родителей имение и ушел к брату Стефану в Хотьков монастырь, лежавший неподалеку от Радонежа. В этом монастыре были погребены их родители Кирилл и Мария, перед смертью принявшие иноческий чин.
Варфоломей, жаждавший молитвенного уединения, упросил брата Стефана поискать с ним такое место, где можно было бы основать пустынножительство. После разных поисков в соседних лесах они нашли удобное место неподалеку от Хотькова, верстах в десяти или двенадцати от Радонежа, на овражистых берегах речки Кончуры, посреди глухого бора. Здесь они срубили келью и маленькую церковь, которая, с соизволения митрополита Феогноста, и была освящена во имя Живоначальной Троицы. Это происходило в начале княжения Симеона Гордого. В таком глухом, уединенном месте братья терпели крайний недостаток в пропитании и прочих предметах жизни. Старший, Стефан, недолго оставался тут и отправился в Москву, где и поступил в Богоявленский монастырь, что на Большом посаде (в Китай-городе). Тут он сдружился с иноком Алексеем, впоследствии знаменитым митрополитом, вместе с ним приобрел благоволение Феогноста и был потом поставлен игуменом Богоявленского монастыря. Великий князь Симеон Иванович сделал Стефана своим духовником; а примеру великого князя последовали его ближние бояре Василий Протасьевич Вельяминов с братом Федором и другие. Это придворное значение Стефана, конечно, не осталось без влияния на судьбу основанной им с братом отдаленной Троицкой обители и на будущие дружеские отношения Алексея митрополита с Сергием Радонежским.
Варфоломей оставался непоколебим в своем лесном уединении. Он принял иноческое пострижение с именем Сергия; изнурял свою плоть постом и непрерывными трудами, с терпением переносил все лишения и опасности от хищных зверей, ибо в том же лесу обитали многие волки и медведи. Одного медведя подвижник даже приручил к себе, разделяя с ним свою скудную пищу; для него он ежедневно отлагал хлеб на известном пне. Когда был недостаток в пище, святой сам терпел голод, но кормил медведя, который за то показывал ему привязанность. Прошло года два или три в таком уединении. Слух о пустынном подвижнике стал распространяться. К нему начали приходить иноки и проситься в сожительство. Волей-неволей он должен был согласиться на их просьбу. Собравшаяся братия построила себе кельи и начала отправлять ежедневную службу в церкви, но не литургию, так как не было священника. Наконец, по усиленной просьбе братии, Сергий согласился принять на себя сан священника и игумена. Для посвящения он отправился в Переяславль к епископу Афанасию Волынскому, который в то время управлял церковными делами за отсутствием митрополита Алексея, ездившего в Царьград. Епископ совершил посвящение Сергия. Как настоятель обители Сергий сильно напоминал св. Феодосия Печерского, которого житие, без сомнения, было ему известно и послужило для него образцом. Он, в свою очередь, также служил братии примером строгого воздержания и неутомимого труда; также исполнял сам все монастырские работы, то есть рубил дрова, носил воду, молол жито, сеял муку, пек просфоры, варил кутью; носил бедную одежду, покрытую заплатами; также строго наблюдал в обители благочестие, для чего ночью обходил кельи и если слышал веселые разговоры и смех, то наутро призывал к себе провинившихся и увещевал их, но обыкновенно без гнева и суровости, а тихими, кроткими словами. Хоть Сергий не отвергал никого из приходивших к нему, но всегда медлил пострижением, давая послушнику время испытать себя и привыкнуть к монастырскому житию.
Между тем начались приношения и вклады от разных христолюбцев; некоторые приходящие иноки отдавали в монастырь свое имущество. Обитель украсилась новым, более просторным, храмом и разными постройками. В окрестностях ее стали селиться многие крестьяне и обрабатывали землю. Из Москвы богомольцами, торговыми и служилыми людьми проложен был в Троицкую обитель торный путь, который отсюда направился и далее в старые северные города, Переяславль и Ростов. Слух о св. подвижнике и его монастыре достиг Царьграда, и патриарх Филофей прислал Сергию крест и схиму с грамотой, в которой советовал ему устроить в своей обители общежитие. Игумен, с благословения митрополита Алексея, исполнил желание патриарха. Все монастырское имущество составляло собственность братии; никто не мог иметь своего отдельного достояния. Учреждены были должности келаря, подкеларника, уставщика; распределены обязанности трапезников, поваров, хлебников, служителей больным. Кроме того, Сергий устроил при монастыре странноприимство, где получали пристанище нищие и убогие богомольцы. В это время, то есть в княжение Димитрия Ивановича, св. игумен уже пользовался большим уважением при великом княжеском дворе и особым расположением митрополита Алексея. Они совокупно заботились о распространении и процветании в России монашеского чина, и Троицкая обитель сделалась тогда митрополией или рассадником значительного числа севернорусских монастырей.
Упомянем только важнейшие из них.
