Акты Юж. и Запад. России. Т. 3. От 17 марта Ад. Кисель извещает путивльского воеводу о бегстве в Запорожье одной 1000 или немного более казаков Черкасских; «а старшим у них простой хлоп, нарицаемый Хмельницкий», который думает бежать на Дон и вместе с донцами учинить морской набег на Турецкую землю. (Возможно, что подобный слух вначале распускался не без участия самого Богдана.) А от 24 апреля тот же Кисель в письме к московским боярам извещает их, что польское войско пошло «полем и Днепром» на изменника Хмельницкого, и выражает надежду на скорую его казнь, если он не убежит в Крым; а на случай прихода Орды напоминает, что по заключенному недавно договору московские войска должны прийти на помощь полякам (№ 163 и 177). Подробности об элекции и коронации Яна Казимира (№ 243. Зап. Кунакова).
Акты Мос. гос-ва. Т. 2. Известия 1648–1649 гг.: о взятии Кодака, о желтоводской и корсунской битве, о переходе лейстровых к Хмельницкому; странные слухи о короле, вроде того, что он бежал в Смоленск, или что он заодно с казаками, хотя народ встает за православную веру. Поляки и жиды бегут за Днепр, т. е. с левой стороны на правую, их иногда поголовно истребляют при взятии какого-либо города. Левобережные жители молят Бога быть под царской высокой рукой. Очевидно, с самого начала этой истребительной войны левая сторона тянет к Москве (№ 338, 341–350). Известия 1650–1653 гг.: донесения белгородского воеводы о моровом поветрии в черкасских городах; о походах Тимофея Хмельницкого в Молдавию, о белоцерковском договоре, о том, что правая сторона тянет к Польше, о жалобах жителей на Богдана за его союз с татарами, опустошавшими землю, о союзе донских казаков с калмыками против татар, о полковниках нежинском Ив. Золотаренке и полтавском Пушкаре, о вмешательстве Турции и пр. (№ 468, 470, 485, 488, 492–497 и т. д.) Supplemtntum ad Hist. Rus. monumenta. Универсал из Варшавы панов-рады о королевской элекции и войне с казаками; причем говорится, что Русь, т. е. казаки, уже не прежние легко вооруженные с луком и стрелами, а теперь они с огненным боем (№ 177). Далее письма Хмельницкого Киселю, Заславскому, к сенатору из-под Львова, к Бейеру, коменданту Замостья, письмо короля к Хмельницкому под Замостье и пр. Архив Юго-Запад. России, ч. II. т. I. № XXIX–XXXI. Инструкции волынским послам на сейм в марте 1649 г.
По донесениям Кунакова не одно казацко-татарское нашествие, но также слухи о московских приготовлениях отобрать Смоленск и другие города побудили поляков поспешить выбором короля и распорядиться укреплением Смоленска (Акты Юж. и Зап. России. Т. 3. С. 306, 307).
