Свои домашние дела и неустанная борьба с соседями не мешали русским людям того времени с участием следить за важными событиями на юго-востоке Европы и жить общими политическими интересами с другими европейцами.
Греческая империя была для Древней Руси главным источником просвещения. Князья наши постоянно находились в родственных и дружеских связях с византийскими государями и принцами; Греция снабжала нас иерархами; от нас отправлялись в нее торговцы и многочисленные паломники. Отсюда понятно то живое участие, с которым Русь относилась к судьбам Византии, к Святой земле и к великому движению западноевропейских народов в ту сторону, то есть к крестовым походам. Под 1190 годом киевский летописец с прискорбием говорит о завоевании Иерусалима неверными агарянами, то есть султаном Саладином, и о гибели крестоносного императора Фридриха Барбароссы. А четырнадцать лет спустя совершилось событие, которое, видимо, поразило умы русских людей: пришло известие, что самый Царьград завоеван и частью сожжен фрягами, или латинами, а его великолепные храмы подверглись разграблению, начиная с чудной Софии и Влахернской Богородицы.
Летопись Новгородская оставила нам довольно подробный рассказ об этом погроме, который случился почти одновременно со вторым взятием и разграблением нашей древней столицы. «Так погибло царство богохранимого града Константинова, — заключает севернорусский летописец, — распрями царей погублена земля Греческая, и ныне обладают ею фряги»30.
Примечания
1 Petti Gyllii de Topographia Constantinopoleos et de illius antiqui-tatibus. (Бандури — Imperium Orientate. T. I.) Дюканжа — Constan-tinopolis cristiana. Хаммера — Constantinopolis und der Bosporos. Pesth. 1882. 2 части. Лабарта — Le Palais imperia de Constantinopole et ses abords. Paris, 1861 (см. также статью о нем Дидрона в Annales Archéologiques. T. XXL 1861). Образцы софийских мозаик и реставрация самого храма в великолепном издании Зальценберга: Altcrisliche Baudenkmale von Constantinopol. Berlin, 1854. Ancient and modem Constantinopole. London, 1868 (перевод книги патриарха Константина на новогреческий язык). Также см. «Обозрение Цареградских памятников и святынь по русским паломникам» архим. Леонида в Чт. Об-ва ист. и древн.[7] 1870. Кн. 4-я. Н. П. Кондакова «Византийские церкви и памятники Константинополя» (Труды VI Археолог, съезда. Одесса, 1887). Дестуниса «Историко-топографич. очерк сухопутных стен Константинополя» (Ibid.). Его же «Топография средневекового Константинополя» и Рецензия на помянутую книгу Кондакова. (ЖМНПр.[8] Ч. 219, 225 и 250). Беляева «Обзор главных частей Большого дворца» и «Приемы и выходы византийских царей» (Зап. Рус. археол. об. V и VII 1891–1892 гг. Рецензия Кондакова в «Визант. врем». Т. 1. Вып. 1). Мордтмана Esquisse topographique de Constantinopole. Lille. 1892. Рецензия на нее Беляева в «Визант. врем». Т. 1. Вып. 2, 1894. Ласкина «Заметки по древн. Константинополя» (Ibid. Т. III. Вып. 2 и далее). Для топографии Константинополя и Боспора я руководствовался отчасти и своим личным знакомством.
В «Византийском временнике» (Т. X. СПб., 1906) есть исследование г. А. Васильева «Происхождение Василия Македонянина». Автор приводит разные известия и разные мнения об этом происхождении. Фотий первый сочинил ему родословие от армянских арзакидов; но другие источники дают ему славянское происхождение, в особенности арабские писатели, которые прямо называют его Василий Славянин вместо Македонянин. Г. Васильев склоняется к армянскому происхождению потому, что так говорит Vita Enthymii, в первой половине X века. Но возможно, что это житие в данном случае находилось под влиянием Фотия, так же как и Константин Б.
