15 Памятники дипломатических сношений с державами иностранными (Т. III. СПб., 1854): «Сношения Алексея Михайловича с императором Фердинандом». Т. III. 1655 (С. 249–528). Собранные тут акты по обыкновению заключают обширную переписку о разных подробностях, относящихся к путешествию посольства, о кормах, подводах, подарках, встречах, торжественном въезде, о поправке печей и двора кн. Шлякова-Чешского, о снабжении его посудой и постелями, о церемониях приема, пререкании о царском титуле с его новыми прибавлениями вроде Киевскаго, Литовскаго, Белыя Pocciu и т. и., но менее всего сообщают о сути дела, т. е. о политических тенденциях и дипломатических маневрах. Хотя акты эти не упоминают о каких-либо сношениях австрийского посольства с Никоном и о предложении польского трона московскому царю; но мы полагаем, что оно все-таки нашло средство повлиять на патриарха и, вероятно, под рукой уже пустило в ход идею о будущем возможном избрании царя польским королем. О влиянии Никона в пользу мира с Польшей и разрыва со Швецией говорят. Пуффендорф (De rebus a Carolo Gustavo gestis VI. § 43), Муйсберг (у Аделунга, с. 251), Кельх (Lievlandiache Histone. Reval, 1695 г.), Гадебуш (Lievlan-diche Jahrbucher. Riga, 1780). Последние двое сообщают даже, будто Никон был подкуплен польским правительством; а Кельх говорит, будто иезуит Аллегретти вошел в тайные сношения с Никоном.
6 декабря царь прислал из Можайска Г.С. Куракину с товарищи грамоту или распоряжение о встрече его при возвращении после покорения Великого княжества Литовского: 10-го числа за Москвой-рекой у села Воробьева должны были ожидать в цветном платье на конях стольники, дворяне, жильцы и всякие служилые люди; а гости, гостиные и суконные сотни и черных сотен и слобод торговые и всякие жилецкие люди должны там же встречать его с хлебом и соболями, как это было при прежних встречах. Описание торжественного вступления царя в Москву в этот день у Павла Алеппского с. 95–98 и в СГГ и Д. Т. 3. № 184. Павел Алеппский сообщает, что цесарское посольство привезло в подарок царю маленькую шкатулку с драгоценными камнями и в великолепном сосуде миро от мощей св. Николая Мирликийского. О посылке гонцов через Курляндию и сношении при этом с курляндским герцогом Яковым см. переписку Афанасия Ордина-Нащокина, воеводы Друйского, в Акт. Мос. гос-ва. Т. II. В № 801 любопытна отписка Ордина-Нащокина от 29 февраля 1656 г., где он сообщает разные случаи, явно возбуждает царя против шведов и обычным преувеличением цифр говорит о 500 000 свиных половинных туш и 300 000 ратников, посланных в Новгород и Псков. Относительно огнестрельного оружия он сообщает, что, пока царь еще не возвращался, Никон, однажды угощая патриарха Макария, после стола показал ему из окна вид на окрестные поля, где было множество телег, и сказал, что они нагружены ружьями числом да 50 000, которые получились в ящиках из Шведского королевства и которые теперь он посылает царю. А затем прибавил, что царские мастера в Кремле изготавливают ежегодно по 70 000 ружей, которые хранятся в кладовых; в других городах их изготавливают бессчетно; кроме того, множество их привозят из франкских земель; а англичане прислали три удивительные новоизобретенные пушки, которые при стрельбе не издают звука (?). После того по вечерам антиохийцы ходили смотреть на ружейных мастеров, которые клали новые ружья по склону Кремлевского холма и с помощью длинного раскаленного прута зажигали их затравку. При выстреле негодные ружья разлетались в куски, а прочные оставались в целости. Будто все царское войско снабжено было огненным боем, т. е. ружьями.
Переписка о построении судов на Каспле и Белой в Акт. Моск. Госуд. II. № 796–830, с перерывами.
