[37].
За празднествами последовало торжественное путешествие новобрачной королевской четы в Великую Польшу для успокоения этой страны, в которой еще продолжались смуты и усобицы, вызванные междуцарствием. В то же время обещанное Ягайлом соединение Литвы с Польшей подверглось вопросу. Против нового короля составилась целая коалиция; душой ее был Прусско-Тевтонский орден. Хотя главной задачей ордена была борьба с язычниками и распространение католичества на востоке, однако рыцари весьма неприятно отнеслись к событиям в Кракове. Во-первых, переход Ягайла в католичество и предстоявшее крещение языческой Литвы, лишая ордена нравственного повода к дальнейшим захватам с этой стороны, естественно, должны были окончательно уменьшить и без того ослабевшее рвение западных крестоносцев приходить на помощь ордену. Во-вторых, и еще важнее, соединение Литвы с Польшей совершенно изменяло взаимное отношение сил и грозило опасностями не только владениям, но самому существованию ордена. Поэтому рыцари сначала всеми способами старались помешать браку Ягайла с Ядвигой и приняли сторону Вильгельма Австрийского. Когда же это не удалось, они очень охотно поддержали замыслы известного Андрея Ольгердовича Полоцкого.
Еще прежде, в борьбе своей с Ягайлом и Скиргайлом, Андрей отдался под покровительство ордена и признал себя его ленником. Теперь же он хотел воспользоваться неудовольствием русского населения в Великом княжестве Литовском на переход Ягайла в католичество и вздумал отнять у него русскую часть Великого княжества. К союзу Андрея с немцами приступил и князь Смоленский Святослав Иванович, желавший воротить некоторые города, отнятые у смоленских князей Ольгердом, в особенности Мстиславль. Меж тем как он осадил сей город, Андрей и немцы вторглись в великое княжество с севера. Известия об этих вторжениях застали Ягайла еще в Кракове. Он немедленно отправил в Литву некоторых своих братьев, которые находились заложниками у поляков как поручители в исполнении данных Ягайло обещаний. Ввиду серьезных обстоятельств польские паны отпустили литовских князей с условием воротиться по первому требованию. 29 апреля 1386 года большое литовское войско, имея во главе Скиргелло с братьями Димитрием Корибутом и Симеоном Лугвенем, приблизились к Мстиславлю. Святослав Иванович отступил от города и неподалеку от него на берегах речки Вехры (правый приток Сожи) принял сражение. Смоляне были разбиты наголову; сам Святослав пал, пронзенный копьем; оба сына его Юрий и Глеб попали в плен. Скиргелло по жене оказался в родстве с Юрием Святославичем; поэтому не только вылечил его от ран, но и посадил на смоленском столе; а Глеб некоторое время оставался в плену. Избавившись таким образом от одного неприятеля, в следующем году сам Ягайло вместе с Скиргеллом обратился против Андрея Полоцкого; последний был также побежден, взят в плен и заключен в один польский замок (Хенцинский), где просидел несколько лет. В награду за свою храбрость и верную службу Скиргелло был назначен наместником короля в Литву и с обычными церемониями венчан на великокняжеский стол в Вильне.
Во время этих событий совершилось крещение литовских язычников и апостольские труды Владислава-Ягайла.
В начале 1387 года в Вильне был созван сейм. Сюда прибыл король Владислав в сопровождении королевы Ядвиги и блестящей свиты из польских магнатов и некоторых высших духовных лиц; здесь собрались его братья (Скиргелло Трокский, Владимир Киевский, Димитрий Корибут Новгород-Северский, Витовт Гродненский) и другие удельные литовские князья со многими литовскими боярами. На этом сейме решено было крестить в католическую веру всех природных литовцев обоего пола и всякого звания. Чтобы облегчить дело крещения, Ягайло поступился частью своей великокняжеской власти. Доселе многочисленное литовское боярство находилось в таком подчинении у князя, что оно не могло без его соизволения ни распорядиться своим имуществом, ни даже выдать замуж своих дочерей по собственному усмотрению. Теперь подобные права даровались всем тем боярам, которые примут крещение. За ними оставлена только обязанность строить княжьи замки и отправлять военную службу на собственный счет. Таким образом, литовское боярство или военно-служилое сословие отныне в своих правах и вольностях стало постепенно приравниваться к польскому дворянству или шляхте. Далее, Виленским горожанам, после принятия католичества, обещано введение у них немецкого городового устава или так называемого магдебургского права. А простолюдинов заохочивали к крещению белыми суконными свитами, большой запас которых Ягайло привез с собой.