Четыре беседы Фотия, изданные архим. Порфир. Успенским. СПб., 1864. Первые две речи с поправками переизданы академиком Науком. СПб., 1867. Никиты Давида — Vita s. Ignatii Ср. Archiep. (Acta Cin-ciliorum. Edit. Harduin. Parisii, 1764. V. 943–1010. Перепечатано у аббата Миня в его Patrologia 1. CV). Georgii Monachi, dicti Hamatroli Chronicon. Ed. Murait. Petropoli. MDCCCLIX. 736. Leo Grammaticus. Ed. Bon. 240, Continuator Theophanis. 196. Symeon Logotheta. 674. Cedrenus. II. 179. Zonaras. ed. Paris. II. 162. Chronicon venetum. Pertz, VII. 18. и Muratori XII. 181. Stritteri Memoriae Populorum II. 957. Русская летопись. Последняя в этом случае, впрочем, не представляет самостоятельного известия, а берет его буквально из хроники Амартола; от себя она прибавляет только имена предводителей Руси, Аскольда и Дира — лица, очевидно, вымышленные или относящиеся к другому времени. В Киеве существовали два урочища: Аскольдова могила и Дирова могила. Они-то, вероятно, и подали повод к басне об этих двух лицах. В изложении события мы держались преимущественно двух первых бесед Фотия, относящихся к нападению россов; это свидетельство очевидца. На его словах мы основываем неточность позднейших рассказов (продолжателя Амартола, Льва Грамматика и Симеона Логофета) о прибытии Михаила III в столицу, окруженную варварами, о погружении ризы Богородицы в море и восставшей после того буре, которая разметала русские суда. К тому же и Венецианская хроника Иоанна Диакона, писавшего в начале XI века, прибавляет, что варвары (которых он называет общим именем северных народов — Normannorum gentes) возвратились со славою (cum triumpho régressa est.). Византийские историки не определяют точной хронологии этого события; только Симеон Логофет говорит, что оно произошло в 10-м году Михайлова царствования, а Русская летопись относит его к 14-му году этого царствования. Соображая подобные обстоятельства, нашествие Руси относили к весне 864 или 865 года. См. о том у Байера (Dre Russorum prima expeditione Constantinopolitana, в Комментариях Академии н. T. VI), Шлецера (Нестор. T. II), Карамзина (к т. I примеч. 283) и архим. Успенского. На основании жития патр. Игнатия, написанного Никитой Пафлагонским, уже историк русской церкви проф. Голубинский более вероятным считал 860 год. Его догадка оправдалась открытием греческого летописца, который прямо указал на 18 июня 860 года (Кюмона Chroniques byzantines. Gand. 1894). Этот год был подтвержден проф. Васильевским и немецким византинистом де Боором (Byzantiniche Zeitschrift. IV. 1895; Der Angriff der Rhos auf Byzanz). Лопарева «Церковное слово о Русском походе на Византию» в «Визант. времен». T. II. Вып. 4. СПб., 1895. Это слово он приурочивает к нашествию Руси в 860 году. Но проф. Васильевский в т. III вып. 1. того же Временника доказывает, что означенное церковное слово относится к нападению на Константинополь аваров в 619 году. Тот же проф. Васильевский защитил подлинность помянутого выше труда Никиты Пафлагонского, то есть житие Игнатия, против сомнений Попадопуло-Керамевса (Визант. времен. T. VI. Вып. 1–2. СПб., 1899). Число русских судов в точности неизвестно; по хронике Амартола их было 200 (откуда то же число перешло в Русскую летопись), а по хронике венецианской — 360. И то и другое число, без сомнения, гадательное. Полагая средним счетом по 50 человек на ладью, в первом случае мы получим до 10 000 человек, а во втором — до 18 000. Последнее число ближе к истине, если взять в расчет осаду такого большого города, как Константинополь.
