76. По всем этим причинам афиняне с великим единодушием решили начать войну с Филиппом. (6) Сперва царь Аттал, а затем и родосцы удостоились чрезвычайных почестей: с этого времени впервые упоминается триба, учрежденная сверх прежних десяти и названная Атталовой77; народ Родоса получил золотой венок за доблесть (7) и право афинского гражданства – так же как прежде предоставили родосцы право своего гражданства афинянам. (8) После всего этого царь Аттал вернулся к своему флоту на Эгину, а родосцы отплыли с Эгины на Кию78 и оттуда домой, посетив другие острова и приняв в свой союз их все, кроме Андроса, Пароса и Китна79, ибо там стояли македонские гарнизоны. (9) Аттал же на Эгине пребывал в полном бездействии, – он отправил гонцов с вестями в Этолию80 и ожидал оттуда ответного посольства. (10) Этолийцы, однако, были весьма довольны тем, что, худо ли хорошо ли, сумели заключить мир с Филиппом, и теперь вовсе не жаждали вступить в войну на стороне Аттала. Если бы в те дни Аттал и родосцы не дали Филиппу передышки, они сумели бы собственными силами освободить Грецию и стяжали бы себе тем великую славу. (11) Но они допустили его переправиться через Геллеспонт, расположиться во Фракии и собраться с силами и тем затянули дело, уступив всю славу римлянам, которым и суждено было вести эту войну и завершить ее победой.
16. (1) Филипп действовал, напротив того, решительно и уверенно, как подобает царю. Он, хоть и не совладал с такими врагами, как Аттал и родосцы, ничуть не испуганный даже надвигавшейся войной с римлянами, (2) отправил одного из своих полководцев, некоего Филокла, с двумя тысячами пеших и с двумя сотнями конных опустошать землю афинян, (3) флот же передал Гераклиду, дабы он двигался к Маронее, сам же с двумя тысячами легковооруженных пехотинцев да с двумя сотнями всадников вступил во владения этого города. (4) Маронею Филипп захватил с первого приступа, потом долго и упорно осаждал Энос81 и наконец овладел им тоже, благодаря изменнику Каллимеду, префекту города, поставленному здесь Птолемеем. Одно за другим взял Филипп укрепления Кипселу, Дориск и Серрей. (5) Оттуда он продвинулся к Херсонесу и принял под свою руку по доброй воле сдавшиеся ему Элеунт и Алопеконнес. Сдались ему также Каллиполь, Мадит и еще несколько небольших крепостей. (6) Лишь жители Абидоса закрыли перед царем ворота82, не приняли его послов, и тут Филиппу пришлось остановиться. Долго длилась осада, и город выстоял бы, но Аттал и родосцы от него отступились: (7) Аттал послал для обороны Абидоса всего-навсего триста воинов, а родосцы – одну-единственную квадрирему из того флота, что стоял у Тенедоса83. (8) После уже, когда жители были вконец измучены осадой, Аттал переправился на материк, подошел к городу да так и не оказал настоящей помощи ни с суши, ни с моря, лишь возбудив у абидосцев напрасные надежды.
17. (1) Жители Абидоса сначала расставили на стенах боевые машины и тем не только преградили врагу доступ с суши, но и кораблям неприятельским уже невозможно стало оставаться в гавани. (2) Когда же все-таки внешние стены оказались проломлены, а подкопы дошли уже и до наспех сооруженных внутренних стен, абидосцы отправили к царю послов договариваться об условиях сдачи. (3) Они хотели договориться так, чтобы родосским кораблям со всеми, кто на них находился, и воинам, которых прислал Аттал, позволено было беспрепятственно покинуть Абидос, им же самим пусть царь разрешит уйти из города в одной лишь одежде. (4) Филипп отказался обсуждать условия, потребовал, чтобы Абидос сдался на милость победителя; и послы воротились с этим ответом. Жители пришли в негодование и отчаяние, вскоре обратившееся в ярость. (5) Безумие, некогда владевшее сагунтинцами, охватило теперь и их. Женщин велено было запереть в храме Дианы84; свободнорожденных мальчиков, дев и даже младенцев с кормилицами – в гимнасии85, (6) на площадь снести все золото и серебро, а на стоявшие в гавани корабли, один – родосский, другой – из Кизика86, свалить всю дорогую одежду; призвать жрецов, привести жертвенных животных, расставить среди площади алтари. (7) Выбраны были люди, которым приказали не сводить глаз с проломов в стенах, где граждане города бились с неприятелем, и едва лишь граждане эти будут убиты, тотчас перерезать всех женщин и детей, сбросить в море сложенное на кораблях золото, серебро и дорогие одеяния и, где только удастся, (8) запалить общественные здания и дома жителей. (9) Предводимые жрецами, распевавшими свои мрачные и страшные гимны, приносят абидосцы клятву свершить до конца все эти злодейства, а те, кому возраст позволяет носить оружие, клянутся либо возвратиться с победой, либо умереть. (10) Верные своей клятве богам, сражались они столь отважно, что царь испугался их яростного упорства и остановил битву, не дожидаясь наступления ночи. (11) Старейшины города, которым поручено было исполнить самое жестокое из задуманных злодеяний, увидев, что из боя вернулась лишь кучка израненных, измученных бойцов, решили поручить жрецам с первыми лучами солнца, надевши на головы священные повязки, отправиться к Филиппу, дабы сдать город.
