[1124], пятьсот немедленно, а две с половиной тысячи – после утверждения мира сенатом и народом римским, а потом в продолжение двенадцати лет ежегодно по тысяче талантов. Мы требуем также, чтобы и Евмену было уплачено четыреста талантов и доставлено остальное количество хлеба, следовавшего его отцу. Когда мы определим все это договором, вы постараетесь о том, чтобы мы были уверены в исполнении его, и некоторым ручательством этого будет, если вы дадите нам двадцать заложников по нашему выбору; но нам ясно, что для римского народа никогда нет мира там, где Ганнибал: выдачи его мы требуем прежде всего. Также вы выдадите этолийца Фоанта, виновника этолийской войны, ибо он вооружил против римлян вас надеждой на этолийцев, а их надеждой на вас; вместе с ним вы выдадите акарнанца Мнесилоха и халкидян Филона и Евбулида. Царь должен заключить мир при очень тяжелом положении, потому что заключает его позже, чем мог; если же и теперь он будет медлить, то пусть знает, что царям с высоты величия труднее скатиться до средины, чем от средины низринуться донизу». Послам царь дал полномочие согласиться на все условия мира. Итак, решили отправить послов в Рим. Консул распределил войско на зимние квартиры в Магнесию, что на Меандре, в Траллы и в Эфес. Спустя несколько дней в Эфес к консулу были приведены от царя заложники и прибыли послы, которые должны были идти в Рим. В Рим же, куда пошли послы царя, отправился и Евмен одновременно с ними; за ними последовали посольства от всех народов Азии.
46. Пока происходили эти события в Азии, в Рим почти одновременно прибыли из провинции два проконсула, оба с надеждой на триумф, Квинт Минуций из Лигурии и Маний Ацилий из Этолии. Выслушав доклад о деяниях, совершенных тем и другим, сенат Минуцию отказал в триумфе, а Ацилию присудил его с большим единодушием за победы над царем Антиохом и этолийцами, и он торжественно вступил в город. В этом триумфе несли впереди 230 военных знамен, серебра в слитках 3000 фунтов, чеканного в количестве 113 000 аттических тетрадрахм и 249 000 кистофоров[1125] и множество тяжелых серебряных сосудов чеканной работы; несли также серебряную царскую утварь и великолепные материи, 45 золотых венков, дар союзных государств, и оружие всякого рода; знатных пленников, этолийцев и царских вождей вели 36. Этолийский вождь Демокрит за несколько дней до триумфа ночью бежал из темницы и, преследуемый стражами, пронзил себя мечом на берегу Тибра, прежде чем его схватили. Недоставало только воинов, которые следовали бы за колесницей триумфатора; во всех же других отношениях триумф был великолепен и по внешнему виду, и по славе дел.
Радость этого триумфа была уменьшена печальной вестью из Испании о том, что в несчастном сражении с лузитанами в земле бастетанов у города Ликона под предводительством проконсула Луция Эмилия из римского войска пало 6000 человек, прочие в страхе бросились за вал, с трудом защитили лагерь и, словно беглецы, большими переходами отступили в мирную область. Такая весть пришла из Испании. Из Галлии прибыли послы от жителей Плацентии и Кремоны; претор Луций Аврункулей ввел их в сенат; вследствие их жалоб на недостаток колонистов, так как иные из них погибли во время войн, иные от болезней, а некоторые оставили колонии вследствие надоедливого соседства с галлами, сенат постановил, чтобы консул Гай Лелий, если ему угодно, набрал 6000 семейств для распределения их в тех колониях, а претор Луций Аврункулей назначил триумвиров для вывода этих колонистов. В триумвиры были назначены Марк Атилий Серран, Луций Валерий Флакк, сын Публия, и Луций Валерий Таппон, сын Гая.
47. Немного спустя, так как приближалось уже время консульских комиций, из Галлии прибыл в Рим консул Гай Лелий. Он не только, по постановлению сената, состоявшемуся в его отсутствие, набрал колонистов для пополнения населения Кремоны и Плацентии, но и доложил о необходимости вывести две новые колонии в землю, принадлежавшую бойям; по его настоянию сенат утвердил это предложение.
В это же время пришло письмо от претора Луция Эмилия о морском сражении при Мионнесе и о переправе консула Луция Сципиона с войском в Азию. По случаю морской победы на один день назначено было благодарственное молебствие, а на другой день, так как тогда римское войско в первый раз расположилось лагерем в Азии, молебствие о том, чтобы это предприятие окончилось благополучно и счастливо. Консулу повелели на каждом молебствии принести в жертву по 20 крупных жертвенных животных.
Затем состоялись консульские комиции, сопровождавшиеся большой борьбой: Марк Эмилий Лепид добивался консульства, несмотря на общее неудовольствие им за то, что он ради этого искательства оставил Сицилию, свою провинцию, не спросив на то разрешения сената. Вместе с ним добивались консульства Марк Фульвий Нобилиор, Гней Манлий Вульсон и Марк Валерий Мессала. Выбран был один Фульвий, так как прочие не получили достаточного числа центурий: на следующий день Фульвий, отклонив Лепида – Мессала уже потерял надежду быть выбранным, – избрал себе в товарищи Гнея Манлия. После этого были назначены преторы: два Квинта Фабия – Лабеон и Пиктор (Пиктор в этом году был посвящен во фламины Квирина), Марк Семпроний Тудитан, Спурий Постумий Альбин, Луций Плавций Гипсей и Луций Бебий Дивит.
