31. Убедившись, что бездействие в течение стольких дней вселило во врагов уверенность, что он первый ничего не предпримет, римский претор приказал Луцию Ацилию с левым флангом и с 6000 вспомогательных войск, набранных в провинции, обойти гору, которая была в тылу неприятелей, и, услышав крик, броситься на их лагерь. Они выступили ночью, чтобы враги не могли заметить их.
Флакк на рассвете послал Гая Скрибония, предводителя союзных войск, с отборной конницей левого фланга к неприятельскому валу. Когда кельтиберы заметили, что враги подходят ближе и притом в большем количестве против обыкновенного, вся конница их быстро выехала из лагеря, и вместе с тем дан был сигнал к выступлению пехоте. Согласно приказанию, Скрибоний, как только услыхал шум конницы, повернул коней и поскакал назад к лагерю. Тем беспорядочнее погнались за ними враги; сначала преследовали всадники, а затем и пехотинцы, в полной надежде в тот же день захватить лагерь; от вала они были не далее как на расстоянии пятисот шагов. Итак, полагая, что они достаточно отошли от своего лагеря и не могут защищать его, Флакк поставил в боевой порядок внутри окопов свое войско и разом ринулся с трех сторон; воины кричали не только для возбуждения пыла к бою, но также и для того, чтобы его слышали стоявшие в горах. Те немедленно, согласно приказанию, бросились к неприятельскому лагерю, где был оставлен отряд не более 5000 вооруженных людей; так как они пришли в ужас, вследствие своей малочисленности, многочисленности врагов и неожиданности нападения, то лагерь был взят почти без боя. Овладев лагерем, Ацилий зажег ту часть его, которая более всего могла быть видна сражающимся.
32. Прежде всего заметили пламя кельтиберы, замыкавшие строй; затем по всему войску разнеслась весть, что лагерь потерян и как раз теперь объят пламенем. Вследствие этого у них усилился страх, у римлян же возросло мужество. Уже слышался победный крик воинов, уже виден был пылающий лагерь врагов. Кельтиберы оставались некоторое время в нерешительности, но, видя, что вследствие неудачи им отрезан всякий путь к отступлению и что только на битву можно еще надеяться, они с большим ожесточением снова ринулись в сражение. Пятый легион сильно теснил центр неприятелей, но те с большей уверенностью нападали на левый фланг, где, как они заметили, римляне поставили вспомогательные войска из жителей провинции родственного им племени. Левый фланг почти уже был отброшен, если бы не явился на помощь седьмой легион. В самый разгар битвы подоспел также гарнизон, оставленный в городе Эбуре, и Ацилий теснил с тыла неприятелей. Войска, окружив кельтиберов, долго избивали их; оставшиеся в живых бросились бежать во все стороны, куда попало. Конница, высланная против них, разделилась на две части и произвела сильное избиение. В этот день было убито до 23 000 врагов, в плен же было взято 4700 человек, более 500 лошадей и 88 военных знамен. Блистательная победа досталась римлянам тоже не без потерь: из двух легионов пало несколько более 200 человек римлян, 830 союзников латинского племени и почти 2400 человек из иноземных вспомогательных войск. Претор отвел победоносное войско в лагерь, Ацилию же было приказано остаться в завоеванном им у неприятелей лагере. На следующий день снято было с врагов вооружение и на военной сходке розданы награды особенно отличившимся своею храбростью воинам.
33. После того когда раненые были отвезены в город Эбуру, легионы двинулись через Карпетанию к городу Контребии. Осажденные жители этого города обратились за помощью к кельтиберам, но так как те запоздали не по своей вине, а потому, что их на пути задерживали непроходимые от беспрерывных дождей дороги и разлившиеся реки, то, потеряв надежду на помощь со стороны своих, они сдались. Та же отвратительная погода заставила Флакка ввести все свое войско в город. Кельтиберы, которые шли на помощь, не зная о сдаче города, наконец перешли через реки, как только прекратились дожди, и подошли к Контребии, но, не видя вне городских стен никакого лагеря и думая, что или лагерь перенесен на другое место, или что враги удалились, нестройными толпами подошли к городу. Римляне из двух ворот сделали на них вылазку и разбили, напав на них врасплох; помешало им дать отпор и вступить в бой то обстоятельство, что они шли не одной колонной и притом лишь немногие были возле знамен, но оно же дало возможность большинству спастись бегством; они рассеялись по всему полю, и противники нигде не могли оцепить их в большом количестве. Однако около 12 000 человек было перебито и более 5000 взято в плен с 400 лошадей и 62 военными знаменами. Беглецы, возвращавшиеся поодиночке домой, рассказав о сдаче Контребии и о своем поражении, вернули с дороги назад другой отряд кельтиберов. Все тотчас разошлись по своим селам и крепостцам. Флакк, двинувшись от Контребии, повел легионы через Кельтиберию, все опустошая на пути, и взял много крепостей, пока не сдалась бóльшая часть кельтиберов.
34. Вот что произошло в этом году в Ближней Испании; в Дальней же Испании претор Публий Манлий несколько раз счастливо сразился с лузитанами.
