омных или боязливых пренестинцев дало с этой поры римским должностным лицам право, точно пример Постумия был одобрен, предъявлять к союзникам все более и более тяжелые требования.
2. (1) В начале этого года послы, отправленные в Этолию и Македонию6, донесли, что им не удалось встретиться с царем Персеем, так как одни придворные заверяли, что царя нет, другие – что он болен; причем и то и другое было ложью. (2) Зато вполне очевидным было, что он готовится к войне и не намерен долее откладывать её. В Этолии в любой день готово начаться восстание, и они, послы, не в силах обуздать зачинщиков его своим авторитетом. (3) В ожидании войны с македонянами сенат постановил до начала ее принести умилостивительные жертвы по случаю знамений и испросить милости у тех богов, которые будут указаны в книге судеб. (4) Говорили, будто в Ланувии на небе видели изображение огромного флота, в Приверне из земли выросла темная шерсть, в Вейентской области, близ Ремонта, шел каменный дождь, (5) тучи саранчи покрыли собой весь Помптинский округ7; на полях Галльской области повсюду, где проходили плугом, из-под вывороченных глыб появлялись рыбы. (6) По случаю этих знамений обратились к книгам судеб, и децемвиры объявили, каким богам какие жертвы надлежит принести, а также предписали совершить два молебствия – одно для отвращения знамений, (7) а другое, обещанное еще в предыдущем году, за избавление римского народа от чумы, и установить в эти дни праздники. Жертвоприношения совершили согласно с письменными указаниями жрецов.
3. (1) В том же году лишился крыши храм Юноны Лацинийской8. Цензор Квинт Фульвий Флакк сооружал храм Фортуны – покровительницы всадников, обещанный им во время кельтиберской9 войны, когда он был претором в Испании, и ревностно старался, чтобы в Риме не было более роскошного и обширного храма. (2) Рассудив, что мраморные плиты чрезвычайно украсят крышу этого храма, он отправился в Бруттий и наполовину снял крышу храма Юноны Лацинийской, полагая что этого хватит для покрытия возводимой постройки. (3) Приготовлены были и корабли, чтобы на них уложить и увезти эти плиты, а союзники из уважения к власти цензора боялись воспрепятствовать святотатству. (4) Цензор возвратился в Рим, плиты сгрузили с кораблей и стали переносить к храму. (5) Скрыть, откуда они взяты, было невозможно, хотя об этом все умалчивали. В курии поднялся ропот; со всех сторон требовали, чтобы консулы доложили об этом деле в сенате. Когда же цензор был приглашен и явился в курию, все сенаторы, вместе и поодиночке, с еще большим ожесточением стали поносить его в лицо: (6) кричали, что ему мало было осквернить священнейший храм той страны, который не тронули ни Пирр, ни Ганнибал10, он снял с него крышу и этим обезобразил и почти разрушил его. (7) Верхушка храма сорвана, крыша снята, и он открыт дождям, которые сгноят его. Цензора избирают для надзора за чистотою нравов. Ему по обычаю предков поручают свидетельствовать ремонт зданий для общественных священнодействий и наблюдать за охраною их, а он (8) рыщет по городам римских союзников, разрушая храмы и срывая крыши со священных зданий. Сотвори он такое с частными домами союзников – это могло бы показаться возмутительным, но, разоряя храмы бессмертных богов, (9) он навлекает проклятие на римский народ, возводя один храм из обломков другого – как будто не везде одни и те же бессмертные боги, как будто следует почитать и украшать храмы одних богов вещами, награбленными из храмов других богов. (10) Еще до доклада всем было ясно мнение сенаторов, а после рассмотрения дела все единодушно решили, что следует отвезти эти плиты назад, водрузить их на храм и принести искупительные жертвы Юноне. (11) Все религиозные обряды были исполнены в точности, плиты же, по донесению подрядчиков, взявшихся перевезти их обратно, остались на площади храма, так как ни один мастер не мог изыскать способа водворить их на прежнее место.
4. (1) Один из преторов, отправившихся в свои провинции, Нумерий Фабий, умер в Массилии, на пути в Ближнюю Испанию. (2) Получив от массилийских послов известие о его смерти, сенат постановил, чтобы Публий Фурий и Гней Сервилий, ожидавшие себе преемников, бросили между собой жребий, кому из них должна быть продлена власть и кто должен остаться правителем Ближней Испании. (3) Жребий выпал так удачно, что в провинции должен был остаться тот самый Публий Фурий, под управлением которого она находилась и раньше.
Так как значительная часть лигурийских и галльских земель, после войны отошедших во власть римлян, оставалась незанятой, то сенат постановил разделить эти земли между отдельными лицами. (4) Городской претор Авл Атилий выбрал для этого дела децемвиров: Марка Эмилия Лепида, Гая Кассия, Тита Эбутия Парра, Гая Тремеллия, Публия Корнелия Цетега, Квинта и Луция Апулеев, Марка Цецилия, Гая Салония и Гая Мунация. При разделе римские граждане получили по десять югеров, союзники римлян – по три.