Относительно миссии Якова Смяровского и отступления от Замостья см. основанную на рукописных источниках статью Александра Краусгара, помещенную в одном польском сборнике 1894 г. и сообщенную в русском переводе в декабрьском номере «Киевской старины» за 1894 г. О торжественных встречах Хмельницкому по возвращении из-под Замостья говорят каноник Юзефович и Грабянка. О пленении татарами ремесленников, оголявших головы по-польски, сообщает Самовидец. Его подтверждает следующий факт: вышеупомянутый стародубец Гр. Климов под Киевом был схвачен татарами; но когда казаки «увидели, что у него хохла нет, взяли его у татар к себе» (Акты Юж. и Зап. России. Т. 3. № 205). О женитьбе Богдана на куме своей Чаплинской («за позволением цареградского патриарха») говорят Грабянка, Самовидец и Твардовский. Маловероятные подробности о том в дневнике комиссаров Киселя (Памятники. I. Отд. 3. С. 335–339): будто беглый патриарх Иерусалимский проездом в Москву обвенчал в Киеве Хмельницкого заочно, так как Чаплинская была тогда в Чигирине. Он послал ей подарки с монахом; но сын Хмельницкого Тимошка, «настоящий разбойник», напоил его водкой и обрил ему бороду, а жена Хмельницкого дала ему только 50 талеров. Патриарх будто бы дал Богдану титул «светлейшего князя» и благословил его «вконец истребить ляхов». О том же патриархе и женитьбе Богдана упоминает Коховский (с. 111). Кунаков говорит о патриархе Иерусалимском Паисии, который в бытность свою в Киеве благословил Хмельницкого утвердить на Руси греческую веру, очистить ее от унии; потому и была не успешна комиссия Киселя (понятно поэтому вышеприведенное враждебное ее отношение к Паисию). К сему патриарху Паисию Хмельницкий отправил с украинскими старцами тайный наказ, сочиненный писарем Иваном Выговским (Акты Юж. и Зап. России. Т. 3. № 243 и 244). В статейном списке Кунакова о его посольстве в Варшаве между прочим приводятся главные лица панов-рады того времени; а также любопытны его сообщения о переговорах Марии Людвиги с Яном Казимиром относительно выхода за него замуж (№ 242).
О Пилявицах см. Памятники (№ 53 и 54), Кунакова, а также польских писателей Коховского, Машкевича и Твардовского. Под Пилявицами, по-видимому, пал известный самозванец Ян Фаустин Луба, если верить противоречивому известию у Кунакова (С. 283, 301 и 303). Коховский сообщает, что после Пилявиц Хмельницкий присвоил себе власть и силу владетельного герцога (vim ducis et auctoritatem complexus – сила и авторитет лидера), только без его титула. Он раздавал должности окружавшим его лицам, каковы: Чарнота, Кривонос, Калина, Евстахий, Воронченко, Лобода, Бурлай; но самым влиятельным при нем сделался Иоанн Выговский, заведующий писарством. Этот Выговский, шляхтич греческой религии, прежде служил в киевском суде, за подделку в актах был присужден к смертной казни, но заступлением знатных людей избежал ее и тогда поступит в войско (с. 81). Коховский же приводит клик: «За веру, молодцы, за веру!» (А на с. 36 слова Потоцкого Калиновскому: praesente parocho cesserit jurisdictio vicarii – юрисдикция викария прекращается в присутствии священника.) Коховским пользовался львовский каноник Юзефович, в чем сам сознается, когда пришлось ему подробнее описывать осаду Львова Хмельницким и отыскивать иные источники (с. 151). Тут между прочим он рассказывает о чудесных видениях в католических храмах и монастырях, предвозвещавших спасение от неприятелей. Woyna Domowa Самоила Твардовского, написанная польскими стихами и напечатанная в 1681 г., в старинном малорусском переводе Стефана Савицкого, писаря полка Лубенского, помещена в IV томе Летописи Величка, под заглавием «Повесть о казацкой с поляками войне». Тут есть некоторые подробности. Например, о взятии Тульчина полковником Ганжою, потом Остапом, об убиении князя Четвертинского собственным холопом и захвате его жены полковником (с. 12, 13). Несколько иначе этот факт у Коховского (с. 48): Czetwertinius Borovicae in oppido interceptus; violata in conspectu uxore ac enectis liberis, demum ipse a molitore proprio ferrata pila medius proeceditur. (To же подробнее у Юзефовича. С. 129.) Коховский упоминает о взятии Кодака (с. 57), ошибочно называет его комендантом француза Марьона, который был при первом его взятии Сулимой в 1635 г. На Кодак был послан Хмельницким нежинский полковник Шумейко, который принудил коменданта Гродзицкого сдаться, в конце 1648 г. (Дневник Машкевича. Мемуары. Вып. 2. С. 110. Примечание). О Кодацком замке, его гарнизоне в 600 человек и Днепровских порогах, числом 12, см. у Машкевича на с. 412, 413 перевода. По Машкевичу войско гетмана Радзивилла шло по Днепру к Лоеву в 1649 г. на байдаках, устроив на них гуляй-города (с. 438). Ibid в примеч. на с. 416 ссылка на Гейсмана «Сражение при Желтых водах». Саратов, 1890. Он указывает желтую банку против Саксагана, а местом битвы считает село Жолте на северо-западной окраине Верхнеднепровского уезда.
