ем Е.В. Барсова (Чт. Об-ва ист. и древн. 1883. Кн. 4. Смесь). Эти акты относятся только к 1674 г. и дают любопытные подробности об осаде монастыря воеводой Мещериновым и о защите его (т. е. монастыря), также о состоянии военного дела в московском отряде (между прочим, сказка огнестрельных мастеров о приготовлении зажигательных снарядов для двух пушек, т. е. мортир), о некоторых вожаках у мятежников, о начальниках царской рати; видим постоянные их жалобы на невыдачу жалованья и корма и т. п. А в Чт.
Об-ва ист. и древн. за 1884 г. (Кн. 1. Смесь) «Дело о пограблении Соловецкого монастыря воеводой Иваном Мещериновым». Здесь любопытные челобитные самого Мещеринова на притеснения, чинимые ему от его преемника князя Владимира Волконского, и роспись имущества, которое он отобрал у Мещеринова. В перечне этого имущества встречаем довольно значительное количество печатных и рукописных книг, взятых с собой из Москвы или приобретенных в Холмогорах и Сумском остроге, – главным образом книги церковные; но есть и лечебные, о ратном строении, Александрии и т. и.
33 Коховского Annal. Polon. Climacter IV. (Страдает неточностью и путаницей фактов.) Приложение III «Падение Каменца». Паска Pamictniki (Подробности о Голомбской конфедерации). Дополн. к Акт. ист. Т. 6. № 64 (о поругании турками христианства при взятии Каменца; тут же царский смотр и приготовления Алексея Михайловича лично выступить в поход против турок; известия о гранатах, которые стали делать сами русские, и о донских казаках). СГГ и Д. Т. 4. № 82–93 (военные действия против турок и крымцев, похвальная грамота Серку, выбор Самойловича правобережным гетманом и пр.). Акты Юж. и Зап. Рос. Т. И. (Здесь часть грамот напечатана вновь.) № 4, 36 и 50 (о возвращении Серка из ссылки), № 5 (любопытные подробности о Запорожской Сечи на устьях Чертомлыка), № 56, 63, 71 (любопытные подробности о взятии Каменца), № 117 (Самойлович, Дорошенко и Серко), № 180 (какой-то майор-иноземец в русском войске при осаде Чигирина «делает нововымышленную стрельбу»: начиняет трехсаженные выдолбленные бревна порохом с разными составами и хочет бросать их в город; от них должен произойти такой тяжелый дух, что осажденные не в состоянии будут тушить огонь, произведенный гранатами. Какой был результат сей нововымышленной стрельбы, неизвестно). Посольства царя к иностранным державам после падения Каменца см.: «Памят. дипл. снош. др. России». Т. IV. Бантыша-Каменского «Обзор внешних сношений России». А. Попова «Русское посольство в Польше в 1673–1677 гг.» СПб., 1854. О Павле Менезия статья Чарыкова в «Историческом вестнике». 1900. Ноябрь и декабрь. У Тейнера в monuments historigues к посольству Менезия относятся № 70–76. В числе пособий можно указать: Цинкейзена Geschichte des Jsmanishen Reiches. V. Шуйского Dzieje Polki. IV. В.Д. Смирнова «Крымское ханство». Д.И. Эварницкого «История запорожских казаков». Т. И. СПб., 1895. Местами не лишено некоторого интереса сочинение И.И. Павлищева «Польская анархия при Яне Казимире и война за Украйну». Часть 3. СПб., 1878.
