39 – это было похоже на бегство. (10) Дентелеты были союзниками, но из-за отсутствия припасов македоняне разорили их страну, словно вражескую: (11) сначала повсюду разграблены были усадьбы, а потом и некоторые деревни, к немалому стыду царя, до которого доносились крики союзников, напрасно взывавших к богам – покровителям союза и к нему самому. (12) Свезя от них хлеб, Филипп возвратился в страну медов40 и подступил к городу Петре. (13) Сам он расположился со стороны равнины, а Персея с небольшим отрядом послал в обход, чтобы он напал на город с возвышенности. (14) Горожане, видя грозящую отовсюду опасность, дали заложников и пока что сдались. Но после того, как войско ушло, горожане, позабыв о заложниках, покинули город и бежали в горные укрепления. (15) Филипп вернулся в Македонию с войском, понапрасну измученным всяческими трудами. Его подозрения относительно младшего сына усилились стараниями коварного Дидаса.
23. (1) Дидас, посланный, как уже было сказано, сопровождать Деметрия в Македонию, воспользовался простодушием неосторожного юноши, не без основания гневавшегося на своих родных. Дидас во всем с ним соглашался, возмущался, сам предлагал ему помощь во всем, пока наконец под клятвой в верности не выведал его тайну. (2) Деметрий замышлял бегство к римлянам; и правитель Пеонии показался ему посланным богами в помощники, потому что через его провинцию Деметрий надеялся ускользнуть, не подвергаясь опасности. (3) О его замысле тут же доложено было брату, а тот велел уведомить и отца, (4) в лагерь при Петре послали письмо,– Геродор, первый друг Деметрия, был взят под стражу, а за самим Деметрием учредили тайный надзор. (5) Это сделало мучительным возвращение царя в Македонию. Он был разгневан уже и обнаружившимися проступками, однако решил дождаться людей, посланных в Рим для тщательного, как он думал, расследования. (6) В таких душевных мучениях он пребывал несколько месяцев, пока не прибыли его послы, заранее – еще в Македонии – обдумавшие, что они сообщат из Рима. (7) Среди прочей клеветы царю было передано подложное письмо, скрепленное поддельной печатью Тита Квинкция41. (8) В письме содержалась просьба Деметрия на тот случай, если увлеченный жаждой власти юноша уже сделал какой-то неверный шаг: никаких-де умыслов против кого-то из родственников у царевича нет, да и он, Тит Квинкций совсем не тот человек, чтобы стать вдохновителем какого-нибудь нечестивого замысла42. Это письмо придало достоверности Персеевым обвинениям. Геродора тут же стали пытать, долго мучили, но он ни в чем не признался и умер под пыткой.
24. (1) Персей повторно обвинил Деметрия перед отцом, на этот раз в подготовке к бегству через Пеонию и в подкупе лиц, избранных им в сопровождающие. Особую роль во всем этом сыграло подложное письмо Тита Квинкция. (2) Никакого приговора по этому делу, однако, не огласили, а решено было убить Деметрия тайно – в заботе совсем не о нем, а о том, чтобы казнь его не обнаружила замыслы Филиппа против римлян. (3) В то время как сам Филипп отправился из Фессалоники в Деметриаду, Деметрия с тем же Дидасом он послал в Астреи, что в Пеонии, а Персея в Амфиполь – взять заложников у фракийцев. (4) Рассказывают, что Дидасу при отъезде Филипп приказал убить Деметрия. (5) По приглашению Дидаса Деметрий прибыл из Астрея в Гераклею на праздник по случаю жертвоприношения, то ли действительно там справлявшегося, то ли устроенного нарочно. По рассказам, на том пиру Деметрию дали яд. (6) Выпив кубок, он сразу это почувствовал. Вскоре начались боли, Деметрий оставил пир и ушел в свою спальню, где в страшных мучениях сетовал на жестокость отца, братоубийство Персея и коварство Дидаса. (7) Тогда к нему впустили неких Тирса из Стуберры и Александра из Берои, которые задушили Деметрия, обмотав ему голову и шею покрывалом. (8) Так был безвинно убит этот юноша, чьи враги не удовлетворились каким-нибудь одним способом умерщвления.
25. (1) Пока в Македонии происходили эти события, Луций Эмилий Павел, которому после консульства была продлена власть, ранней весной отправился в область лигурийцев-ингавнов. (2) Как только он разбил лагерь во вражеских землях, к нему под видом просьбы о мире, а на деле для разведки явились послы. (3) Когда Павел отказал им, сказав, что мир заключит, только если они сдадутся, послы ответили, что они согласны, но им необходимо время, чтобы убедить невежественных соплеменников. (4) Им было дано для этого перемирие на десять дней, причем лигурийцы попросили еще о том, чтобы римляне не ходили за ближние горы для заготовки корма и дров: там-де их, лигурийские, пашни. (5) Выговорив такое условие, ингавны собрали все свои силы за этими самыми горами, от которых они отвели неприятеля, и внезапно огромной толпой ринулись сразу ко всем воротам римского лагеря. (6) Целый день продолжался их натиск, так что у римлян не было ни времени вывести войска, ни места, где их развернуть. (7) Римляне защитили лагерь, сгрудившись в воротах, скорей заграждая путь неприятелю, чем сражаясь. Когда с заходом солнца враг отступил, Луций Эмилий послал двух конников с письмом к проконсулу Гнею Бебию в Пизу, чтобы тот как можно скорее пришел на помощь ему, осажденному во время перемирия. (8) Но Бебий уже успел передать войско претору Марку Пинарию, отправлявшемуся в Сардинию. Поэтому Бебий написал сенату, что Луций Эмилий осажден лигурийцами, (9) и Марку Клавдию Марцеллу, ведавшему ближайшей провинцией, чтобы он, если сочтет возможным, пришел из Галлии с войском в Лигурию и освободил Луция Эмилия от осады. (10) Но было поздно. На следующий день лигурийцы вновь подступили к лагерю. Эмилий, хоть и знал, что они придут, и имел время вывести войско в поле, тем не менее остался за частоколом, дожидаясь Бебиева войска из Пизы.