16 Война со шведами и осада Риги. Пуффендорфа De rebus a Carolo Gustava gestis. L. III. § 50–53. Commentarii de rebus Suecicis / LXXVI. Гадебуша Lievlandishe lahrbucher. Кельха Lievlandishe Historie. Grund-liche und wahrhaftige Relation von der Belagerung der Konigl. Stadt Riga. Riga, 1657. Книга Сеунчей. (Времен.) «Древн. рос. вивл.» XVI. Симбирский сборник (Бумаги Кикиных. № 18). Бантыш-Каменского «Обзор внешних сношений». Т. IV. М., 1902. Дополн. к III тому Дворц. разр. Дополн. к Акт. ист. Т. IV. Отрывки из писем царя к сестрам у А.П. Барсукова. Т. IV. Гл. XVII–XXI. Из этих писем узнаем, что Кукейнос был переименован в честь царевича Димитрия, потому что перед приступом царю явились страстотерпцы Борис и Глеб и повелели в этот день праздновать страдальцу царевичу Дмитрию. Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. Т. II. Рига, 1879. Ласковского «Материалы для истории инженерного искусства России». Т. I. СПб., 1858. Роспись ратным людям, раненным под Ригой, в «Материалах для истории медицины в России». Вып. III. СПб., 1884. ПСЗ. Т. I. № 240 (Вальесарское перемирие).
Акт. Моск, гос-ва. Т. II. № 846—1025 с перерывами. Тут любопытны: описка кн. Якова Куденетовича Черкасского о трудном походе болотами и грязями к Динабургу (№ 885); расспросные речи дядей государя Семеном Лукьяновичем Стрешневым одного немца, служившего у шведов и посланного гр. де Ла Гарди к Нащокину в Друю (№ 857); указ ратным людям сел и деревень не жечь и людей не побивать; от боязни перед ними крестьяне литва, т. е. латыши, разбежались по лесам «с женами и детьми и со всеми животы» (№ 870 и 871); о взятии 13 августа приступом Кукейкоса и переименовании его в Царевиче-Дмитриев город (№ 884); о взятии земляных валов под Ригой и отступлении от Риги 5 октября, будто бы вследствие челобитья брандербургского курфюрста помириться со шведским королем (№ 928); о побегах солдат и стрельцов, так как их заставляли с трудом тянуть канатами и бечевой вверх по Двине через пороги большой наряд, русский и голландский (№ 939); во время виленских переговоров между прочим встречается требование русских уполномоченных от поляков, чтобы те возвратили государев крест, потерянный сотенными головами в бою под «Брестью» (№ 936). Отписка борисоглебского воеводы Ивана Савина о неимении бумаги, так что в съезжей избе писать дел не на чем; а в Друе, Дисне, Полоцке и на Курляндской стороне по торговым местечкам бумага «безмерно дорога». Велено послать стопу бумаги и «держать ее на государево дело с бережением» (№ 966). Государь посылает в Борисов боярину В.Б. Шереметеву 110 000 ефимков на жалованье рейтарам и гусарам литовских гетманов Сапеги и Гонсевского, когда гетманы и все их войско учинят присягу ему на подданство (№ 975). Многие шляхтичи жалуются на казаков чауского наказного полковника Ивана Нечая, которые их маетности грабят, платье, скот и живность отнимают, жен бесчестят, а крестьян уводят. Нечай отписывается, что все это неправда, что ляхи и литва сами воруют и что они недруги государевы (№ 984 и 1001). Дети боярские из Полоцка шлют жалобу на то, что под Ригой они лишились и людей, и коней и «в домишки свои приволоклись пеши», без оружия; а на службу в Полоцк «приволоклись не с большими запасенками, в тележенках; а иные многие приволоклись со вьючишками и верхами с сумами»; а в Полоцке и дорогой ценой запасы нельзя купить, за неимением подвозов. Просят учинить милостивый указ, чтобы «на государевой службе от осенней груды и нужи в конец не погибнуть» (№ 1004). Образчики путаных и малообстоятельных известий от Нащокина о делах польских, шведских, цесарских (№ 1016, 1021–1023). Грамота Нащокину с пожалованием думного дворянства в Актах ист. Т. 4. № 118.