34 СГГ и Д. Т. 4. № 89, 90, 94, 96, 99 (Переписка о Миуске, лже-Симеоне и Мазепе). Акты Юж. и Зап. России. Т. 11. № 68, 109, 110, 119, 151–184, с перерывами (лже-Симеон и Мазепа). Паска Pamietniki (о Мазепе). Дополн. к Актам ист. Т. 9. № 1. Пособия большей частью те же, что выше. Кроме того, известная диссертация В.О. Эйнгорна «Сношения малороссийского духовенства с московским правительством». Против Паисия Лигарида действовал иерусалимский патриарх Досифей, который вновь подверг его запрещению, обвиняя в тайных сношениях с Римом. Ходатайство царя в 1671 г. о снятии запрещения на сей раз не имело успеха. Приезжий в Москву грек Спафарий поддерживал эти обвинения. Влияние хитрого Лигарида на царя ослабело. В 1673 г. он был отпущен на восток; по совету, присланному из Константинополя придворным переводчиком греком Панагиоритом, решено не выпускать Паисия из пределов московских. По наказу государя киевские воеводы задержали его и водворили в Софийском монастыре. Дополн. к Актам ист. Т. 6. № 47, 54. Н.Ф. Каптерева «Характер отношений России к православному Востоку в XVI–XVII столетиях» М., 1885. Прилож. № 5. Далее обратим внимание на следующий факт. Обыкновенно историки Малороссии вообще и Запорожья в частности (в том числе помянутые в предыдущем примечании) повторяют рассказ Величка (Т. II. С. 358–364) о посылке султаном осенью 1675 г. 15 000 янычар в Крым для того, чтобы, соединясь с татарами, они зимой напали на Запорожскую Сечь и разорили бы ее вконец. С этими янычарами соединились и 40 000 татар. Хан будто бы действительно предпринял поход. Ночью, пользуясь сном пьяного Запорожского Войска, янычары незаметно проникли в средину сечи; но тут случайно были открыты одним запорожцем, выглянувшим в окно. Он разбудил сечевиков; а последние открыли из окон такой огонь, что янычары большей частью пали, и только немногие спаслись бегством. Но весь этот рассказ, не подтверждаемый никакими другими источниками, так фантастичен, что его можно смело отнести к тем невероятным известиям, которыми изобилует летопись Величка.
35 Дополн. к Актам ист. Т. 3. № 52, 80, 92–98, в № 52 любопытны следующие подробности. В 1647 г. Шелковник из Охотского острога послал в Якутск промышленного человека Федулку Абакумова с отпиской и просьбой о присылке подкрепления. Когда Абакумов с товарищами стоял станом на вершине реки Маи, к ним подошли тунгусы со своим князцем Ковырею, которого два сына находились атаманами в русских острогах. Не понимая их языка, Абакумов подумал, что Ковыря хочет его убить; выстрелил из пищали и положил князца на месте. Раздраженные тем, дети и родственники последнего возмутились вместе с некоторыми родами, напали на русских людей, занимавшихся соболиным промыслом на реке Мае, и убили из них одиннадцать человек. А сын Ковыри Турченей, сидевший атаманом в Якутском остроге, потребовал от воевод, чтобы они выдали Федулку Абакумова их родственникам для казни. Воевода Пушкин с товарищи подверг его пытке и, посадив в тюрьму, донес о том царю и спрашивал, как ему поступить. От царя получилась грамота, в которой подтверждалось, чтобы туземцев приводили под царскую высокую руку лаской и приветом. Федулку велено, наказав нещадно кнутом на козле в присутствии Турченея, опять посадить в тюрьму до указу, а в выдаче его отказать, сославшись на то, что это гуляющий, не служилый человек, который убил Ковырю по ошибке, и что тунгусы уже самовольно отомстили, убив 11 русских промышленников. Та же грамота предписывала послать служилых людей на Охту «в прибавку». Очевидно, убийство Ковыри вызвало немалое волнение и на некоторое время обострило отношения местных тунгусов к русским.
