торые сами подвергли себя наказанию. Претор помиловал их и тотчас отправился против остальных общин, и так как все исполняли его приказания, то он спокойно прошел со своим войском по замиренному краю, который недавно пылал страшной смутой. Кротость, с которой претор без кровопролития усмирил самое свирепое племя, тем приятнее была для народа и сената, чем с большею жестокостью и алчностью велась война в Греции консулом Лицинием и претором Лукрецием. Народные трибуны в отсутствие Лукреция постоянно нападали на него в своих речах, тогда как отсутствие его оправдывали государственной службой. Между тем в ту пору не знали, что делалось вблизи: в действительности в это время он был в своем антийском имении и на награбленные деньги проводил воду из реки Лорацина в Антий. Этот подряд он, говорят, сдал за 130 000 ассов. Кроме того, из добычи он украсил картинами капище Эскулапа.
Ненависть и позор перенесли с Лукреция на преемника его Гортензия абдерские послы, которые со слезами жаловались в дверях курии, что Гортензий взял приступом и разграбил их город. По словам абдерцев, поводом к разорению было то обстоятельство, что, когда он потребовал 100 000 денариев и 50 000 модиев пшеницы, они попросили отсрочки, чтобы тем временем послать послов к консулу Гостилию и в Рим. Едва только они пришли к консулу, как услышали, что город их взят, знатнейшие граждане казнены, остальные проданы в рабство. Это дело сенат признал возмутительным и относительно абдерцев сделал такое же постановление, как в предшествующем году относительно коронейцев, и поручил претору Квинту Мению то же самое объявить перед народным собранием; для восстановления свободы абдерцев было послано двое уполномоченных: Гай Семпроний Блез и Секст Юлий Цезарь. Им же было поручено передать консулу Гостилию и претору Гортензию, что сенат находит, что война против абдерцев начата несправедливо, и приказывает сыскать всех, кто был в рабстве, и возвратить им свободу.
5. В это же время в сенат принесены были жалобы на Гая Кассия, который в предыдущем году был консулом, а теперь – военным трибуном у Авла Гостилия в Македонии; пришли также послы галльского царя Цинцибила. Брат его держал в сенате речь и жаловался, что Гай Кассий опустошил земли альпийских народов, их союзников, и увел оттуда в рабство многие тысячи людей. Около этого же времени пришли послы карнов, истрийцев и иапидов[1226]; они говорили, что консул Кассий потребовал от них проводников – показать ему дорогу, когда он шел с войском в Македонию; что он ушел было от них мирно, словно вести другую войну, а потом, воротившись с половины дороги, прошел их область как неприятельскую: повсюду происходили убийства, грабежи и пожары, и они и до сих пор не знают, за что консул обошелся с ними как с врагами. И отсутствовавшему царьку галлов, и этим народам сенат ответил, что он не предвидел того, на что они жалуются, и не одобряет, если это случилось; но несправедливо без суда и следствия осудить за глаза мужа, бывшего консулом, отсутствующего ради государственного дела; когда Гай Кассий возвратится из Македонии, тогда, если они пожелают лично обвинять его, сенат, рассмотрев дело, позаботится об их удовлетворении. Сенату угодно было не только дать ответ этим народам, но и отправить двух послов к царьку за Альпы и трех к окрестным народам объявить о решении отцов. Постановили отправить послам подарков по 2000 ассов; обоим братьям-царькам особые дары: два золотых ожерелья весом в 5 фунтов и пять серебряных ваз в 20 фунтов весом, два коня с убором и конюхами, конное вооружение и плащи и спутникам их – как свободным, так и рабам – платье. Вот что было послано им; кроме того, по их просьбе им разрешено было купить и вывести из Италии по десять лошадей. Послами вместе с галлами отправлены были за Альпы Гай Лелий и Марк Эмилий Лепид, к прочим народам – Гай Сициний, Публий Корнелий Блазион и Тит Меммий.
6. Одновременно сошлись в Рим послы многих государств Греции и Азии. Первыми приняты были афиняне. Они сказали, что послали консулу Публию Лицинию и претору Гаю Лукрецию столько кораблей и воинов, сколько у них было; не воспользовавшись ими, эти лица потребовали 100 000 модиев хлеба; они, афиняне, чтобы не нарушить своего долга, исполнили это, хотя обрабатывают бесплодную землю и даже самих земледельцев кормят привозным хлебом; готовы они исполнить и другие требования. Милетяне сказали, что они ничего еще не поставили, но обещали представить все, что сенату угодно будет потребовать для этой войны. Жители города Алабанды напомнили, что они построили храм Городу Риму[1227], установили ежегодные игры в честь этого бога и привезли золотую корону весом в 50 фунтов, дабы пожертвовать ее на Капитолий Юпитеру Всеблагому Всемогущему, а также 300 конных щитов; дары эти они передадут кому прикажут; они просили, чтобы им было дозволено возложить свой дар на Капитолии и совершить жертвоприношение. О том же просили и жители Лампсака, принесшие корону в 80 фунтов весом, напомнив, что они отступились от Персея после того, как римское войско пришло в Македонию, хотя они были под властью Персея, а раньше – Филиппа. За это и за поставленную помощь римским полководцам они просили только принять их в дружбу с римским народом и, в случае заключения мира с Персеем, сделать оговорку, что они не должны возвращаться под власть царя. Прочим послам дан был благосклонный ответ; жителей Лампсака претору Квинту Мению приказано было внести в список союзников; всем даны были подарки стоимостью по 2000 ассов; жителям Алабанды велено было доставить щиты в Македонию к консулу Авлу Гостилию.