Знич, или священный огонь, горевший в нижнем виленском замке перед идолом Перкуна, был погашен; росшие крутом священные дубы вырублены, и священные ужи перебиты. Как и везде в подобных случаях, народ был смущен бессилием своих богов, не оказавших никакой защиты святилищу, и после того легче склонился на убеждения католических проповедников. Воспитанные в великом послушании и даже благоговении к княжеской власти, виленские литвины почти без сопротивления последовали примеру своего государя. А бедных людей, дотоле носивших только грубый холст или бараньи шкуры, немало привлекали белые суконные свиты. Крещение простого народа в Вильне напоминало то, что мы видели когда-то в Киеве. В назначенные дни, по распоряжению князя, собирались язычники к реке Вилии; их разделяли на группы, мужчины и женщины отдельно; священники окропляли святой водой, читали молитвы, и целым группам давали какое-либо одно христианское имя. Сам Ягайло принимал усердное участие в деле крещения, и так как было еще мало священников, владевших литовским языком, то он лично являлся им на помощь и объяснял народу правила новой веры. Окончив крещение виленских литвинов, он предпринял для той же цели поездки в другие места Виленской и Трокской областей. Всего, как говорят, он окрестил таким образом до 30 тысяч литовских язычников. Жмудь пока сохранила еще свою религию. Оставлена пока неприкосновенной и греческая религия, которую исповедовало русское население Вильны и других литовских городов. Некоторые литовские бояре и князья, успевшие прежде принять крещение по восточному обряду, остались ему верны, в том числе Скиргелло, любимый брат и главный сподвижник Ягайла. Однако со стороны сего последнего, очевидно, были принудительные меры по отношению к некоторым боярам, так как дело не обошлось без мучеников православия. Русская летопись говорит, что король велел казнить двух из своих литовских вельмож, не хотевших переменить восточное православие на «латинскую веру».
В том же 1387 году на месте Перкунова святилища в Вильне был заложен кафедральный собор во имя Св. мученика Станислава, освященный потом гнезненским архиепископом Бодзантой. А затем начали воздвигать в Литве и другие католические храмы. На содержание храмов и духовенства король отделил многие села и деревни с их доходами и сделал щедрые вклады. Имущества духовного сословия были освобождены от налогов и повинностей. Главой литовской католической церкви или первым виленским епископом является некто Андрей Басило, родом поляк, бывший сначала одним из францисканских монахов в Вильне, потом секретарем венгерской королевы Елизаветы и серетским епископом в Молдавии. Этот Андрей Басило, как полагают, служил едва ли не самым деятельным посредником между Ягайлом и польскими магнатами во время переговоров о браке с Ядвигой и польской короне. Подобно ему, большинство первых священников в новокрещеной Литовской стране было также из поляков, и только отчасти они были набраны из немцев.
Переход великого князя Литовского в католичество и вступление его на польский престол решили издавна происходившую здесь борьбу между западным и восточным обрядом не в пользу последнего, и именно в то время, когда Литва находилась под сильным и непосредственным влиянием православно-русской гражданственности. Отныне с этим влиянием входила в столкновение гражданственность латино-польская, вооруженная авторитетом власти, светской и церковной. Брак Ягайла с Ядвигой получил всемирно-историческое значение и в том смысле, что он повел к политическому соединению трех соседних народов, то есть поляков, литовцев и западноруссов. Польская народность, дотоль сравнительно небольшая и не игравшая значительной роли в европейской истории, соединясь с обширным Русско-Литовским государством, быстро возвысилась на степень могущественной державы в восточной половине Европы и приобрела важное влияние на ее дальнейшие судьбы.
Не вдруг, однако, совершилось государственное объединение Литвы и Западной Руси с Польшей; оно должно было пройти еще разные ступени и подвергнуться некоторым колебаниям.
Одной из первых забот королевской четы было воссоединение с польской короной Галицкой земли, которую Людовик присоединил к Венгрии. В то время, когда в Кракове происходили сватовство и потом брак Ягайла с Ядвигой, в Венгрии разыгралась кровавая драма с матерью сей последней. Неудовольствие против королевы-правительницы Елизаветы и ее любимца Николая Гара вызвало возмущение, которое, однако, было подавлено. Противная ей партия выставила претендентом на венгерскую корону родственного ее мужу Карла Неаполитанского; но он был вероломно завлечен в засаду в самых покоях королевы, брошен в тюрьму и там умерщвлен. Спустя несколько месяцев Елизавета сделалась жертвой мщения со стороны приверженцев убитого Карла. Во время поездки в юго-западные области королевства она, в свою очередь, попала в засаду и была захвачена в плен толпой кроатов, под начальством Иоанна Хорвати. Ее любимец умерщвлен немедленно; а королева вместе со своей дочерью Марией, наследницей венгерской короны, заключена в один замок на берегу Адриатического залива. Когда союзные венециане хотели освободить королеву и приступили к замку, Хорвати бросил им через стену труп задушенной Елизаветы и угрожал то же сделать с Марией, если неприятели не отступят. Прошло еще несколько месяцев, пока мадьярам и венецианам удалось склонить хорватского вельмо