Около той же эпохи, именно в конце IX века, в степях Южной России поселились новые кочевые орды, которые стали беспокоить своими набегами все соседние народы. Это было турецкое племя печенегов, издавна обитавших в стране между Уралом и Волгой. Чтобы удалить от своих границ таких беспокойных соседей, хазары заключили союз с их соплеменниками узами, которые кочевали далее к востоку. Узы потеснили печенегов и заняли их места; а печенеги, в свою очередь, двинулись на запад и напали на угров, которые обитали в степях Азовских и Днепровских. Угры не выдержали их напора и перешли в Дунайскую равнину, или древнюю Паннонию, где они в союзе с немцами разрушили Славяно-Моравскую державу и основали свое Венгерское королевство. А печенеги между тем захватили огромное пространство от нижнего Дуная до берегов Дона. Они делились в то время на восемь больших орд, состоявших под управлением родовых князей. Четыре орды поселились на запад от Днепра, а остальные четыре — на восток. Они заняли также степную часть Таврического полуострова и стали, таким образом, соседями греческих владений на северных берегах Черного моря. Чтобы удержать их от нападений на эти области, византийское правительство старалось быть с ними в мире и посылало богатые подарки их старшинам. Кроме того, с помощью золота оно вооружало их против других соседних народов, когда последние грозили опасностью северным пределам империи, именно против угров, дунайских болгар, русов и хазар. В мирное время печенеги помогали торговым сношениям Руси с Корсунскою областью, нанимаясь перевозить товары; изобилуя скотом, они продавали Руси большое количество коней, быков, овец и пр. Но в случае враждебных отношений печенеги много мешали сообщениям Руси с ее владениями Азовскими и Таврическо-Таманскими, а также торговым сношениям с греками. Особенно они пользовались Днепровскими порогами, чтобы нападать и грабить русские караваны. Кроме того, эти хищные наездники врывались иногда в самую Киевскую область и опустошали ее. Киевская Русь обыкновенно не могла предпринимать дальних походов, если она находилась во вражде с печенегами. Поэтому киевские князья должны были или вступать в упорную борьбу с этим народом, или привлекать его к своему союзу и в случае войны с соседями нанимать вспомогательные печенежские дружины. Русь пользовалась и тою враждою, которая существовала между печенегами и их восточными соседями узами: последние своими нападениями на печенегов нередко отвлекали силы последних в другую сторону и тем доставляли Киевской Руси свободный путь к берегам Черного и Азовского морей.
Вторжение многочисленных турецких кочевников в Южную Россию имело для нее важные последствия. Они особенно потеснили жилища славяно-болгарских племен, то есть угличей и тиверцев. Часть этих народов была оттеснена в область верхнего Днепра и Буга, где примкнула к своей карпатской, или древляно-волынской, ветви; а другая часть, оставшаяся в Черноморье и отрезанная печенегами от Днепровской Руси, мало-помалу потом исчезает из истории. Истребляя греческие и славянские поселения, уничтожая нивы, сжигая остатки лесов, печенеги расширили область степей и внесли в эти края еще большее запустение4.
Первый киевский князь, который заставил говорить о себе иноземных писателей, был Игорь.
Около 940 года между греками и Русью возникли неприязненные отношения. Что было их причиной, неизвестно.
Поводом к столкновению могли послужить несоблюдение греками договоров или дела Дунайской Болгарии, где в то время происходили междоусобия, вызывавшие вмешательство греков и Руси. Столкновение могло произойти и в Тавриде, где русские владения соприкасались с греческими. Как бы то ни было, летом 941 года киевский князь с флотом в несколько сот ладей пристал к берегам Вифинии. Русы рассеялись по окрестным областям и распространили свои опустошения до самого Боспора Фракийского. Как и в первое свое нападение на Константинополь, Русь опять выбрала такое время, когда греческий флот был в отсутствии, в походе против сарацин. Очевидно, она имела верные известия о том, что происходило в Византии.
Управление империей находилось в руках Романа Лакапина, который захватил власть в малолетство законного наследника, Константина Багрянородного. Роман несколько ночей провел без сна, изыскивая способы обеспечить столицу от варваров и отразить их нашествие. В гавани Цареградской нашлось десятка полтора старых, брошенных хеландий. Роман был прежде сам одним из друнгариев, или начальников флота, и хорошо знал морское дело. Он велел исправить хеландии, снабдить их огнеметательными снарядами, известными у нас под именем греческого огня, и вместе с другими случившимися под рукою кораблями послал их под начальством протове-стиария (хранителя царских одежд) Феофана, чтобы загородить вход в Боспор. Игорь попытался было уничтожить эту преграду; но греческий огонь произвел такое опустошение в его флоте, что он снова удалился к берегам Вифинии, где русы продолжали свои грабежи и разорения. Византийские историки говорят при этом об их чрезвычайной свирепости, о сожженных ими селениях и монастырях и варварском умерщвлении пленных. Три месяца они провели таким образом. Между тем против них начали собираться византийские войска и истреблять отряды русов, рассеявшихся для грабежа. Приближалось зимнее время, а вместе с тем наступал и недостаток съестных припасов в опустошенной стране. Игорь собрал свой флот и снова напал на византийские корабли. Но Феофан, получивший подкрепления, с помощью греческого огня нанес русам совершенное поражение; так что Игорь, как рассказывают, только с десятью кораблями успел добраться до Боспора Киммерийского, то есть до Корчева и Тмутаракани: Говорят, что все русы, захваченные в плен, были торжественно обезглавлены в Константинополе по приказу императора Романа, возгордившегося своею победою.
