Послание царя вызвало народные волнения – может быть, правильнее сказать, восстание – в Москве. Возбужденные толпы горожан окружили митрополичий двор, где собралась Боярская дума. Представители народа, допущенные к боярам, заявили, что они будут просить царя, чтобы тот «государства не оставлял и их на разхищение волком не давал, наипаче же от рук сильных избавлял». Таким образом, народ встал на сторону царя, он называл бояр «волками»; его представители угрожали перебить обвиненных царем «лиходеев и изменников». Митрополит и бояре были вынуждены просить милости у царя; они согласились предоставить монарху неограниченные полномочия и выдать «изменников».[1410]
Царь стремился предстать в образе защитника справедливости – и ему это удалось, при поддержке народа Иван IV стал самодержцем. Это было исполнение заветов «воинника Иванца Пересветова». Но дальше начинается нечто странное. Царь вводит опричнину, делит государство на две части с разным управлением, опричнину и земщину. Царь, только что ставший самодержцем, зачем-то передает управление земщиной (основной частью государства) Боярской думе. Боярская дума становится земской думой, в опричнине появляется своя опричная дума, своя казна и свое маленькое войско – тысяча конных опричников и 500 стрельцов.
«Учреждение это всегда казалось очень странным, как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал», – писал об опричнине В. О. Ключевский.[1411] «За последние сто лет ситуация в науке мало изменилась», – добавляет В. Б. Кобрин.[1412] С. Б. Веселовский писал по этому поводу: «Созревание исторической науки движется так медленно, что может поколебать нашу веру в силу человеческого разума вообще, а не только в вопросе о царе Иване и его времени».[1413] «В этих действия царя историки справедливо усматривали нечто загадочное и непонятное… – писал В. И. Корецкий. – Все попытки осмыслить загадочные действия Ивана IV… носят весьма приблизительный характер; главное в них то, что они ведут нас в сторону Востока».[1414] Действительно, в истории создания опричнины с самого начала просматривается «восточный след». Опричник Штаден в своих записках утверждал, что царь учредил опричнину по совету своей жены Марии-черкешенки.[1415] Князь Курбский также отмечал, что перемена в поведении русских князей произошла от влияния «злых жен-чародеиц».[1416] По другим сведениям, совет ввести опричнину исходил от боярина В. М. Юрьева, тестя Михаила Черкасского. Известно, что после введения опричнины царь оставил свой дворец в Кремле и переехал на подворье князя Михаила, который стал одним из командиров опричного корпуса. Народные песни времен Ивана Грозного изображают Марию и Михаила главными виновниками начавшихся казней. Таким образом, говоря об инициаторах опричнины, источники указывают на один круг людей – черкесскую родню царя.[1417]
Московские летописи переводят старое слово «опричнина» как «особый двор», и позже, когда это слово было запрещено, опричнину именовали просто «двором».[1418] Черкесы хорошо знали, что такое «двор» – двор османских султанов – это было государство в государстве со своей казной и маленькой армией, составленной из гвардейских частей. Земли, выделенные в обеспечение двора, именовались «хассе»; как в Турции, так и в других мусульманских странах, государство делилось на две части, «хассе» и «дивани». «Это разделение аналогично разделению России на „земщину“ и „опричнину“… – писал известный востоковед И. П. Петрушевский. – Слово „опричнина“, и есть, в сущности, хороший русский перевод слова „хассе“».[1419]
Таким образом, секрет «странного учреждения» в действительности хорошо известен специалистам-востоковедам. В Персии «земская дума» называлась «диван ал-мамалик», а «опричная дума» – «диван-и хассе».[1420] Разделение государства на опричнину и земщину было характерно и для зависевших от Турции православных балканских княжеств; вспомним, что «советчик» Ивана Грозного господарь Петр Рареш выделил во всех уездах опричные «околы». На Руси земли «хассе» под названием «дворцовых земель» в большом количестве появились еще при Иване III – и уже тогда эти земли находились под особым управлением. Именно «дворцовые земли» в первую очередь брались в опричнину и, по-видимому, они составили основной массив опричной территории. Таким образом, Иван Грозный не был создателем «опричнины» – «хассе», он лишь придал этому учреждению завершенные формы.
