Таким образом, еще раз Литовско-Русское великое княжество, согласно своему желанию, получило особого государя, и Польско-Литовской унии, по-видимому, вновь угрожала серьезная опасность. Но последующие события показали, что продолжительное царствование Казимира IV, несмотря на разные препятствия, значительно подвинуло вперед дело этой унии и подготовило ее окончательное торжество.
К эпохе Казимира IV относится важный по своим последствиям переворот в южной Татарской степи; именно, возникновение особого царства Крымского, почти одновременное с началом царства Казанского. По мере упадка и дробления Золотой Орды все более и более выступали на историческую сцену и обособлялись те захваченные татарами области, которые в более древнюю эпоху имели свое самостоятельное историческое существование. Как на берегах Камы и Средней Волги постепенно возродилось, хотя в несколько ином виде, древнее Болгарское царство, так в степях между Доном и Днепром уже вскоре после татарского завоевания вновь стала обозначаться преемственность орд Печенежской, Торской и Половецкой. Уже в XIII веке мы видели здесь отделившуюся орду известного хана Ногая, имя которого потом надолго сохранилось в названии ногайских татар. С того времени при всяком удобном случае выступала наружу наклонность Крымской, или Азовско-Черноморской Орды к обособлению от Сарайской, или Нижневолжской. Спустя с небольшим сто лет история Ногая повторилась в лице Тамерланова сподвижника Эдигея, который после своего изгнания из Сарая захватил власть над Крымской Ордой. После него эта Орда на некоторое время воротилась под верховную власть сарайского властителя, но потом получила себе династию в лице Гиреев и окончательно отделилась от Сарайской державы. В свою очередь, и Сарайская, или Нижневолжская, Орда после окончательного своего упадка некоторое время продолжала еще существовать в виде незначительного царства Астраханского, в котором возродилась тень древней турко-хазарской державы в тесном смысле, то есть той, которая имела своим средоточием Волжский Итиль. Яицкие улусы, называемые в русских летописях обыкновенно Синей Ордой, также стремились к обособлению, имея своим средоточием город Сарайчик.
Но прежде, нежели перейдем к основанию Крымского царства, с Гиреями во главе, приведем некоторые любопытные свидетельства очевидцев конца XIV и первой половины XV века о татарских ордах, кочевавших в Придонских степях, и политическом положении Тавриды в то время.
Во-первых, обратимся к помянутому выше описанию путешествия Пимена митрополита в Царьград в 1389 году и продолжим приведенную выписку о его плавании вниз по Дону: «В пятое воскресенье (после Пасхи) миновали устье Медведицы и реки Белый Яр; а во вторник городище Серклию (Саркел?) и татарский перевоз (через Дон); тут впервые увидали мы много татар. В среду обогнули Великую луку (колено Дона) и миновали улус Сарыхозин. Отсюда мы были одержимы великим страхом; так как вошли в землю татар, которых по обеим сторонам Дона виднелось множество, подобное песку. В четверг проплыли мимо улуса Бекбулатова и видели огромные татарские стада, состоящие из овец, коз, волов, верблюдов и коней. В пятницу плыли мимо Червленных гор. А в шестое воскресенье миновали улус Акбугин и тут опять видели множество татар и всякого их скота. Но никто из них нас не обидел; только везде спрашивали (откуда и куда едем); получив ответ, давали нам молока и отпускали с миром. Накануне Вознесения мы достигли города Азова, где живут фряги и немцы; а в следующее воскресенье сели на корабль, вышли из Донского устья в море и стали на ночь на якорь». Но в эту ночь фряги, то есть генуэзцы, на лодках подошли к кораблю и схватили митрополита Пимена с его свитой. Дело в том, что Пимен в одно из своих прежних путешествий в Царьград занимал там у генуэзцев деньги, которых не уплатил. Этим объясняется, почему Пимен спешил в море. Но кто-то донес о нем генуэзцам; они теперь взяли его и хотели заключить в тюрьму со всеми спутниками. Дело, однако, кончилось миром; митрополит и его свита дали генуэзцам сколько могли денег и упросили отпустить их на свободу. После того путешественники благополучно проплыли Азовское или Сурожское море с его устьем (проливом) и вышли на Великое море (Черное); потом миновали «Кафинский лимен» (Феодосийскую бухту) и Сурож.
Итак, мы видим, что татары кочевали отдельными ордами или улусами, которые назывались по имени своих начальников, каковы Сарыхоза, Бекбулат и Акбуга; последние принадлежали, вероятно, к ордынским царевичам, то есть к многочисленному потомству Чингизидов. А столкновение русских путников с фрягами или генуэзцами напоминает о том преобладании, которое эти деятельные, предприимчивые торговцы получили в восточной или черноморской торговле Европы после того, как Палеологи одарили их разными правами и льготами за помощь, оказанную при уничтожении Латинской империи и восстановлении Византийской. Вместе с тем генуэзцы с успехом старались вытеснить из тех стран своих соперников венециан, возобладавших на Черном море во времена Латинской империи.
