азано устранить Суллу. Сулле нужны были решительные успехи, а средств не было. Положение его облегчил Митридат своим неблагоразумием: вопреки советам греческих военачальников, которые у него командовали, он предписал дать битву, уверенный в успехе. Битва произошла у Херонеи в марте 86 г. Армия Митридата, составом свыше 100 000 человек, была не только разбита, а уничтожена, спаслось едва 10 000 человек. Отсутствие флота, однако, парализовало эту победу: в Азию Сулла переправиться не мог.
Тем временем подошел консул Флакк со своею армиею, он увидел тотчас, что легионеры Суллы вовсе не склонны оставить своего вождя, напротив, из авангарда новой армии массы дезертировали к Сулле. Имея и без того войска менее, чем Сулла, Флакк предпочел направиться в Азию, надеясь там одержать какие-нибудь успехи. Сулла же, хотя был и сильнее Флакка, со своей стороны, не желал битвы между двумя римскими армиями в то время, как государству приходилось бороться против серьезного врага, и дал Флакку возможность спокойно обратиться против Митридата.
Весною следующего года (85) произошло новое сражение у Орхомена: понтийский царь, страшно разгневанный неудачею у Херонеи, приказал своим полководцам уничтожить Суллу, но и на этот раз, после жестокой сечи, римляне одержали полную победу. Митридат утратил все, чем овладел в Европе, а Сулла расположился в Фессалии и стал строить корабли для переправы в Азию.
В Малой Азии между тем положение совершенно изменилось. Под влиянием своих неудач Митридат, всюду подозревавший измену, стал проявлять такую жестокость, пред которой все злоупотребления римских наместников казались ничтожными. Между прочим, он приказал перебить всех старейшин одного большого племени, а затем, чтобы привлечь новых солдат, объявил всех рабов свободными, все долговые обязательства уничтоженными. Тогда множество городов отложились от него, заперли перед его войсками ворота, а побережные города и прямо стали подчиняться римлянам, как только на море появился флот под командою лучшего помощника Суллы Лукулла. Флакк около Византии переправил свое войско в Азию. Здесь вскоре вспыхнул бунт, консул был смещен, а затем и убит. Начальником на его место был выбран руководитель всего этого бунта Фимбрий, человек талантливый и энергичный, но совершенно бессовестный и демагог в худшем смысле слова. Фимбрий одержал несколько серьезных побед над войсками Митридата, так что самому царю пришлось спасаться поспешным бегством.
Митридат попросил мира. Он попробовал было извлечь для себя выгоду из того обстоятельства, что против него стояли два друг друга не признававших римских полководца, но потерпел неудачу. Сулла, с которым Митридат решил договориться, потребовал, по старому римскому обычаю, только того же, чего требовал Рим до войны, то есть освобождения Каппадокии и Пафлагонии, и еще, в очень умеренном размере, вознаграждения за военные издержки – и, едва Митридат намекнул, что от Фимбрия он получит более выгодные условия, Сулла немедленно с такою энергиею возобновил военные действия, что царь согласился (84 г.). Сулле, конечно, было досадно, что приходилось так слабо наказать человека, столь виноватого пред Римом, но он находил, что окончательная победа над Митридатом потребовала бы слишком много времени, а положение дел в Италии требовало непременно его возвращения.
Покончив с Митридатом, Сулла быстро переправился в Азию и двинулся на Фимбрия. Около Пергама он встретил его армию и расположился лагерем против нее. Немедленно в армии Фимбрия обнаружилось брожение, солдаты не повиновались, когда Фимбрий отдал приказание готовиться к бою. Сулла не согласился на свидание, попытка убить его не удалась. Тогда Фимбрий закололся, большая часть его войска перешла к Сулле, но довольно многие ушли к Митридату или обратились в морских разбойников.
Затем Сулла устроил дела в Малой Азии. Перемены, объявленные Митридатом в последнее время, были, разумеется, отменены. Виновники избиения италийцев – массами казнены, с населения собраны огромные контрибуции. Это были суровые меры, но если вспомнить, чем были они вызваны, то нельзя очень порицать за них Суллу. Города, остававшиеся верными Риму, были щедро награждены.
Оставив в Азии, под начальством Мурены и Лукулла, те два легиона, которые были с Фимбрием и на верность которых нельзя было, пожалуй, вполне рассчитывать в Италии, Сулла весною 83 г. отплыл из Эфеса в Пирей, откуда перешел сухим путем в Патрас, здесь сел на приготовленные корабли и направился в Брундизий. Сулла делал вид, что он и не знает о том, что совершалось за его отсутствие в Италии.
Глава VII. ВЛАДЫЧЕСТВО ДЕМОКРАТИИ. ЦИННА
Мы выше рассказали, в каком трудном положении был Рим, когда Сулла отправлялся на Восток. Сулла не имел времени достаточно глубоко провести в жизнь те меры, какие успел он принять. Для того чтобы сохранить порядок и достичь благотворных результатов на основаниях, указанных Суллою, нужны были и добрая воля, и уменье лиц, стоявших у власти, и прежде всего время. Между тем побежденная партия вовсе не примирилась со своим положением, она непременно хотела вернуть проскриптов и восстановить отмененные Суллою Сульпициевы постановления. Чтобы провести это, и был избран в консулы Цинна, человек ранее совершенно неизвестный, правда проявивший храбрость в союзнической войне, но не обладавший ни умом, ни достойным уважения характером, человек, руководствовавшийся только эгоистическими соображениями, упрямый и тупой.