О походах М. Стадухина и других опытовщиков на северо-востоке. Дополн. к Актам ист. Т. 3. № 4, 24, 56 и 57. Т. 4. № 2, 4–7, 47. В № 7 отписка Дежнева якутскому воеводе о походе на р. Анадырь. Словцева «Историческое обозрение Сибири». 1838. Т. 1. № 103. Он возражает против того, чтобы Дежнев плавал в Беринговом проливе. Но Крижанич в своей Historia de Siberia положительно говорит, что при Алексее Михайловиче убедились в соединении Ледовитого моря с Восточным океаном. О походе Пущина на юкагиров и ламутов Акты ист. Т. 4. № 219. Вас. Колесникова – на Ангару и Байкал. Дополн. к Актам ист. Т. 3. № 15. О походах Пояркова и других в Забайкалье и на Амур Ibid. № 12, 26, 37, 93, 112 и ИЗ. В № 97 (с. 349) служилые люди, ходившие со Стадухиным за Колыму-реку, говорят: «А лежит тут на берегу заморская кость многая, мочно-де той кости погрузить многие суды». Походы Хабарова и Степанова: Акты ист. Т. 4. № 31. Дополн. к Актам ист. Т. 3. № 72, 99, 100–103, 122. Т. 4. № 8, 12, 31, 53, 64 и 66 (о гибели Степанова, о Пашкове, Толбузине). Т. 5. № 5 (отписка енисейского воеводы Голохвостова нерчинскому воеводе Толбузину о посылке ему 60 стрельцов и казаков в 1665 г. Тут упоминаются острожки в Даурии: Нерчинский, Иргенский и Теленбинский), 8 и 38 (о построении Селенгинского острога в 1665–1666 гг. и досмотре его в 1667 г.). По поводу событий или их последовательности в актах встречается некоторая сбивчивость. Так, по одному известию Ерофей Хабаров в первый поход имел бой с даурами и тогда же занял Албазин (1650 г.), где и оставил 50 человек, которые «все прожили до его Ярофея здоровья», т. е. до его возвращения (Акты ист. Т. 4. № 31). А по другому акту (Дополн. Т. 3. № 72) он в этот поход нашел все улусы пустыни; о занятии же Албазина ничего не говорится. В № 22 (Дополн. Т. 6) Албазин назван «Лавкаемым острожком». В путешествии Спафария Албазинский острог назван «Лавкаемым городком». В обширном наказе 1651 г. от Сибирского приказа посланному на воеводство в Даурскую землю Афанасию Пашкову Албазин упоминается в числе Лавкаемых улусов. Пашкову, между прочим, предписывается послать людей на р. Шингал к царям Богдойскому Андрикану и Никонскому (Японскому?) склонять их, чтобы они «поискали его великого государя милости и жалованья» (Рус. ист. б-ка. Т. XV). О падении китайской династии Мингов и водворении Маньчжурской династии в Пекине есть известия, впрочем довольно сбивчивые, в «Описании Сибирского царства», составленном в конце XVII в. (Сборник А.А. Титова «Сибирь в XVII веке». С. 93.) Тут первый маньчжурский император назван «богдохан Маха», который прежде был «богдуйским князцем». О Гантимире-улане Акты ист. Т. 4. № 31 и Дополн. Т. 6. № 6 (в последнем номере также о действиях Никифора Черниговского против дауров и дючеров, о посылке в Китай Милованова с товарищи и перевод богдыхановой грамоты царю Алексею). О путешествии Байкова в Китай Акты ист. Т. 4. № 75. Н.П. Сахарова «Сказания русского народа». Т. II и Спасского «Сибирский вестник». 1820. О бесчестии сестры Черниговского и его мщении упоминает Крижанич в своей «Истории Сибири» (помянутый Сборник А.А. Титова. С. 213). А вообще о корыстолюбии, насиловании женщин и убиении за то Обухова Черниговским с товарищи в Дополн. VIII. № 73.
Такой же пример взяточника и блудника-насильника представляет нерчинский приказчик Павел Шульгин в конце Алексеева царствования. Служилые люди нерчинских острогов подали на него жалобу царю в следующих его деяниях. Во-первых, имущество служилых людей, оставшееся после умерших или убитых на ясачном сбору, он присваивает себе. Во-вторых, с одних бурятских князцов брал взятки и отпускал их аманатов, после чего они ушли в Монголию, отогнав казенные и казачьи табуны; а к другим бурятским родам, именно Абахая Шуленги и Тураки, подсылал тунгусов, чтобы отогнать у них табуны. «Да у него ж Абахая Шуленги сидит в Нерчинском сын в аманатах и с женой Гуланкаем, и он Павел ту аманатскую жену, а его Абахаева сноху своим насильством емлет к себе на постелю силно, по многое время, и в бане с нею парится, и та аманатская жена твоему государеву посланнику Николаю Спафарии в том его Павлове блудном насильстве извещала и во всем мире всяким чином людей являла». По этой причине Абахай со всем своим родом отъехал от острогу и отогнал государевы и казачьи табуны. Далее Павел Шульгин обвинялся в том, что из казенных хлебных запасов курил вино и варил пиво на продажу, отчего хлеб очень вздорожал в Нерчинске и служилые люди терпят голод. Люди Шульгина «зернь держали», т. е. запрещенную азартную игру. Не довольствуясь аманатской женой, он еще «имал трех казачьих ясырей (пленников)» в съезжую избу, а отсюда брал их к себе на ночь, «и после себя тех ясырей отдавал людям своим на поругание». Служилых людей он «бьет кнутьем, и батогами безвинно; взяв в руку по пяти или по шести батогов, приказывает бить нагих по спине, по брюху, по бокам и по стег