(5) В то же время, когда происходили эти события, в Рим приехали послы из Этолии с целью донести о раздорах и мятежах, происходивших в их стране, и фессалийские послы – с известием о положении дел в Македонии.
5. (1) Персей, занятый мыслями о войне, задуманной еще при жизни отца, старался привлечь к себе не только все племена, но и отдельные общины Греции: с этой целью он отправлял повсюду посольства и больше сулил, чем оказывал услуг. (2) Тем не менее он успел многих склонить на свою сторону и пользовался гораздо большим расположением, чем Эвмен, (3) хотя последнему за его благодеяния и услуги были обязаны почти все государства и очень многие влиятельные лица Греции; притом, будучи царем, он вел себя так, что подвластные ему города не пожелали бы поменяться своим положением ни с каким свободным государством. (4) О Персее, напротив, ходили слухи, будто после смерти отца он своими руками убил жену; Апеллеса, который некогда привел в исполнение его злодейский умысел – погубить брата и находился в изгнании вследствие преследований Филиппа, желавшего наказать его за это, он вызвал к себе, суля щедрые награды за исполнение такого важного дела, и тайно умертвил. (5) Несмотря на то что Персей опозорил себя многими преступлениями как у себя на родине, так и вне своего государства, несмотря на то что за ним не знали никаких заслуг, все-таки большинство греческих государств отдавало ему предпочтение перед Эвменом, который свято чтил узы родства, был справедлив как по отношению к своим подданным, так и ко всем людям: (6) то ли они привыкли к славе и величию македонских царей и презирали недавно возникшее царство11, то ли жаждали перемен, то ли не хотели вмешательства римлян в свои дела. (7) Между тем не только в Этолии, но и в Фессалии огромные долги породили мятежи, и зло это, как зараза, проникло и в соседнюю Перребию. (8) Получив известие о том, что фессалийцы уже взялись за оружие, сенат направил Аппия Клавдия12 послом разобрать дело и успокоить волнения. (9) Наказав главарей обеих враждующих партий, он облегчил долговые обязательства, отягощенные непомерными процентами, добившись согласия от значительной части заимодавцев, а уплату действительного долга разложил на десять лет. (10) Тот же Аппий и тем же способом уладил дела и в Перребии. Жалобы этолийцев были рассмотрены Марком Марцеллом13 примерно тогда же в Дельфах. Эти жалобы были изложены с той же непримиримой ненавистью, какая и привела этолийцев к междоусобной войне. (11) Когда Марцелл понял, что обе стороны ведут борьбу с безоглядной дерзостью, то не пожелал своим приговором помочь или помешать ни одной из них; он упросил обе стороны воздержаться от войны и прекратить раздоры, предав забвению прошлое. (12) Примирение они закрепили, обменявшись заложниками. Содержать заложников согласились в Коринфе.
6. (1) Из Дельф, после окончания этолийского собрания, Марцелл направился в Пелопоннес, где назначил собрание ахейцев14. (2) Здесь, отозвавшись с большой похвалой об ахейском народе за точное исполнение старинного постановления, запрещавшего македонским царям переступать границы Ахайи15, он тем самым обнаружил ненависть римлян к Персею. (3) И чтобы эта ненависть скорее проявилась, царь Эвмен явился в Рим с запиской о приготовлениях македонского царя к войне, составленной на основе собранных сведений. (4) В это же время к царю направили пятерых послов для ознакомления с положением дел в Македонии. Им же было повелено заехать в Александрию для возобновления дружбы с Птолемеем16. (5) Этими послами были: Гай Валерий, Гай Лутаций Церкон, Квинт Бебий Сулька, Марк Корнелий Маммула, Марк Цецилий Дентр. (6) Тогда же в Рим прибыли послы от царя Антиоха17 с Аполлонием во главе. Явившись в сенат, он, ссылаясь на многие уважительные причины, прежде всего извинился за царя, который прислал дань позже установленного срока; (7) теперь он-де сам доставил все деньги сполна и просил о снисхождении к царю за опоздание; (8) кроме того, он привез подарок – золотые сосуды весом в пятьсот фунтов. Антиох просил, чтобы римский народ возобновил с ним дружественный союз, заключенный когда-то с его отцом, и отдал ему приказания, какие следует давать доброму и верному союзнику – царю, – он обещает не уклоняться ни от какой обязанности. (9) Ведь когда он жил в Риме, сенат сделал ему столько добра, римская молодежь обращалась с ним так предупредительно, что среди всех сословий он чувствовал себя скорее царем, чем заложником. (10) Послам был дан благосклонный ответ, и городской претор Авл Атилий получил приказ возобновить с Антиохом союз, заключенный в свое время его отцом. (11) Привезенную дань приняли городские квесторы, а золотые сосуды – цензоры, которым поручили разместить их в храмах по своему усмотрению. Послу отправили в подарок сто тысяч ассов