18. (1) Город еще не был сдан, когда Марк Эмилий, самый молодой из трех послов, что были ранее отправлены в Александрию87, услыхал об осаде Абидоса; с согласия сотоварищей отправился он к Филиппу и потребовал ответа – зачем тот пошел войною против Аттала и жителей Родоса, (2) а теперь к тому же еще и осадил Абидос? Царь ответил, что Аттал и жители Родоса давно уже докучают ему своими нападениями. «Ну а абидосцы, – спросил Эмилий, – что же, и они напали на тебя первыми?» (3) Человеку, не привыкшему выслушивать правду, такой вопрос, обращенный к царю, показался недопустимо дерзким. «Возраст твой и красота,– сказал он,– а более всего твоя принадлежность к римскому племени делают тебя слишком дерзким. (4) Я желаю прежде всего, чтобы вы помнили о договоре и жили со мной в мире. Если же вздумаете испытывать мое терпение и попытаетесь пойти на меня войною, я сумею дать вам урок, и вы на поле брани убедитесь, что мощь македонского царства и слава его ни в чем не уступают римским». (5) С этими словами Филипп отпустил посла88. Он принял все золото и серебро, которое в Абидосе было кучами свалено на улицах, пленных, однако ему не досталось ни одного человека, (6) ибо осажденные пришли в неистовство, посчитав, будто предали павших, и, осыпая упреками, называя клятвопреступниками и самих себя, а более всего жрецов, что сами же ранее клятвенно обрекли их на смерть, а теперь хотят живыми отдать в руки врага, (7) бросились убивать жен своих и детей, а потом в каком-то восторге стали истреблять самих себя на улицах города. Пораженный таким их безумием, царь приказал своим воинам остановиться и объявил абидосцам, что дает им три дня, чтобы предать себя смерти. (8) За этот срок побежденные свершили над собой более злодеяний, чем свершил бы самый свирепый победитель, и ни один не попал в плен, если не считать тех, кто либо был в оковах, либо по другим причинам лишен возможности отнять у себя жизнь. (9) Оставив в Абидосе гарнизон, Филипп возвратился в свои пределы. Подобно тому как некогда гибель Сагунта склонила помыслы Ганнибала к войне против римлян, так и гибель Абидоса внушила сходные намерения Филиппу. Прискакавшие гонцы доложили ему, что консул уже вступил в Эпир и расположил на зиму сухопутные войска в Аполлонии, а морские – на Коркире89.
19. (1) Тем временем послы, что находились в Африке, получили наконец ответ относительно Гамилькара, который по-прежнему стоял во главе войска галлов. «То немногое, что мы могли сделать, – доложили карфагеняне, – мы сделали, объявив Гамилькара изгнанником и отобрав в казну его имущество. (2) Перебежчики же и дезертиры – все, которых удалось разыскать, – переданы римлянам, а для завершения этого дела в Рим в скором времени отбудет посольство – оно и даст сенату необходимые объяснения». Карфагеняне добавляли, что они к тому же отправили двести тысяч модиев пшеницы в Рим и столько же – в Македонию для стоящего там войска. (3) Затем римские послы явились к царю Нумидии. Передав ему дары и выполнив все, им порученное, они приняли от Масиниссы тысячу нумидийских конников из тех двух тысяч, что он им предлагал. (4) Масинисса сам наблюдал, как конница грузилась на корабли, и отправил с нею в Македонию сверх двухсот тысяч модиев90 пшеницы еще двести тысяч модиев ячменя. Выполнили послы и третье свое дело. (5) Вермина выехал им навстречу к границе своих владений и согласился, чтобы римляне сами составили мирный договор, ибо он готов принять все их условия, (6) а любой мир с Римом будет для него благ и справедлив. Послы вручили Вермине условия мира и велели ему отправить для их утверждения посольство в Рим.
20. (1) Примерно в это же время Луций Корнелий Лентул вернулся из Испании, где был проконсулом. (2) Он доложил сенату обо всех делах, доблестно и счастливо завершенных им за многие годы91 пребывания в провинции, и просил разрешения вступить в город триумфатором; (3) сенат постановил, что по делам своим он заслуживает триумфа, но таковая награда до сей поры ни разу еще не присуждалась командующему, который не был бы при этом ни диктатором, ни консулом, ни претором; (4) Лентул же ведал Испанией не как консул или претор, но был всего лишь наместником с консульской властью