Вскоре после восстановления Византийской империи генуэзцы основали укрепленное торговое поселение Кафу на берегу обширной и прекрасной бухты на восточной стороне Тавриды, или Газарии (как ее называли итальянцы), на месте древней греческой колонии Феодосии. Это поселение, управляемое присылавшимися из Генуи консулами, быстро процвело и сделалось опорным пунктом для распространения генуэзского владычества на северных берегах Черного и Азовского морей. В следующем, XIV веке отсюда генуэзцы завладели соседним греческим городом Сугдеей (Сурож русских летописей) и так называемой Готией, то есть гористым южным побережьем полуострова, до отличной Балаклавской бухты включительно. Но у Кафы был беспокойный сосед, именно татарский город Солкат, лежавший от нее верстах в двадцати пяти далее внутрь страны, известный под именем Крыма. Тут утвердили свою резиденцию наместники золотоордынских властителей, управлявшие кочевьями в Азовско-Черноморских степях и в северной полосе полуострова. Город был украшен несколькими мечетями и славился своими базарами, особенно невольничьим рынком. Кроме татар здесь обитали евреи и армяне. Соседство такого богатого торгового города, как Кафа, представляло некоторые выгоды крымским ханам, именно для получений европейских изделий и для обмена их на собственные сырые произведения, особенно же для сбыта многочисленных пленников, захваченных во время набегов. Ловкие генуэзцы пользовались обстоятельствами, то заключая с ханами договоры и покупая себе земли и разные привилегии, то с оружием в руках отстаивая свои владения от татарских хищников или вмешиваясь во внутренние их распри и междоусобия. Золотоордынские ханы, получая от кафинских итальянцев постоянные подарки, считали их в числе своих данников.
На Азовском море нам известны две торговые итальянские колонии: Тана на левом устье Дона, близ развалин древнего Танаиса, и порт Пизанский, основанный пизанцами на месте нынешнего Таганрога. Татары называли Тану Азак, откуда у русских она стала известна под именем Азова. В хождении Пимена замечено, что тут (кроме татар) жили фряги и немцы, то есть генуэзцы и другие итальянцы, преимущественно венециане. Последние являются здесь же в XII веке; они-то, собственно, и основали Тану. Генуэзцы хотя и стремились совершенно преградить своим соперникам доступ в Азовское море и даже вели с ними жестокие войны, но иногда, наоборот, ввиду обоюдной опасности от татар вступали с ними в союз и оборонялись общими силами. Так, во время золотоордынского хана Джанибека в Тане генуэзец в ссоре убил татарина. Джанибек изгнал итальянцев из этого города, отдав их дома и имущество на разграбление татарам. Мало того, он осадил самую Кафу и хотел ее разорить. Тогда генуэзцы и венециане (имевшие в Кафе свою часть города) соединились и не только отстояли город, но и нанесли поражение осаждавшему войску; так что Джанибек принужден был заключить с ними мир. После того итальянские купцы снова явились в Тане. В 1395 году она была взята и сожжена Тамерланом, причем пощажены только мусульманские ее жители. Но торговые выгоды этого места были так велики, что спустя несколько лет Тана усилиями итальянцев возникает из пепла и наполняется итальянскими колонистами, между которыми снова возобладали венециане, и в городе начальствовал консул, назначаемый республикой Св. Марка.
К первой половине XV века относятся любопытные записки двух европейцев, именно уже раз помянутого нами бургундского рыцаря Жильбера де Ланнуа, посетившего Крым, и венецианца Иосафата Барбаро, долго жившего в Тане.
Выше мы видели, что Ланнуа, в 1421 году отправлявшийся в Сирию и Египет, по политическим обстоятельствам из Южной Руси и Валахии, не поехал на Балканский полуостров, а повернул на восток и направился северным побережьем Черного моря на Крым и Кафу. Тут он посетил молдавский город Монкастро (Аккерман), обитаемый валахами, армянами и генуэзцами. Отсюда часть своих людей и вещей Ланнуа отправил в Кафу, а сам с остальными поехал степью. На берегу Днепра он нашел большое татарское селение, принадлежавшее к владениям Витовта. Начальник этих татар угостил путников осетрами, сваренными на кирпичах из сушеного навоза (кизяка), и потом велел своим людям переправить посольство на другой берег Днепра на маленьких челноках, сделанных из одного древесного ствола. Во время пути по следующей затем черноморской пустыне однажды посольство расположилось на ночлег в каком-то лесу; голодные волки напали на пасущихся его коней и угнали их далеко; бывшие при после толмачи и татарские проводники бросились за ними в погоню и воротились только на следующий день с пойманными лошадьми. Когда Ланнуа вступил в Таврические степи, то он подвергся нападению толпы конных татар, устроивших засаду в камышах. К счастью, в этот день посол и его свита имели на себе шляпы, подаренные Витовтом, и какие-то значки литовской службы; а татары эти принадлежали к орде солкатского хана, находившегося в большой дружбе с Витовтом. Они ограничились тем, что взяли с посла разные подарки, состоявшие в золоте, серебре, хлебе, вине и куньих мехах; затем проводили посольство до города Солката, или Крыма, окольными путями, чтобы избежать встречи с другими вооруженными шайками. Дело в том, что означенный солкатский хан только что умер и страна находилась в большом смятении по причине междоусобных распрей: хан Золотой Орды хотел поставить здесь своего подручника, а некоторые местные вельможи желали иметь своего особого хана. По той же причине Ланнуа только мимоездом заглянул в Солкат и поспешил проехать в Кафу. Этот город он нашел укрепленным со стороны суши тройны