Что касается до рассказа о погружении ризы Богородицы в море и восставшей потом буре, которая разметала суда русов, то в этом случае продолжатели Феофана и Амартола, по всей вероятности, смешали нападение Руси 860 года с преданием об осаде Константинополя аварами в 626 году, во время войны императора Ираклия с персидским царем Хозроем. Это предание также повествует, что патриарх взял ризу Богоматери из Влахернского храма и с торжественным крестным ходом погрузил ее в Золотой Рог; после чего восстала страшная буря, которая уничтожила ладьи славян, союзников авар, и так устрашила аварского кагана, что он снял осаду. (См. у Миня в его Patrologia graeca. t. CLXII — De Abarum et Persarum adversus Byzantium inursione sub Heraclio imperatore deque eorum Deiparae interce-dente, turpi recessu. Также Chronicon Paschale и Cedrenus.) По поводу этого избавления от авар, конечно, была сочинена церковная греческая песнь «Взбранной воеводе победительная», а не по поводу избавления от Руси в 860 году, как некоторые думали. То же предание о погружении в море ризы Богородицы и внезапной буре, устрашившей неприятеля, повторяется по поводу нападения на Константинополь, во время иконоборства. (См. Поли. собр. рус. лет. Т. VI. на с. 358 Сказание диакона Александра о Царьграде и т. VII. Воскрес, летоп. под 1204). По этому вопросу см. Попадопуло-Керамевса «Акафист Божией Матери, Русь и патриарх Фотий» (Визант. времен. X. Вып. 3–4. СПб., 1903). Он пытался доказать, что сей Акафист все-таки относится к нашествию Руси 860 года и сочинен Фотием, но его доказательства неубедительны. Возможно, что последнюю обработку свою Акафист получил при патр. Фотии после нападения Руси. В VII томе «Средневековой библиотеки», изд. Сафою (Paris, 1894), напечатан анонимный византийский хронограф Eovo\|/i^ Xcovi/r]. Здесь находим рассказ о нападении авар на Царьград в 626 году — рассказ, сходный отчасти с хроникой Манассии XII века. У последнего упоминаются при сем лодки-однодеревки тавроскифов, а в помянутом хронографе — «русские однодеревки» (Рсоси/ос povoÇXoa). Он прибавляет, что в память именно этого нападения 626 года сочинен гимн Богородице, то есть «Взбранной воеводе».
Относительно крещения Руси в эту эпоху имеем разные свидетельства: a. Fotius — ЕпсусШа eoistola ad archiépiscopales per Orientem obtinentes (cm. Baronii Annales Eccl XIV., Comment. Acad Scient. Petrop. VI. и Шлецера II. 40). b. Ordo dispositus per imp. Leonem Sapien-tem (Codini de Officiis), c Constantinus Porphirogenbitus — De vita Basilii (Ed. Bon. Theophanes continuatus). d. Cedrenus. e. Zonaras. f. Glycas. g. Anonymus Bandurii (Imper Orient Animadversiones in librum Const. Porphyr. II. 112–116). h. Русская летопись по Никонову списку. Свод разных свидетельств см. в особенности у архим. Макария в «Истории христанства в России до Владимира», с. 261-го издания и далее, и у Куника — Die Berufung der Schwedishen Rodsen. II. 355 и далее. Пр. Голубинского «История русской церкви». Т. I. 2-е изд. М., 1901. Наиболее достоверным источником в данном случае мы считаем современное послание Фотия. Затем имеет значение свидетельство императора Льва Философа, который в своем Порядке митрополий, подчиненных константинопольскому патриарху, на 61-м месте ставит Русь (P/ooiot), рядом с Аланией (см. Ю. А. Кулаковского о начале христианства у алан. Зап. Одес. общ. XX. 1897). Свидетельство Константина Багрянородного уже имеет легендарную примесь. Он рассказывает о чуде с Евангелием: присланный греками архиепископ по требованию неверной Руси положил в огонь Евангелие, которое осталось невредимо, и тогда только Русь уверовала. Кедрень, Зонара и Глика вкратце передают известие, заимствованное у Константина. То же известие с прибавлением новых легенд является в позднейшей передаче у Анонима Бандури. Вот его содержание: русское посольство посещает Рим и, возвратясь, предлагает своему князю принять католическую религию. Но бояре советуют ему послать еще в Константинополь, чтобы посмотреть греческое блогослужение. Князь отправляет туда тех же четырех мужей. Они поражены красотой Святой Софии и патриаршим служением и по возвращении в отечество отдают предпочтение греческой вере перед римскою, князь обращается к императору В