Некоторые, не всегда достоверные, известия о данных событиях находим у Ерлича. Например, по поводу внезапной кончины Владислава IV прошел слух, будто на охоте гайдук его, стреляя в бегущего оленя, попал в гнавшегося за ним короля. Казаки реестровые, изменившие полякам, «разом сняв шапки», бросились на них. Комиссар казацкий Шемберг, попавший в плен на Желтых водах, был обезглавлен казаками. Он же сообщает о пристрастии Николая Потоцкого к напиткам и молодым панам, о массовом бегстве из своих имений шляхты с женами и детьми, на Волынь и в Польшу после Корсунского поражения, когда холопы везде взбунтовались и принялись истреблять жидов и шляхту, грабить их дворы, насиловать их жен и дочерей (с. 61–68). По Ерличу и Радзивиллу, со Львова взято окупу 200 000 злотых, по Юзефовичу – 700 000 польских флоринов, по Коховскому – 100 000 imperialium. Точно так же относительно числа войска, особенно казацкого и татарского, в источниках большое разногласие и частое преувеличение.
Ерлич, православный, но полуополяченный шляхтич и помещик, с ненавистью относится к Хмельницкому и восставшим казакам. В том же роде встречаются разные известия у Альбрехта Радзивилла в его Pamietnikax (т. II). Из них между прочим узнаем, что воротившиеся из Москвы польские послы Кисель и Пац отдавали в сенате отчет о своем посольстве с большими насмешками над москалями. Он сообщает об измене русских людей при взятии казаками городов Полонного, Заслава, Острога, Кореца, Менджижеча, Тульчина, об избиении шляхты, мещан и особенно жидов; его Олыка также изменой его подданных попала в руки казаков. Он перечисляет их бесчинства, жестокости и кощунства над католическими костелами и святынями; причем приводит пророчество одного умиравшего мальчика: quadragesimus octavus mirabilis annus. О сильном приливе посполитых и горожан в войско и новых реестровых полка, у Самовидца (с. 19–20). Коховский называет 17 казацких легионов, но перечисляет 15, а при упоминании имен полковников выходит у него некоторое разногласие (с. 115). У Грабянки перечислены 14 полков с полковниками после Зборова (с. 94). «Реестра Войска Запорожского», составленная также после зборовского договора, приводит 16 полков (Чт. Об-ва ист. и древн. 1874. Кн. 2). В Актах Юж. и Зап. России (Т. 7. № 33) также после Зборова «полков у гетмана учинено шестнадцать», и тут они перечислены (на с. 351) с именами полковников; Иван Богун начальствует двумя полками, Кальницким и Черниговским.
7 О посольстве Смяровского и его убиении у Ерлича (с. 98). Памятники. I. Т. III. С. 404 и 429. Ksiega Михайловского. № 114 и 115. Рукописный сборник из библиотеки гр. Хрептовича (с. 239), где переписка гетманов коронных и короля с Хмельницким. Ibid, русская песнь латинскими буквами о Богдане Хмельницком, под 1654 г. (с. 277). Осада Збаража: Коховский, Твардовский, Юзефович, Самовидец и Грабянка. О шляхтиче, пробравшемся к королю, говорят Твардовский и Грабянка, но разнятся в подробностях. Грабянка называет его Скретуский (с. 72). По Твардовскому и Коховскому, Хмельницкий употребил при этой осаде по московскому обычаю гуляй-город для приступа к валам, но неудачно; упоминаются мины и контрмины. Юзефович считает под Збаражем только 12 000 поляков, а казаков и татар 300 000! Перепис