Современники видели засилье татар и черкесов в окружении царя, и, в частности, Джером Горсей писал, что покорение Казани и женитьба на черкесской княжне дали царю «власть и силу татар», которую он использовал для подавления и усмирения недовольных князей и бояр.[1421] Некоторые русские политики понимали смысл тех советов, которые давали Грозному его татарские приближенные. Это видно из ключевого эпизода ссоры, разгоревшейся между царем и митрополитом Филиппом. Филипп заметил, что в церкви рядом с царем стоял опричник в мусульманской шапке, «тафье», – митрополит не удержался и воскликнул: «Се ли подобает благочестивому царю агарьянский закон держати?»[1422] Разумеется, дело было не в тюбетейке опричника – митрополит обвинял царя в перенимании мусульманских порядков. Прежде царь терпеливо сносил обличения Филиппа – но на этот раз он пришел в ярость и распорядился свести митрополита с престола.
По османской традиции султан не вмешивался в управление «земщиной», если он посещал заседания дивана, то наблюдал за его работой из-за занавески. Тем не менее монарх мог в любой момент приказать казнить любого из членов дивана. Казнью за государственные преступления было посажение на кол, при этом истреблялись все родственники преступника. Такие наказания не применялись на Руси в прежние времена[1423] – но с приходом опричнины начинается время наводивших ужас восточных казней. Естественно, что родственники казненных пытались отомстить тем, кого они считали истинными виновниками этих казней – и в 1569 году ненавидимая знатью «восточная царица» Мария была отравлена.[1424]
Царь распорядился казнить многих «изменников» – но настоящий смысл опричнины был в другом. Мы помним, что делали султаны с завоеванными областями и что сделал Иван III с Новгородом – теперь Иван IV делает это со всей Россией. Начинается грандиозный «вывод»,[1425] «сюргун». «Представители знатных родов, – пишут И. Таубе и Э. Крузе, – были изгнаны безжалостным образом из старинных, унаследованных от отцов имений, и так, что не могли взять с собой даже движимое имущество… Эти бояре были переведены на новые места, где им были указаны поместья…».[1426] Р. Г. Скрынников установил, что свыше 150 представителей высшей знати были «выведены» в Казанскую землю и едва ли не большинство этих ссыльных имело княжеские титулы.[1427]
«Великий вывод» нанес решающий удар княжеской и боярской знати. Хотя через некоторое время сосланным было дозволено вернуться в Москву, мало кто из них получил назад свои земли. Флетчер в следующих словах отразил изменение положения бояр при Иване IV: «Сначала они были только обязаны служить царю во время войны, выставляя известное число конных, но покойный царь Иван Васильевич… человек высокого ума и тонкий политик в своем роде, начал постепенно лишать их прежнего величия и прежней власти, пока, наконец, не сделал их не только своими подчиненными, но даже холопами… Овладев всем их наследственным имением и землями, лишив их почти всех прав… он дал им другие земли на праве поместном… владение коими зависит от произвола царя… почему теперь знатнейшие дворяне (называемые удельными князьями) сравнялись с прочими…»[1428] «Установлено фактически, – пишет В. Д. Назаров, – что в ряде уездов опричные выселения и переселения имели массовый характер, причем имело место в широких масштабах изменение формы собственности (вотчинной на поместную)».[1429] Курбский обвиняет Ивана Грозного, что он погубил весь многочисленный род князей Ярославских: «понеже вотчины имели великие».[1430] Дьяк Котошихин, писавший в XVII веке, свидетельствует, что к тому времени «прежние большие роды многие без остатку миновались».[1431]
Было что-то символическое в том, что русская знать была выведена в Казань – еще недавно казанская знать была «выведена» в Россию, теперь все было наоборот – как будто победителями в конечном счете были татары. Как обычно при «выводе», земли изгнанной знати отписывались в казну и тут же раздавались в поместья новым дворянам. В этом и состоял смысл опричных мероприятий – конфискация боярских земель была необходима для увеличения армии в решающий момент Ливонской войны. «Вот что делал великий князь, – писал Генрих Штаден. – Он перебирал один за другим города и уезды и отписывал имения у тех, кто по смотренным спискам не служил со своих вотчин его предкам на войне; эти имения раздавались опричным».