Война продолжалась еще года три. Очень вероятно, что опасность, которой подвергались со стороны воинственного и сильного русского князя греческие города в Тавриде, каковы Херсон, Сугдея и прочие, заставили греков предложить мир, который и был наконец заключен в 944 году.
Игорев договор с греками, в сущности, есть подтверждение Олеговых договоров. Но в нем мы встречаем некоторые новые условия и новые указания, бросающие свет как на взаимное отношение русов к грекам, так и на современное состояние самой Руси.
Во-первых, русский князь и его бояре по-прежнему отправляют в Грецию сколько хотят кораблей с послами и гостями; но прежде достаточно было, чтобы послы показали свои золотые печати, а гости — серебряные; теперь же они обязаны иметь от своего князя грамоту с обозначением, сколько он отправил кораблей. Эта грамота должна служить доказательством, что русь пришла с мирными намерениями, для торговли, а не для убийства и грабежа. Если караван придет без княжьей грамоты, греки задерживают русов под стражею, пока не перешлются с князем; а в случае сопротивления могут их убивать. Условие это дает понимать, что действительно бывали подобные столкновения, которые вели за собою месть со стороны русов, и греки желали обеспечить себя на будущее время. Далее русские торговцы все купленные ими паволоки обязаны показывать греческому чиновнику, и он кладет на них клейма; они не имеют права покупать те паволоки, которые стоят дороже 50 золотников. (Последнее ограничение, впрочем, существовало для всех иностранцев.) Затем идут статьи о взаимной выдаче беглых рабов и преступников, о наказании воров и убийц, о выкупе пленных. Греки выкупают у руси своих пленных по 10 золотников за юношу и девицу, по 8 — за человека средних лет и по 5 — за людей старого и детского возраста; Русь выкупает у греков своих пленных товарищей также по 10 золотников.
В Игоревом договоре встречаем новую и важную статью о Корсунской области и черных болгарах. Русский князь обязывается не нападать на Корсунь и другие греческие города в Тавриде и не только не воевать их самому, но и не пускать на них черных болгар. Черными, как известно, назывались те болгары, которые оставались еще в стране, откуда вышли болгары дунайские, то есть на нижней Кубани и в восточной части Крыма. Олегов договор еще не упоминает о черных болгарах и Корсунской стране, хотя русы, по всем признакам, уже в то время владели берегами Киммерийского Боспора, где занимали города Корчев и Тмутаракань. Очевидно, предприимчивый Игорь успел распространить русское господство в этом краю и подчинить себе почти всех таврических болгар; после чего русы угрожали уже самому Корсуню и соседним греческим городам. Кроме того, русь по этому договору обязывалась не обижать тех корсунских греков, которые приходили в Днепровское устье для рыбной ловли; а сама она не должна зимовать в этих местах, но с наступлением осени возвращаться домой. Очевидно, около Днепровского лимана в те времена еще существовали остатки греческих поселений.
Другое весьма важное свидетельство Игорева договора, которого нет в Олеговом, — это указание на крещеную Русь. Так, в случае бегства раба от русских к грекам он должен быть выдан назад владельцу. Если же он не отыщется, то русские, как христиане, так и некрещеные, должны дать присягу, каждый по своей вере, в том, что раб действительно убежал к грекам, и тогда за каждого раба владелец получает условленную плату, то есть по две паволоки. Наконец, самый договор, по условию, должен быть подтвержден присягою, как со стороны греков, так и русских.
По заключении мира цари греческие присягнули в присутствии русских послов; а потом послы греческие прибыли в Киев, чтобы свидетельствовать присягу Игоря, его бояр и дружины. Для этого князь с языческой русью взошел на холм, где стоял идол Перуна. Здесь она положила свои щиты, мечи, золотые обручи (шейные) и, по обычаю своему, произносила следующую клятву: «Если помыслим разрушить мир с греками, то да не имеем помощи от бога нашего Перуна, да не ущитимся щитами нашими, да будем посечены собственными мечами или погибнем от стрел и от иного оружия своего и да будем рабами в сем веке и в будущем». А крещеная русь присягала в соборном храме Илии над честным крестом; она клялась, что в случае нарушения мира пусть получит возмездие от Бога Вседержителя и осуждена будет на погибель в сем веке и в будущем.