48. Валерий Антиат рассказывает, что в консульство Марка Фульвия Нобилиора и Гнея Манлия Вульсона [189 г.] в Риме упорно держался слух, почти признанный достоверным, будто консул Луций Сципион и вместе с ним Публий Африканский, под предлогом возвращения им молодого Сципиона, были вызваны на свидание с царем и там схвачены; что, захватив вождей, царь тотчас пошел к римскому лагерю, взял его и уничтожил все римское войско; что вследствие этого этолийцы воспряли духом, отказались повиноваться приказаниям и послали своих полководцев в Македонию, Дарданию и Фракию набрать там наемников; что в Рим с известием об этом пропретор Авл Корнелий послал из Этолии Авла Теренция Варрона и Марка Клавдия Лепида. К этой басне Валерий присовокупляет, что в сенате между прочим этолийских послов спросили и о том, откуда они слышали, что римские вожди захвачены в Азии Антиохом и войско уничтожено; этолийцы будто бы ответили, что известие это они получили от своих послов, бывших при консуле. Не находя свидетельства об этом слухе ни у какого другого историка, я не могу ни подтверждать его собственным заключением, ни обойти молчанием, как ни на чем не основанный.
49. Этолийских послов ввели в сенат. Хотя и положение их дела, и злой рок должны бы были склонить их к тому, чтобы они сознанием и смирением старались снискать прощение своей вине или заблуждению, однако они начали с перечисления благодеяний, оказанных ими римскому народу. Почти порицая свою доблесть во время войны с Филиппом, они таким образом оскорбили слушателей заносчивой речью, а повторяя старое и забытое, довели дело до того, что сенаторы скорее вспомнили о неприятностях, причиненных этим народом, чем об услугах, и таким образом те, кто нуждался в сострадании, возбудили против себя гнев и ненависть. На вопрос одного из сенаторов, готовы ли они предоставить судьбу свою на усмотрение народа римского, и затем на вопрос другого, будут ли они иметь одних и тех же с римским народом друзей и врагов, они ничего не отвечали и тотчас получили повеление удалиться из храма. Тогда чуть не все сенаторы шумно заговорили, что этолийцы еще до сих пор всецело преданы Антиоху и что их гордость зависит от одной надежды на него; поэтому-де необходимо вести с ними войну, как с несомненными врагами, и окончательно смирить их дерзость. Раздражало сенаторов также и то обстоятельство, что этолийцы в то же самое время, когда просили у римлян мира, Долопии и Афамании грозили войною. Сенат согласно с мнением Мания Ацилия, победившего Антиоха и этолийцев, постановил – приказать этолийцам в тот же день удалиться из города и выйти из пределов Италии в продолжение пятнадцати дней. Авла Теренция Варрона послали для охраны их в дороге и объявили, что на будущее время со всякими этолийскими послами, которые явятся в Рим, не получив на то дозволения вождя, занимающего эту провинцию, и без сопровождения римского легата, будет поступлено, как с врагами. С таким ответом отпустили этолийцев.
50. После этого консулы сделали доклад о провинциях. Решено было, чтобы они по жребию разделили между собою Этолию и Азию; тому из них, которому достанется Азия, назначили войско, находившееся в распоряжении Луция Сципиона, а для укомплектования его – 4000 римской пехоты с 200 всадников и 8000 пехоты союзнической и латинской с 400 всадников. С этими войсками он должен был вести войну с Антиохом. Другому консулу назначили войско, находившееся в Этолии, а для укомплектования его предоставили набрать из граждан и союзников столько же, сколько разрешили его товарищу. Этому же консулу дано было повеление снарядить приготовленные в предшествующем году корабли и взять их с собою: он должен был вести войну не только с этолийцами, но перенести ее и на остров Кефаллению. Ему же, если он будет иметь возможность сделать это без ущерба для государства, поручили явиться в Рим к комициям, ибо, помимо необходимости избрать новых властей на год, решено было еще выбрать цензоров; если же что-либо задержит его, то о невозможности явиться ко времени комиций он должен был известить сенат. По жребию Этолия досталась Марку Фульвию, а Азия – Гнею Манлию. Затем бросили жребий между собою преторы: Спурию Постумию Альбину досталась городская претура и судопроизводство между иноземцами, Марку Семпронию Тудитану – Сицилия, Квинту Фабию Пиктору, фламину Квирина, – Сардиния, Квинту Фабию Лабеону – флот, Луцию Плавцию Гипсею – Ближняя Испания, а Луцию Бебию Дивиту – Дальняя Испания. Для Сицилии назначили один легион и флот, находившийся в этой провинции; новый претор должен был потребовать с сицилийцев две десятины хлеба и одну из них отправить в Азию, а другую в Этолию. Такое же количество хлеба сенат велел потребовать и от жителей Сардинии и доставить его к тем же войскам, которым был предназначен хлеб из