Виленские переговоры и акты об избрании Алексея на польский престол Калишской радой в СГГ и Д. Т. 4. № 1–6, 8. Др. рос. вивл. Ч. 3. С. 47. Труды и летописи Об-ва ист. и древн. Кн. 4. Дополн. к т. 3. Дворц. разр. СПб., 1884. Переговоры виленские довольно подробно изложены в т. X «Истории России» Соловьева со ссылками на польские дела 1656 г. в Моск. арх. Мин. ин. дел.
17 Акты Юж. и Зап. России. Т. 3. № 347–375, с перерывами. Тут жалобы на взаимные обиды и грабежи между казаками и московскими ратными людьми, сношения Москвы с Хмельницким. Между прочим, киевские полковник и войт без гетманского приказа не хотели отвести дворы и пашни для московских стрельцов, поселенных в Киеве с женами и детьми; а гетман не давал приказа, отговариваясь разными причинами (№ 369). Союзный договор Ракочи с Хмельницким (№ 361). Цесарская грамота в январе 1657 г. Богдану с предложением посредничества к его миру с поляками (№ 374). Т. 4. № 13. Тут любопытная жалоба Ивана Нечая царю в августе 1657 г. на обиды и насилия черкасам от московских воевод, сидевших в Орше, Борисове, Мстиславле, Шклове, Копыси и Минске; между прочим им «чюприны режут, кнутами бьют и грабят». Особенно жалуется на грабежи и насилия от В.Б. Шереметева. В т. 3 есть жалованные и распорядительные грамоты Хмельницкого на земельные имущества и льготы монастырям и разным лицам. Такие же грамоты его см. в Акт. Зап. России. Т. 5. № 25–49. «Памятники», изд. Киевск. комиссией для разбора древ, актов. Т. III. № XXX–XXXVI. Тут самостоятельные сношения Хмельницкого и Выговского с польскими сановниками и шляхтой и миссия королевского секретаря Казимира Веневского к Богдану, чтобы склонить его к воссоединению с Польшей. В начале 1657 г. в Москву приезжал посланец гетмана Федор Коробка с политическими вестями и с поручением хлопотать о том, чтобы Богдан мог оставить гетманство сыну Юрию. (По ссылке Эйгорна, на с. 100, на Арх. Мин. юстиции дела Малорос. приказа № 5832.)
Кончину Богдана Грабянка относит к 15 августу; также и Самовидец обозначает ее днем Успения Пресвятой Богородицы. Но Выговский в письме к путивльскому воеводе Никите Зюзину указывает на 27 июля (Акт. Юж. и Зап. России. Т. 4. № 3. См. также Т. 11. Прибавление. № 2). Как это обыкновенно бывает по случаю смерти знаменитых людей, прошла молва, будто Хмельницкий погиб жертвой ляшского злодейства. Летопись Грабянки (с. 153–154) рассказывает, что в Чигирин приехал некий «великородный юноша» и просил руки дочери Хмельницкого. Получив согласие, он на сговоре выпил за здоровье невесты из собственной фляги а потом из нее же дал выпить и будущему тестю, подсыпав медленно действующего яду. Затем он уехал и, конечно, не вернулся. Восхваляя качества покойного гетмана, особенно его военные доблести, эта летопись между прочим указывает на простоту его образа жизни и на то, что в походах он одеянием своим не отличался от прочих казаков: «Мнози многажды его воинским плащем покровенна между стражми от труда изнемогоша почивающа созерцаху». Это указание почти буквально сходится с вышеприведенным у Павла Алеппского.