Старший брат Сергия, Стефан, оставил свое игуменство в столичном Богоявленском монастыре и удалился в Троицкую обитель к меньшому брату. Но кажется, Стефан не отличался кротостью и смирением и неохотно подчинялся настоятельству меньшого брата в монастыре, которому основание они положили вместе. По крайней мере, однажды за вечерней, стоя на клиросе, Стефан по какому-то поводу спросил канонарха (уставщика): «Кто тебе велел взять эту книгу?» — «Игумен Сергий», — отвечал монах. «Кто тут игумен? Не я ли первый сел на это место и церковь воздвиг?» — возразил Стефан и прибавил к тому еще несколько запальчивых слов. Преподобный Сергий в то время священнодействовал в алтаре и слышал эти слова. После вечерни, когда братия собралась в трапезу на ужин, он, не сказав никому ни слова, ушел из монастыря. Обходив разные пустыни, Сергий остановился на реке Киржач и там, с помощью своих почитателей, основал новую обитель во имя Благовещения. Но потом, уступая просьбам троицкой братии и убеждениям митрополита Алексея, воротился в свой монастырь, а управление киржачским поручил одному из своих учеников.
В числе учеников Сергия находился его родной племянник Феодор, сын того же старшего брата Стефана. Этот Феодор с юных лет пристрастился к иноческому житию и, воспитанный под руководством дяди, подобно ему, пожелал основать собственный общежительный монастырь. Сергий не противился такому желанию и отпустил племянника с несколькими из своей братии. Они выбрали в окрестностях столицы красивое место на возвышенном берегу реки Москвы, называемое Симонова, с благословения Сергия, построили здесь церковь во имя Рождества Богородицы и при ней учредили монастырь, настоятелем которого сделался Феодор (около 1370 г.). Потому он приобрел такое уважение, что, подобно отцу своему, бывшему когда-то духовником великого князя Симеона, назначен в духовники великому князю Димитрию Ивановичу. Посланный однажды великим князем по церковным делам в Царьград, он так понравился патриарху, что был им возведен в сан архимандрита, а его монастырь объявлен патриаршей ставропигией (т. е. изъят из ведения епархиального архиерея). Впоследствии он был поставлен епископом на ростовскую кафедру.
Далее, по просьбе князя Владимира Андреевича, св. Сергий ходил в его удельный город Серпухов, в окрестностях которого и основал (в 1374 г.) Зачатейский монастырь, прозванный по своему местоположению Высоцким. Настоятелем его он поставил также одного из своих учеников. Вновь основанные монастыри Сергий обыкновенно посещал лично, благословлял и наставлял иноков, и все подобные путешествия совершал пешком; по замечанию его жития, он до глубокой старости никогда не ездил на коне. Сам митрополит Алексей обратился к пособию преподобного, когда устраивал новую обитель в исполнение своего обета. Однажды, во время плавания в Царырад, святитель испытал на море страшную бурю.
Ввиду крайней опасности он дал обет основать церковь и монастырь во имя того праздника, в который достигнет пристани. Корабль пристал к берегу 16 августа, то есть в праздник нерукотворенного Спасова образа. По просьбе святителя, Сергий дал ему достойнейшего из своих учеников Андроника, и этот последний сделан был настоятелем основанного митрополитом на берегу Яузы монастыря, который стал известен под именем Спасо-Андроникова. Но наибольшими попечениями митрополита Алексея пользовался другой основанный им общежительный монастырь, Чудов, построенный в самом Кремле близ Успенского собора (в 1365 г.). Название свое он получил от каменного храма в честь чуда Михаила Архангела. В число первоначальной его братии также переведены были некоторые старцы из Троицкой лавры. Святитель возвел этот монастырь в достоинство архимандрии и щедро наделил его селами и разными угодьями[28].
Тщетно престарелый святитель предлагал троицкому игумну быть ему преемником на Русской митрополии, для чего хотел предварительно возвести его в сан епископа. Преподобный Сергий решительно отказался от этой великой чести, главным образом по своему смирению и любви к пустынному житию, а отчасти, вероятно, и потому, что хорошо знал о желании великого князя возвести на митрополичью кафедру своего любимца Митяя. Этот Митяй родом был с рязанского прибрежья Оки, из города Тешилова, сын священника, и некоторое время служил священником в городе Коломне. Тут он имел случай обратить на себя внимание великого князя Димитрия. Митяй отличался высоким ростом, окладистой бородой и вообще сановитой, красивой наружностью. Будучи наделен от природы прекрасным голосом, даром слова и обладая начитанностью в Священном Писании, он умел пленить великого князя как приятностью своего церковного служения, так и сладкой, поучительной беседой. Димитрий взял его к себе духовником и печатником, то есть поручил ему хранить и прикладывать к грамотам великокняжескую печать. Многие бояре, по обычаю, подражали государю и также поступили в число духовных детей попа Митяя. Он все более входил в честь и славу; вместе с тем росли его властолюбие и надменность; он стал щеголять дорогими светлыми одеждами и многочисленной прислугой. Когда умер Иван Непеица, архимандрит придворного Спасского монастыря, великий князь велел поставить на его место своего любимца. Чудовский архимандрит Елисей, прозванный Чечетка, совершил пострижение Митяя, нарекши его Михаилом (1476). «Еще до обедни был мирской поп, а после обедни архимандрит», — говорили современники о таком быстром возвышении. Но Спасская архимандрия служила только ступенью к самому высшему духовному сану, который назначал ему великий князь. Митрополит Алексей приближался к своей кончине, и Димитрий неоднократно просил его благословить в свои преемники архимандрита Михаила. Алексей ссылался на то, что Митяй еще новичок в монашестве и что ему прежде нужно искуситься в подвигах иноческих. То лично, то через брата Владимира Андреевича или ближних бояр Димитрий повторял свою просьбу о благословении. Алексей наконец согласился преподать Митяю благословение, сказав при этом: «Если будет на то воля Господня и Пречистой Богородицы, преосвященного патриарха и вселенского собора, то и я благословлю его».