Едва Сулла удалился, как Цинна и внес предложение о возвращении изгнанников и о восстановлении Сульпициевых законов. Чтобы провести в народном собрании эти предложения, сторонники его собрались в Риме в огромном количестве. Но не дремала и противная партия: консул Октавий держал наготове военную силу, и, едва приверженцы Цинны обнаружили намерение поддержать свои желания силою, он пустил в дело войска и произвел жестокое избиение: не менее 10 000 трупов покрыли улицы Рима. Цинна и его сторонники бежали, сенат же постановил неслыханное решение – лишил Цинну консульства и объявил его и его ближайших помощников вне закона.
Если бы сенат проявил какую-нибудь энергию в преследовании беглецов, они спаслись бы в Африку и тем дело, вероятно, и кончилось бы. Но сенат этого не сделал, и Цинна и его сторонники получили возможность разъезжать по городам Италии и раздувать пламя только что потушенной гражданской войны. Они явились даже к армии, осаждавшей еще Нолу, и частью увещеваниями, частью золотом привлекли к себе из числа легионеров немало перебежчиков. С ними соединились многие изгнанники, прибывшие из Африки. Явился в Италию и Марий и, объявляя свободу рабам, которые к нему присоединятся, набрал до 6000 человек и с ними явился к Цинне. Цинна был настолько недальновиден, что объявил Мария главнокомандующим, хотя этот свирепый старик не пользовался уже ничьим уважением, был заведомо не способен к политической роли, а его озлобление и жажда мести внушали серьезные опасения более благоразумным из сторонников Цинны.
Цинна, Марий и толпы их приверженцев двинулись к Риму, заняли несколько ближайших городов и затрудняли снабжение столицы съестными припасами. Сенат призвал армию, находившуюся под командою Страбона. Но Страбон ограничился только тем, что воспрепятствовал бунтовщикам овладеть Римом, а каких-либо мер к уничтожению их вовсе не принимал, хотя имел к этому полную возможность: он торговался с сенатом, хотел продать свою помощь ценою каких-то обязательств, на которые сенат не соглашался. Сенат вызвал тогда армию Метелла из-под Нолы. Это развязало руки самнитам и дало им возможность в огромном количестве подкрепить Мария и Цинну.
В войсках сената обнаруживалось колебание. Консул Октавий, человек прямой и честный, но недалекий, не внушал солдатам почтения к себе, и когда Страбон умер от моровой язвы, развившейся в столице, его войско не пожелало поступить под команду Октавия, а требовало, чтобы начальство над ними передано было Метеллу, Метелл же не соглашался подчиняться требованиям легионеров – тогда из сенатских армий толпами начался переход в лагерь Мария и Цинны. Силы сената в скором времени совершенно растаяли, и ему пришлось отдаться на волю тому человеку, которого он еще недавно лишил консульства, сенат просил только, чтобы Цинна удержался от кровопролития. Цинна обещал, но не пожелал поклясться, Марий же, присутствовавший при переговорах, хранил зловещее молчание.
Марий и Цинна вступили в город с войском, затем ворота были заперты – и началась неслыханно зверская расправа. Пять суток продолжались убийства, убивали без обвинения, без суда, убивали всякого, кого считали принадлежащим к партии оптиматов. Рабам была дана воля расправиться со своими господами. Были убиты три консула, три консуляра, множество магистратов. Убивали по прямому приказу Мария, убивали по его суровому взгляду и несли головы убитых свирепому старику, словно обезумевшему от злобы и крови. Сам Цинна был в ужасе, но не смел остановить этого ужасного человека и даже должен был объявить его своим товарищем по консульству. Марий, потрясенный нравственно и физически расстроенный оргиями, в которых он искал забвения, заболел горячкой и через 7 дней умер (в январе 86 г.). Некогда первый человек в Риме, гордость и надежда демократии, он умер всеми ненавидимый и проклинаемый.
Его ближайших помощников – до 4000 человек, преимущественно беглых рабов, – Серторий, наиболее твердый и благоразумный из всей партии, вскоре собрал под предлогом раздачи наград и перерезал всех до последнего. Оргия убийств была прекращена.
Целых три года после этого (86–84) Цинна управлял полновластно, провозглашая себя без выборов консулом и произвольно назначая себе товарища. За все это время не было проведено решительно ни одной меры сколько-нибудь серьезного значения. Отменены были нововведения Суллы, восстановлены предложения Сульпиция – и только. Затем исполнялись лишь текущие дела. Не подумал Цинна даже о том, как установить отношения с Суллою, хотя вопрос об этом не мог не возникнуть самым естественным образом и хотя вообще настроение Италии было благоприятно Цинне: огромная масса населения была, во всяком случае, против олигархии, и человек, сколько-нибудь достойный того положения, какое выпало на долю Цинны, мог бы многое сделать для упрочения своей власти. Когда от Суллы получено было письмо, извещавшее, что он заключил мир и возвращается, и довольно осторожно намекавшее, что он примет лишь самые необходимые меры строгости, сенат решил сделать попытку соглашения: Сулле предложено было явиться под охранною грамотою в Италию. Сулла ответил, что он не просит охраны, а сам надеется принести ее нуждающимся. Тогда Цинна отправился к армии в Анкону и отдал приказ садиться на суда, чтобы плыть в Грецию навстречу Сулле. Но войско взбунтовалось, Цинна был убит, преемники его не двинули войска в Грецию, но продолжали вооружаться.