своих мест сами боги.
15. Тотчас народ был созван в собрание, чтобы царь лично мог высказать свои желания; затем признано было более сообразным с достоинством царя, чтобы он письменно высказал то, что ему угодно, чем краснеть, когда будет перечислять свои благодеяния государству или когда толпа своими заявлениями и восклицаниями, чрезмерно льстя, будет еще более оскорблять его скромность. В письме, которое было отправлено в собрание и прочитано там, прежде всего упоминалось о благодеяниях, оказанных им государству, затем о подвигах, совершенных против Филиппа, наконец, прибавлялось увещание взяться за оружие, пока у них есть он, родосцы, а в ту пору еще и римляне: потом-де они напрасно будут искать упущенного случая, если не воспользуются им теперь. Затем были выслушаны послы родосцев, которые только что оказали благодеяние, отняв и возвратив четыре военных корабля афинян, недавно захваченных Филиппом. Таким образом, с величайшим единодушием решена была война против Филиппа. Сначала были возданы чрезмерные почести царю Атталу, затем и родосцам. Тогда в первый раз заговорили о прибавлении к десяти старым трибам новой, которая должна быть названа Атталовой. Родосцам был подарен золотой венок за храбрость и дано право гражданства, как прежде родосцы дали его афинянам. После этого царь возвратился к флоту на Эгину. Родосцы с Эгины отправились к Кие