Тогда же из Африки прибыли послы и от карфагенян, и от Масиниссы. Послы карфагенян указали, что они свезли к морскому берегу миллион модиев пшеницы и 500 000 модиев ячменя, чтобы доставить туда, куда укажет сенат; они знают, что этот дар, принести который они считают обязательным для себя, далеко не соответствует заслугам народа римского и их собственному желанию; но в другое время, при благоприятных обстоятельствах того и другого народа, они выполняли обязанности благодарных и верных союзников. Точно так же послы Масиниссы предложили то же количество пшеницы, 1200 всадников и 12 слонов; и если в другом чем будет надобность, пусть сенат потребует: с одинаковой готовностью он исполнит это, как и то, что он сам предложил. И карфагенян, и царя поблагодарили и попросили доставить обещанное в Македонию к консулу Гостилию. Каждому из послов были отправлены подарки в 2000 ассов.
7. Критские послы доложили, что они отправили в Македонию столько стрелков, сколько было назначено консулом Публием Лицинием, но и не опровергали, что у Персея их стрелков служит больше, нежели у римлян.
Поэтому им дан был ответ, что если критяне твердо и серьезно решатся предпочесть дружбу римского народа дружбе с Персеем, то и сенат римский ответит им, как верным союзникам; а пока пусть сообщат своим, что сенату угодно, чтобы критяне приложили старания как можно скорее отозвать домой тех воинов, которые воюют в отрядах царя Персея.
Когда критяне были отпущены с таким ответом, были приглашены халкидяне, посольство которых при самом своем появлении обратило на себя общее внимание, – глава его Микитион с отнявшимися ногами был внесен на носилках. Сразу стало ясно, что дело вызвано крайней необходимостью, когда такой немощный человек или сам не считал возможным извиниться состоянием своего здоровья, или это извинение не было принято для этого поручения. Сказав сперва, что у него ничего не осталось живого, кроме языка, чтобы оплакивать бедствия своего отечества; он изложил сначала услуги своего государства, которые оно оказало римским вождям и войскам как встарь, так и во время войны с Персеем, потом рассказал о тех насилиях, грабежах и жестокости, которые совершил против его соотечественников сперва римский претор Га й Лукреций, а затем в самое последнее время совершает Луций Гортензий. Халкидяне убеждены, что они скорее должны переносить все, даже более жестокое, чем то, что они терпят, но не изменять верности, однако что касается Лукреция и Гортензия, то они знают, что безопаснее было затворить ворота, чем впустить их в город. Те, кто не впустил их, – Эматия, Амфиполь, Маронея, Энос, – остались целы и невредимы, а у них из храмов похищены все украшения, и святотатственно наворованное Гай Лукреций переправил на кораблях к себе в Антий; свободные люди уведены в рабство; имущество союзников римского народа расхищено и ежедневно расхищается. Ведь по почину Гая Лукреция и Гортензий держит на постое флотский экипаж и зимой и летом, и дома халкедян наполнены толпой моряков; они постоянно среди их, их жен и детей, перед которыми они нисколько не стесняются ни в своих словах, ни в своих действиях.
8. Постановлено было вызвать Лукреция в сенат, чтобы он представил устные объяснения и оправдания. Впрочем, когда он явился, ему пришлось выслушать гораздо больше обвинений, чем было предъявлено в отсутствие его, и присоединились более солидные и влиятельные обвинители – два народных трибуна, Маний Ювентий Тальна и Гней Авфидий. Они не только в сенате поносили его, но, вызвав в народное собрание и бросив в лицо много укоризн, потребовали к суду. По приказанию сената халкидянам ответил претор Квинт Мений: сенат знает, что они говорят правду, указывая на заслуги свои перед римским народом как прежние, так и во время последней войны, и что этому соответствует признательность к ним сената. Зная, что войну с Персеем, а прежде с его отцом Филиппом римский народ начал за свободу Греции, а не для того, чтобы союзники и друзья терпели притеснения от его военачальников, кто может думать, что то, что, по их словам, сделал Гай Лукреций и делает Луций Гортензий, римские преторы, сделано и делается по воле сената? Сенат даст им письмо к Луцию Гортензию о том, что то, на что жалуются халкидяне, сенат не одобряет; пусть он сыщет их свободных людей, которые попали в рабство, и как молжно скорее возвратит им свободу; что сенат считает справедливым ставить на постой из моряков только капитанов. Вот что по приказанию сената было написано Гортензию. Послам были отправлены дары по 2000 ассов, и для Микитиона наняты за казенный счет экипажи, чтобы покойно доставить его в Брундизий. Когда настал назначенный день, трибуны обвинили Гая Лукреция перед народом и назначили штраф в миллион ассов. На комициях все тридцать пять триб осудили его.