В этом же году [181 г.] в область галлов была выведена латинская колония Аквилея. Три тысячи пехотинцев получили по 50 югеров земли, центурионы по 100, всадники по 140 югеров. Вывели эту колонию триумвиры Публий Корнелий Сципион Назика, Гай Фламиний и Луций Манлий Ацидин. Освящены были в этом году два храма: один в честь Венеры Эрицинской около Коллинских ворот – освятил его дуумвир Луций Порций Лицин, сын Луция, а обещан консулом Луцием Порцием во время Лигурийской войны; другой храм был освящен на Овощном рынке в честь богини Благочестия. Этот храм освятил дуумвир Маний Ацилий Глабрион и поставил первую во всей Италии позолоченную статую отца своего Глабриона. Это тот самый Глабрион, который дал обет построить этот храм в тот день, когда сразился с царем Антиохом при Фермопилах, и с разрешения сената сдал подряд по постройке его.
В те же дни, когда происходило освящение этих храмов, проконсул Луций Эмилий Павел праздновал триумф над лигурийцами-ингавнами. В этом триумфе несли 25 золотых венков; кроме того, не было никаких золотых и серебряных вещей; впереди колесницы вели много знатных лигурийских пленников; воинам он раздал по 300 медных ассов. Славу его триумфа еще более увеличили послы лигурийцев, явившиеся просить мира навсегда и заявлявшие, что лигурийцы решились никогда не браться за оружие иначе, как только по приказанию римлян. По повелению сената претор Квинт Фабий ответил лигурийцам, что это заявление их не ново, но для них самих весьма важно, чтобы изменился их образ мыслей соответственно этим словам; пусть они обратятся к консулам и исполнят то, что они прикажут; сенат никому, кроме консулов, не поверит, что лигурийцы честно соблюдают мир. В Лигурии был мир.
В Корсике происходила борьба с корсиканцами; во время боя претор Марк Пинарий перебил до 2000 человек, после чего они дали заложников и 100 000 фунтов воска[1183]. Оттуда войско пошло в Сардинию и счастливо сразилось с илийцами, которые и до сих пор еще окончательно не усмирены. Карфагенянам в этом же году было возвращено 100 заложников, и римляне обещались соблюдать с ними мир не только за себя, но и за царя Масиниссу, который занимал с вооруженным отрядом спорную область.
35. Консульская провинция была спокойна. Марк Бебий, вызванный в Рим для председательствования в комициях, избрал в консулы Авла Постумия Альбина Луска и Гая Кальпурния Пизона. Вслед за тем преторами были назначены: Тиберий Семпроний Гракх, Луций Постумий Альбин, Публий Корнелий Маммула, Тиберий Минуций Молликул, Авл Гостилий Манцин и Гай Мений; все они вступили в должность в мартовские иды.
В начале этого года [180 г.], когда консулами были Авл Постумий Альбин и Гай Кальпурний Пизон, консул Авл Постумий ввел явившихся из Ближней Испании от Квинта Фульвия Флакка легата Луция Минуция и двух военных трибунов, Тита Мения и Луция Теренция Массилиота. Извещая о двух удачных сражениях, о покорности Кельтиберии, полном умиротворении провинции и о том, что войску на этот год не нужно ни жалованья, которое обыкновенно высылалось, ни подвоза хлеба, они прежде всего просили сенат воздать благодарение бессмертным богам за счастливое ведение дел, а затем позволить Квинту Фульвию, уходя из провинции, вывести оттуда войско, храброй службой которого пользовался он сам и многие преторы, бывшие до него; помимо того, это не только дóлжно сделать, оно даже необходимо: воины так упрямы, что, кажется, нет сил долее удержать их в провинции, и если их не распустят, то они уйдут оттуда без разрешения или поднимут опасный бунт, если кто-либо силою будет их удерживать.
Сенат назначил обоим консулам провинцией Лигурию. Затем преторы бросили жребий. Авлу Гостилию досталась городская претура, Тиберию Минуцию – судопроизводство между иноземцами, Публию Корнелию – Сицилия, Гаю Мению – Сардиния. Луций Постумий получил Дальнюю Испанию, Тиберий Семпроний – Ближнюю. Так как последний должен был заступить место Квинта Фульвия Флакка, то, не желая лишать провинцию старого войска, сказал:
«Луций Минуций, так как ты сообщаешь, что провинция совершенно умиротворена, то прошу тебя ответить, останутся ли, по твоему мнению, кельтиберы навсегда верными, чтобы можно было управлять этой провинцией без войска. Если же ты не можешь поручиться и не можешь сказать ничего утвердительного относительно верности варваров и если ты думаешь, что там непременно нужно войско, то советуешь ли ты наконец сенату послать в Испанию подкрепления, чтобы только выслужившие срок воины были уволены и чтобы новобранцы были смешаны со старыми воинами или, выведя из провинции все прежние легионы, набрать новые и послать их туда, хотя презрение к новобранцам может вызвать восстание даже у более кротких варваров? Покорить провинцию, по природе необузданную и склонную к мятежам, легче на словах, чем на деле. Немногие государства, как я, по крайней мере, знаю, покорились: преимущественно те, на которые наводило страх соседство наших зимних квартир, а государства же, более удаленные, и сейчас вооружены. Ввиду этого, я теперь же наперед говорю, что я согласен управлять провинцией, имея в распоряжении находящееся там теперь войско; если же Флакк выведет оттуда с собой легионы, то я для зимних квартир выберу мирные области, но не выставлю новобранцев против жесточайшего врага».