26. (1) Письмо Бебия вызвало в Риме смятение, (2) тем большее, что через несколько дней Марцелл, передав войско Фабию и вернувшись в Рим, уничтожил всякую надежду на переброску войска из Галлии43 в страну лигурийцев, потому что в Галлии уже шла война с истрийцами, сопротивлявшимися постройке колонии Аквилеи. (3) Туда отправился Фабий, и он не мог бросить начатую войну. (4) Оставалась одна запоздалая надежда на помощь – если сами консулы поспешат в провинцию. Этого решительно требовали все сенаторы, (5) но консулы отказывались выступать, не набравши войска, а набор задерживался, говорили они, не по их нерадивости, а из-за моровой болезни. (6) Однако они не могли противиться общему мнению сената и вынуждены были облечься в военные плащи; набранным воинам назначили день, в который те должны были явиться в Пизу, а консулам разрешили по дороге забирать в войско всякого встречного. (7) Преторам Квинту Петилию и Квинту Фабию было приказано: Петилию – спешно набрать два легиона из римских граждан44 и привести к присяге всех, кому меньше пятидесяти лет; Фабию – вытребовать у латинских союзников пятнадцать тысяч пехотинцев и восемьсот всадников. (8) Корабельными дуумвирами были избраны Гай Матиен и Гай Лукреций, для них были снаряжены суда, и Матиену, чья область простиралась до Галльского залива, было приказано как можно скорее вести флот к побережью Лигурии, если можно еще помочь Луцию Эмилию и его войску.
27. (1) Эмилий, ниоткуда не видя помощи, подумал, что гонцы его перехвачены, и решил, больше не медля, сам попытать военного счастья. (2) Еще прежде, чем подошел неприятель, который теперь вел осаду ленивее и небрежнее, он выстроил войско у четырех ворот, чтобы по условному знаку сделать вылазку сразу со всех сторон. (3) К четырем отборным отрядам45 Эмилий добавил еще два, поставил над ними легата Марка Валерия и приказал броситься на вылазку из передних ворот лагеря46. (4) У правых ворот он выстроил гастатов, а за ними принципов47 первого легиона; командовали ими войсковые трибуны Марк Сервилий и Луций Сульпиций. (5) Третий легион был точно так же построен у левых ворот, (6) только впереди здесь были построены принципы, а гастаты позади; командовали здесь войсковые трибуны Секст Юлий Цезарь и Луций Аврелий Котта. (7) Легат Квинт Фульвий Флакк с правым крылом48 стал у задних ворот. Две когорты и триарии двух легионов были оставлены для охраны лагеря. (8) Сам полководец обошел все ворота, обращаясь к воинам и разжигая их гнев. (9) Он то обвинял в коварстве неприятеля, который, попросив мира и получив перемирие, тут же вопреки праву народов осадил римский лагерь, (10) то своих воинов корил великим позором – ведь лигурийцы, скорее разбойники, чем настоящие враги, осаждают римское войско. (11) «Если вы спасетесь благодаря чужой помощи, а не собственной доблести, то как вы сможете смотреть в глаза не только тем воинам, что победили Ганнибала, Филиппа, Антиоха, величайших царей и полководцев нашего времени, (12) но даже тем воинам, которые этих самых лигурийцев столько раз гнали и били, как скот, по непроходимым местам? (13) Чего не смели испанцы, галлы, македоняне и пунийцы, того достигли лигурийцы: они у нашего частокола, они нас обложили, осадили, штурмуют! А ведь когда мы недавно прочесывали дальние ущелья, то едва находили их, спрятавшихся и затаившихся!» (14) Ответом на эти слова был дружный крик, что это не вина воинов,– просто не было приказа о вылазке. (15) Пусть Эмилий даст знак: и он сразу поймет, что теми же остались и римляне, и лигурийцы!
28. (1) У лигурийцев было два лагеря перед горами. (2) В первые дни лигурийцы строем выходили из них с восходом солнца, но теперь они брались за оружие не иначе, как наевшись досыта и напившись вина, а шли врассыпную и беспорядочно, уверенные, что противник не выйдет из-за вала. (3) И вот раздался громовой крик всех, кто был в лагере, в том числе слуг и обозных, и одновременно из всех ворот на подступающую толпу лигурийцев ринулись римляне. (4) Это было так неожиданно для лигурийцев, что они смешались, как будто попав в засаду. (5) Недолго длилось какое-то подобие битвы, а затем началось повальное бегство и избиение бегущих. Конникам был дан сигнал пуститься вскачь, чтобы никто не ускользнул. Все лигурийцы были загнаны в страхе и бегстве в оба лагеря, а затем выбиты и из лагерей. (6) В этот день было убито свыше пятнадцати тысяч лигурийцев, захвачено две тысячи триста. Через три дня весь народ лигурийцев-ингавнов дал заложников и сдался римлянам. (7) Все кормчие и моряки разбойничьих судов были разысканы и брошены в тюрьму; тридцать два таких корабля захватил на лигурийском берегу и дуумвир Гай Матиен. (8) Чтобы возвестить об этом в Рим, с письмом